Короли серости (СИ) - Темиржанов Артур

— Я пытался втолковать им… пытался объяснить, — Насиф присел, облокотившись о стену. — Видит Отец, я не хотел этого. Но я должен был это сделать.

«За Союз. И за себя».

* * *

Всё произошло именно так, как он и ожидал. Или, лучше сказать, как рассчитывал.

Зелёные луга, солнце в зените — и застывшие крестьяне вокруг. Реальность, если её можно было таковой назвать, пульсировала тьмой. Она пожирала всё вокруг. Насиф вглядывался в лица людей, превратившихся в статуи, и видел в их глазах бесконечную бездну, что убаюкивала их обещаниями вечного спокойствия.

Просто так её не изгнать. Никакие жертвы не помогут. Ни волосы, ни ногти, ни даже кровь. Это было окончательным поражением всего живого. Или же новым началом. Зачем изгонять тьму, если можно её просто оседлать?

Всё это время шаманы работали против своего народа. Пока жрецы приносили свет, шаманы орудовали тьмой. Хотелось бы Насифу сказать, что во всём был виноват Арстан, вот только он понимал — вина всегда ложится на исполнителя, а не на идеолога. Визионер может сколько угодно кричать в пустоту, пока не появятся умы, способные сделать его слова реальностью. Именно они лепят облик мира, а не те, что проповедуют свою точку зрению, в надежде на изменения. Они дёргают рычаги на эшафотах, они взмахивают топорами, отрубающими головы, они нажимают на спусковые крючки.

Идеология сааксцев, в конце концов, оказалась права. Важно не быть добрым или злым, светлым или тёмным. Намного важнее быть тем, кто способен из-за идей поменять мир. Насиф раньше думал, что по-настоящему серых людей очень мало. На самом деле, он просто неправильно интерпретировал то, что слышал. Он-то думал, что речь идёт об идеологах. Но, оказалось, что всегда имелись в виду исполнители.

Чтобы изменить мир, потребовалось каких-то пять человек, притащивших на своих плечах капитана в столицу сааксцев. Каких-то пять человек потребовалось, чтобы начать конец света.

Несмотря на нагрузку, Карас держался на удивление хорошо. Куда бы Насиф ни бросил взгляд, везде его встречали древние механизмы, призванные сдержать распространение заразы. Город был пропитан светом. Светом, извлечённым из человеческих жизней.

Апокриф не врал. Освободитель и Отец — одно и то же лицо. Его приход связан со тьмой. Вот только Насиф сильно сомневался, что осознавший истину пророк решил обратить город против создателя. Похоже, Карас никогда и не принадлежал Отцу — он лишь смог частично вмешаться в его конструкцию, чтобы упростить своё возвращение.

Этим Насиф и воспользовался.

Полковник нырнул в другой мир вместе со своими подданными, пока шаман оставался в настоящем, воплощая волю Эймса в реальность. Он старался как можно меньше привлекать к себе внимания, при этом, всё же проявляя определённую долю неповиновения, чтобы не вызывать лишних подозрений. Он не мог добраться до капитана, чтобы продиктовать, что делать — его спрятали слишком далеко: в другом измерении. Но Насиф не сомневался — обязательно представится повод с ним поговорить. В конце концов, полковник со свитой не мог просто так перенестись в Карас. Для этого ему нужно было вынырнуть обратно, воспользовавшись храмом. Долго ждать не пришлось — катера Эдема нашли их. Насиф представить не мог, сколько времени полковник и остальные провели в другом мире. Это было и неважно. Важно было то, что он успел наладить связь с Карасом и договорился, чтобы Вика, в случае чего, перехватили в городе.

Он знал, что рано или поздно Арстан появится на сцене. Он не ожидал, как быстро это произойдёт. Впрочем, старик ничего не смог изменить. Каковы бы ни были его планы, всё пошло по замыслу Насифа.

Зараза распространялась. Эдем захватывал всё больше и больше кварталов. Посмотрев на солнце, Насиф спросил себя: что его сюда привело? Надежды изменить Союз? Или всё-таки больная, искажённая самоуверенность?

Механизмы начали потихоньку рассыпаться. Барьеры, удерживавшие тьму внутри, таяли. Закрыв глаза, Насиф услышал хор мертвецов, поющий в такт импульсам, стремящимся наружу. У Эдема был свой ритм, напоминающий бой сердца — и сейчас, вторя ему, заражение рывками продвигалось вперёд.

Неожиданно Насиф почувствовал давление, будто бы невидимая сила сковала его со всех сторон. Земля начала вздыматься, образовывая холмы и горы. Казалось, будто бы из-под травы вверх рвётся энергия. Присмотревшись, он понял: на самом деле, это края сворачивались к центру.

Мир схлопывался.

Опустившись на колени, Насиф положил ладони на землю и приложил все силы, чтобы остановить процесс. Казалось, каждая мышца в его теле напряглась, а череп стал слишком тесен для мозга. Он закричал от натуги, чувствуя, как из носа и глаз потекла кровь. Во рту возник металлический привкус. Ладони жгло, словно калёным железом, но он уже не мог оторвать рук.

Он готов был погибнуть, но не дать неизвестной силе спутать всего его планы.

Он представлял, что ждёт их, если тьма захватит всё вокруг — всё сущее исчезнет, испарится из этого мира и присоединится к хору мертвецов. Время остановится. Коллапс, за которым идёт полная гармония. Не нужно будет больше бороться. Не нужно будет больше страдать.

Как шамана, такой вариант его устраивал. Всё предпочтительнее полной неизвестности. Что их ожидало, если распространение Эдема вдруг остановится? Продолжение войны? Тотальный геноцид от рук первенцев? Или же хрупкое перемирие, которое ни к чему не приведёт, ведь так и не излечит гнили, поселившейся в глубинах Союза и Первого Города?

Между предсказуемым концом света и прыжком в океан неведения Насиф выбирал тьму.

Хотя бы потому, что шаманы свободно могли странствовать по ней, словно по реальному миру. Для Союза это могло стать новым скачком в развитии. Никаких больше внешних и внутренних врагов. Полное объединение — и полный контроль. Насиф мог полностью перестроить мир, в котором находились дремлющие. Если Эдем был сном, то для несогласных он мог превратиться в кошмар.

В каком-то смысле, в новом мире шаман превращался в бога.

Он продолжал держаться до тех пор, пока не услышал крик за спиной:

— Ты хоть понимаешь, что делаешь?

Насиф был не в силах ответить. Он даже кричать перестал, потому что ему просто не хватало дыхания. Впрочем, ладоней от земли оторвать он тоже не мог.

— Я с тобой разговариваю! Повернись ко мне!

Вздымающаяся вверх земля постепенно оседала, Эдем снова начал медленное движение к барьерам. Оставалось совсем чуть-чуть, ещё немного — и он полностью сломит сопротивление. Тьма восторжествует.

Огромные руки схватили Насифа за плечи и опрокинули на землю, встряхнув, словно шкодливого котёнка. Шаман чуть не задохнулся от удара, обрушившегося на его спину. Запрокинув голову, он продолжал лежать, щурясь от фальшивого солнца, чьи лучи так и норовили обжечь глаза.

Огромная тень заслонила светило.

— Почему ты идёшь против нас?

Собрав все силы, Насиф поднялся на ноги. Скинув с плеча винтовку, он поднял ствол и направил его на иммигранта.

— Потому что… у меня нет другого выбора, — прохрипел он.

— Выбор есть всегда, — сказал Саргий, протягивая руку. — Я понимаю: ты запутался. Послушай, дружище, что бы ты там себе ни думал — всё совсем не так. Мы не возродили Отца, зато принесли в мир его сына — и это запустило процесс заражения. Валентайн всех обманул. Главное другое: этот мальчишка, сын Освободителя, реально может всё предотвратить. Понимаешь? Эдем, конец света — он говорит, что выход есть. Сдаваться нельзя. Дай мне руку — и мы пойдём сражаться дальше, вместе. Как раньше.

«Он до сих пор не понимает», — промелькнуло в голове Насифа. Сплюнув, он спросил:

— А как же твои дети? Почему ты не просишь у них помощи?

Губы Саргия сжались в упрямую линию.

— Они мертвы. Подумал, они достаточно взрослые. Доверился их чутью. Зря. Ничего бы не произошло, будь я в своё время нормальным отцом. Уже поздно горевать. Пойдём, дружище. Ты нам нужен. Возможно, даже больше, чем можешь себе представить. Нам необязательно ещё что-то терять.