"Фантастика 2025-44". Компиляция. Книги 1-26 - Арсентьев Александр Сергеевич

— Ниче се девки обнаглели! — поддержали другие.

— Так! — Шмель упер руки в боки и с важным видом сообщил: — Предлагаю не откладывать месть и сегодня же устроить к ним вылазку после отбоя!

— Операцию назовем «Возмездие»! — последовало рацпредложение.

Пионеры одобрительно загудели.

— А как же ежик-матерщинник? — вспомнил Солома. — Мы же его ловить собрались.

Черт, а я-то думал, они теперь про него благополучно забудут.

— Точно, — Шмель задумчиво поднял палец. — Ежика никто не отменял. Тогда операцию «Возмездие» проведем завтра. Так даже лучше.

— С чего это? — возмущённо переспросили с дальней кровати — там, видимо, руки отомстить чесались сильнее.

— Как раз никто не будет ожидать проникновения на вражескую территорию.

— Не, завтра долго ждать… — снова возникли возражения.

Вот так, пока я вытирал полотенцем пасту со лба, разгорелся спор. Кто-то считал, что надо обязательно идти и ловить ежа, и, что называется, «первым делом самолеты». Кто-то, напротив, полагал, что месть не должна быть холодной, а ежик-матерщинник никуда не денется. Меня лично устраивал второй вариант, который позволял не ломать голову над тем, как выкрутиться из нелепой истории со страшилками. Конечно, меня попросят показать его в следующий день, но я вполне обосновано скажу, что кина… тьфу ты, ежика не будет!

Однако пионеров надо было чуточку успокоить, поэтому я поднялся с кровати и захлопал в ладони, привлекая внимание.

— Так, спорщики, давайте проведем голосование! Кто за то, чтобы устроить «Возмездие» девчонкам сегодня? Кто за то…

На втором пункте большая часть присутствующих подняла руки, включая Шмеля и Солому. Проводить второй круг смысла не имело, ежик-матерщинник выиграл с отрывом.

— Та-а-ак! — послышалось со стороны входа. — Что это у нас за митинг и голосования?

Старшая пионервожатая зашла в палату.

— Белов, ты чем измазюкался? Гляньте, и Коротышко чумазый… — Тома запнулась, поняв, что в пасте вымазан весь отряд. — Что это такое происходит!

— Это не мы, Тамара Ипполитовна, — пропел Шмель.

— А кто, домовой? — раздраженно фыркнула старшая пионервожатая.

— Ежик-матерщинник, — шепнул Солома, подняв волну хохота в палате.

— Посмейтесь мне, всю пасту небось перевели, и чем теперь будете зубы чистить? Эх… — Тамара махнула рукой. — Давайте все умываться, потом в столовую за вкуснейшим чаем — и потом купаться!

Пионеры ответили дружным «ур-р-ра!» и, похватав полотенца, бросились отмываться от пасты.

В столовой давали чай, причём настолько сладкий, что про такой говорят, что кое-что может и слипнуться. Я последние годы не употреблял сахар, но этот чай выпил с удовольствием. А вот Шмель поднял стакан и нахмурившись, в него всматривался.

— Ты чего там увидеть хочешь? — поинтересовался я.

— Да пленка на нем, что ли, какая-то, — задумчиво протянул он.

— Это чайные сливки.

— Чего? Какие, нафиг, сливки, — Шмель поморщился.

— Так окисляются полифенольные соединения, так называемые катехины, — я уважал чай, поэтому достаточно много о нем знал, ну и решил поделиться, чтобы посмотреть реакцию паренька.

— Бе-е, гадость!

Я с ухмылкой наблюдал, как Шмель недолго думая отлил прозрачную пленку в горшок с фикусом. Остальное всё-таки выпил.

— Ты эти поли… что-то там — только что придумал?

— Забей. Пошли купаться.

Тома велела нам зайти в палаты и взять купальные принадлежности. А через двадцать минут мы, как и было анонсировано, собрались у корпуса на смотр.

— Так, детвора, все надели головные уборы? Кто не надел, ни на какую речку не пойдет.

Надели все — это тебе не на дискотеку пилотку напяливать. Мне пришлось покопаться в рюкзаке, чтобы найти плавки и совершенно дурацкую панамку зеленого цвета, больше напоминающую малоразмерный чепчик.

— Тогда все за мной, шагом — марш!

Отряды потянулись к воротам, заведя пионерскую песню. Вместе с Томой, как всегда, взявшей на себя организаторские функции, с нами пошли Роман Альбертович и Аллочка. Первый выполнял роль плаврука, а вторая просто обязана была присутствовать на пляже, как медработник.

Я помнил о любовном треугольнике между ними и не без любопытства поглядывал за тем, как Тома, Рома и Алла реагируют друг на друга — и тут было на что посмотреть. Всегда жизнерадостная Тома держалась подчеркнуто отстраненно, делая вид, что не замечает сладкой парочки. Самой парочке, кажется, вообще не было никакого дела до старшей пионервожатой. Я боковым зрением пару раз заметил, как Рома и Алла будто бы случайно касаются друг друга пальцами рук.

До пляжа было минут десять ходьбы неспешным шагом. А когда мы, наконец, пришли, я увидел реку с песчаным берегом — ну просто мечта пионера. Тут же был и небольшой, но аккуратный и чистый пляж с большим железным навесом, спасающим от жаркого солнца. Имелись две металлические кабинки-раздевалки, а на самой реке плавали ядовито-красные буйки.

Пионеры оживились.

— Классно как!

— Вот бы побыстрее купнуться!

Но Тома стальным голосом велела всем идти под навес. Рома в это время прошелся по пляжу, и, удовлетворившись, дал отмашку Томе, что можно начинать.

— Пионеры, построились! Разбиваемся на десятки. На первый — второй рассчитайсь!

Мы с охотой построились и выполнили поручение.

— Первый!

— Второй!

Я был из вторых, тех, кому предстояло остаться с Томой на берегу, пока первая десятка не искупается. Шмелю повезло больше, он попал в отряд купающихся, к Роману. Я пока что смотрел на всё с берега.

Рома тем временем умело воспользовался шансом произвести впечатление и на Тому, и на Аллу — стянул с себя майку и шорты, в одних плавках и панаме представ в образе бога Аполлона местного разлива. Алла, сидевшая под железным навесом, аж румянцем пошла, а Тома демонстративно отвернулась и начала нас, как цыплят, пересчитывать. Вся энергия неразрешённого конфликта уходила в непривычно строгий инструктаж.

— Так, правила, — рублеными фразами говорила Тамара. — Слушаем вожатых и без разрешения не заходим в воду, за буйки не заплываем, не ныряем, не подкидываем и не топим друг друга. В воду забегать нельзя, таскать друг друга на горбу — тоже. Ну и главное, не придуриваемся! Вопросы?

— Что это значит: не придуриваемся, Тамара Ипполитовна? — невинным тоном поинтересовался Солома.

— То и значит, кто вздумает прикинуться тонущим, мигом отправится на берег. Или вообще домой.

В последнее ребята явно не поверили — все поняли, что у старшей пионервожатой просто плохое настроение. Но присмирели.

— А что можно-то, Тамара Ипполитовна? — вдруг усмехнулся от кромки Рома.

Как будто решил, раз дети Тамаре не перечат, сам выполнить эту функцию.

— В вашем случае, Роман Альбертович, можно должным образом работать и обращать внимание на детей, а не на сопутствующие факторы!

«Сопутствующий фактор» мило улыбался неподалёку. Рома благоразумно промолчал, с улыбкой зашел в воду и поднял руку, показывая сигнал готовности. Купаться плавруку было запрещено, и все время захода в реку Рома должен будет просто стоять в воде.

— Дети, заходим в водоем, — распорядилась старшая пионервожатая.

И началось. Понятно, что никто не стал выполнять указ заходить в воду шагом, и вся пионерская орава бросилась в реку как на абордаж, с визгами и воплями. Там, под одобряющее ничегонеделание Романа Альбертовича, ребята начали один за другим нарушать Томины запреты. Оно и понятно, никто бы не стал примерять роль отдыхающего в Ниле бегемота. Дорвавшись до воды, пионеры принялись нырять, подкидывать друг друга с плеч и, конечно, топить.

— Рома, следи за ними… Рома, Шмеленко захлебнется! Коротышко, ты куда полез! — разорялась со своего места Тамара.

Ясное дело, старшую пионервожатую никто не слушал.

Сам же Рома выставил в сторону Томы большой палец, показывая, что все держит под контролем. Она лишь всплеснула руками и с обреченным видом вздохнула. Мол, все равно эти паршивцы не станут ни слушать, ни слушаться. Но поскольку ей остро требовалось что-то (на самом деле не так важно, что именно) контролировать, он переключила внимание на оставшихся на берегу.