Объект контроля (СИ) - Глебов Макс Алексеевич
Лера поначалу держалась со мной настороженно, но деньги я ей платил без задержек, а иногда и помогал сделать кое-какую мужскую работу в её доме и небольшом хозяйстве, причем чаще всего делал это по собственной инициативе. Вот после одного из таких моих визитов в дом Леры у нас и случилось то, что рано или поздно происходит между симпатичными друг другу и при этом свободными мужчиной и женщиной, в силу обстоятельств регулярно общающимися наедине.
Лера старше меня на четыре года, но нам это совершенно не мешает. Никаких взаимных обязательств между нами нет и, я думаю, не будет. Слухи про нас в деревне, конечно, ходят, но достаточно вялые. Все всё прекрасно понимают, да и история наша уникальностью не отличается. Таких временных союзов среди деревенских более чем хватает. И меня, и Леру ситуация пока устраивает, но мы оба понимаем, что перспектив у наших отношений быть не может. Как минимум потому, что я не собираюсь здесь оставаться, а Леру в нашей деревне всё устраивает. Да и разные мы слишком, и кроме секса и чисто деловых отношений нас, по большому счету, ничего не связывает. Может, в силу разницы в возрасте, но мне кажется, что дело в чем-то другом.
За едой болтаем о ничего не значащих вещах, и только когда я сытый и довольный откидываюсь на спинку стула, Лера задает действительно интересующий её вопрос.
— Соседи говорят, вчера вечером в деревню лихие люди пробрались, и что это как-то с тобой связано. Кто-то рассказывает, что ограбить тебя хотели, да не вышло. Патруль милицейский их прихватил и всех перебил. А есть и такие, кто говорит, что это ты их в деревню и привел, и что поэтому тебя сегодня к шерифу водили.
Собственно, ничего другого я от деревенских и не ожидал. Наши власти о подобных инцидентах народу рассказывать не любят. Молчать предпочитают, а зря. Людям нужна хоть какая-то официальная информация, иначе они любым сплетням верить начинают.
— Банда пришлых действительно в деревню проникла, — подтверждаю я часть добравшихся до ушей Леры слухов. — И неудачное ограбление — тоже правда. Вот, полюбуйся на последствия.
Неторопливо расстегиваю и снимаю рубашку. Мои руки и спина покрыты многочисленными синяками и ссадинами. Никакой возможности рассмотреть в темноте, куда именно я падал или прыгал с перекатом, разумеется, не было, а от валяющихся на дороге и обочине камней даже плотная куртка защитить способна далеко не всегда.
Лера вскакивает и начинает суетиться вокруг меня, ругая за то, что сразу ей ничего не сказал. Я не отвечаю и молча притягиваю её к себе. Она упирается, боясь, что сделает мне больно, но довольно быстро сдается, и на некоторое время нам становится не до обсуждения проникшей в деревню банды.
Потом мне всё же приходится рассказать ей подробности. Само собой, не все. Мой рассказ практически повторяет надиктованные мне шерифом показания, хотя кое-какие подробности схватки, не предназначенные для женских ушей, я, естественно, опускаю. Вкратце рассказываю и о караване, с которым мне придется отправиться в город.
— Целый месяц… — в голосе Леры я слышу вполне искреннее сожаление.
— Возможно, даже больше. Денег я тебе на всякий случай оставлю с запасом. Если надо что-то по дому сделать, говори сейчас, потом у меня может времени не хватить. Шериф прав, мне нужно тщательно подготовиться к походу.
— Давай одежду твою посмотрю, — Лера мгновенно переключается на деловой тон. — Прыжки по канавам и катание по острым камням вещам на пользу никогда не идут. Наверняка что-то порвал или где-нибудь швы разошлись. Заодно почищу и постираю всё.
— Что тебе и дочкам привезти из города?
— Это ты сам смотри, я же там не бывала ни разу. И знаешь, мне почему-то кажется, что мы теперь очень нескоро увидимся.
— Это почему же?
— Не знаю, но чувство такое есть. Я когда Андрея своего на его последнюю охоту провожала, тоже места себе не находила. Сейчас, правда, настолько мрачных предчувствий у меня нет, однако простым этот поход для тебя точно не будет.
— И часто твои предчувствия сбываются?
— Довольно часто, особенно когда они такие яркие, как сейчас. Но я-то ладно, а вот прабабка моя, та вообще никогда не ошибалась. Она ещё Чужую войну застала. В Смоленске тогда жила, и просто чудом каким-то успела из города выскользнуть перед ударом тайкунов. В последний момент они с мужем и моей бабушкой выехать успели. Вернее, даже не совсем успели. Накрыло их на шоссе маревом каким-то, вот только, похоже, на излёте уже. Всем досталось, но прабабке хуже всех пришлось. Три дня без памяти лежала, думали не выживет. Никто же понятия не имел, что это за дрянь была и как тут помочь можно. Но оклемалась в итоге, а потом через несколько лет начала людям ближайшее будущее предсказывать. Не во всех деталях, конечно, но если что говорила, всегда сбывалось. Наверное, и мне малая часть её способностей перешла. Правда, именно что малая. Я и подробностей никаких почти не вижу, и ошибаюсь иногда.
Хорошего настроения мне эти новости, естественно, не добавляют. Я не суеверен, но в Лериных словах ничуть не сомневаюсь. И в историю с её прабабкой тоже верю сразу и без колебаний. Я ведь и сам такой же, с трудом выживший после удара оружия тайкунов, и мои странные способности имеют, похоже, тот же источник.
На третий день после инцидента с грабителями меня находит посыльный от шерифа и передает приказ немедленно явиться в его контору. Иду, куда деваться? Но не под конвоем, а значит, проверка прошла успешно. Собственно, так и оказывается.
— Нашли твоего охотника, — сообщает мне шериф. — Жаль, конечно, что ты не сам те титановые пластины нашел, а с трупа снял. Источник такого товара деревне очень бы пригодился, да и тебя бы не обидели. Но не судьба, видимо.
— Да я бы и сам не против такое место найти, где титан бесплатно лежит, — равнодушно пожимаю плечами. — Только нет его здесь. На сотню километров от деревни все места, где было что-то серьезное, давно вычищены.
— Кроме Змеиного леса, — негромко возражает шериф, одновременно бросая на меня короткий, но очень внимательный взгляд.
— Ну да, кроме него, — я старательно морщусь, изображая реакцию на неприятные воспоминания. — Лучше не напоминайте, Константин Егорович.
— Ладно, проехали, — меняет тему шериф. — Я тебе вот что ещё сказать хотел. Когда будешь собираться, учти, что в походе в город у тебя будет роль не столько охранника, сколько следопыта и разведчика. Практики обращения с огнестрелом у тебя нет, так что ружье или винтовку тебе никто не доверит, а вот обнаруживать засады и работать тихим оружием со средней дистанции ты мастер, в чем я совсем недавно имел возможность убедиться, так что этим и займешься. Федору, твоему будущему командиру, я о тебе и твоей роли в его отряде уже сообщил.
— Он был рад? — в моем вопросе звучит неприкрытый сарказм.
— Не то слово. Прямо расцеловать меня готов был за такую отличную новость, — криво усмехается шериф. О том, как относятся ко мне сыновья лавочника, он отлично знает. — Но то, что многие в деревне тебя не любят, это твои и только твои проблемы. Слишком многим ты за свою недолгую жизнь успел прищемить хвосты и отдавить любимые мозоли. Мало того, ты и дальше с большим энтузиазмом продолжаешь это делать.
Мне есть что ответить шерифу, но я предпочитаю промолчать. Оправдываться перед ним я не вижу никакого смысла. Понятно, что в отряде под командованием старшего сына лавочника просто мне точно не будет, но эти неудобства я, пожалуй, как-нибудь переживу.
От шерифа я выхожу вполне довольным собой. Мне в очередной раз удалось отбрехаться от неприятных вопросов, и теперь все подозрения с меня сняты, а значит, я наконец могу спокойно заняться последним серьезным вопросом, который нужно закрыть до отхода каравана. Я должен предупредить Данжура о том, что ухожу в город, и для завершения наших расчетов по сделке с жезлом мы можем встретиться прямо там.
Змеиный лес длинной широкой полосой тянется с запада на восток. Для нашей деревни он расположен очень неудачно, пересекая кратчайший путь в город. Водить через лес караваны никто, понятно, не рискует, хотя напрямик дойти можно было бы за два-три дня. Тракт, естественно, проложен в обход этой опасной территории, а вот мы с Данжуром обычно вполне успеваем добраться до места встречи и вернуться обратно — я в деревню, а он в город — всего с одной ночевкой в лесу.
