Великий и Ужасный 4 (СИ) - Капба Евгений Адгурович
— Конечно, не можем! Орк, выходи медленно и держи руки так, чтобы мы их видели! Лаэгрим, тира тен ласхве, ела сен! — послышались легкие шаги и едва слышный шорох снаряжения. Не будь я уруком — ни черта бы не услышал. А так стало понятно — рассредотачиваются.
— Вы, ребята, там поспокойнее, — я потихоньку подбирался к аппарели. — Стрелять не начните, главное. Мне из себя разрывные пули выколупывать вообще не улыбается. А я ведь ваш союзник, между прочим! Ну, если не ваш конкретно — то Росомах точно.
— Росомахи наняли уруков? — удивился тот, которого назвали Квеннаром. — Неожиданно… Но возможно. Повторюсь — выходи осторожно и не делай резких движений. Здесь хватит хороших стрелков, чтобы прострелить тебе каждую конечность в трех местах…
— … и не хватит, чтобы не допустить сожжения целого городка… — пробормотал себе под нос я, выбираясь на свет Божий.
Однако! Воины в лисьих шлемах действительно взяли ситуацию под контроль: у них было еще три пленных, не считая меня, и теперь эльфы споро собирали трофеи с броневиков. Дым рассеялся, и мне стало очевидно: одной из ермоловских машин удалось отступить.
— Мы наденем тебе на голову мешок, орк, — сказал Квеннар. Из-за шлема я отличал его только по голосу. — Не пытайся его снять, или придется связать тебе руки, а мне очень не хочется этого делать. Пойдем к форпосту, ты не должен иметь возможности выдать его месторасположение.
— Хрен с вами, надевайте — и пошли, — махнул рукой я. — Только заберите мой бердыш, он дорог мне как память.
Глава 8
Лаэгрим
Честно говоря, я думал, в меня будут тыкать пальцами и привязывать к двум березкам, чтобы разорвать на двух маленьких Бабайчиков. Хрен бы у них получилось, конечно, я бы сам разорвал эти березки, но в целом — лесные сибирские эльфы вели себя довольно корректно.
В конце концов, я нормально так приложил ермоловских, это кое-что да значило. ПТУРы — ПТУРами, но два, а то и три броневика размотал именно я! Но медальку мне никто на грудь вешать не собирался. Даже кофе не предложили, но это хрен с ним — главное, пристрелить пока не пытаются. После длительного похода по хвойному лесу мы долго-долго поднимались по винтовой лестнице, а потом мне сняли с головы мешок и сказали:
— Сиди тут, орк. Ничего не ломай, никуда не выходи. Отнесись к этому доброму совету со всем старанием.
Ну, я и сел. Я бы и так сел — на жопу, если бы даже и не сказали. Не знаю, может кто-то и привык обнаруживать себя на стометровой высоты дереве такого охренительного диаметра, что и десять таких типов, как я, не смогли бы его обнять! Но я — не привык. Поднимаясь по лестнице, я потерял счет ступеням и теперь вот знатно охренел.
Это был кедр — определенно, но что за кедр! Черт меня дери, будь я Львом Толстым, я бы тут минут сорок распинался в эпитетах и метафорах, но Лев Толстой по национальности был занудой, а я — черным уруком, так что характеристика этого царского дерева с огроменной кроной и целым поселком из домиков на ветвях была очень короткой:
— Хренассе! — а чего еще можно было ожидать от орка?
Исполинский кедровый лес раскинулся просторно, масштабно! Я отсюда видел, что эти сибирские аналоги средиземских (или авалонских?) мэллорнов занимали делянку не меньше десяти квадратных километров и располагались на склоне живописного горного хребта. Скорее всего — Баргузинский! Или — Ород-Рав, если по-эльфийски. Весь этот горный кряж, растянувшийся на 280 километров вдоль восточного берега Байкала с севера на юг, и был анклавом лаэгрим. Разделенная на лоскуты клановых владений, вторая по величине и населению после Авалона самоуправляемая территория компактного расселения эльфов на Тверди. Третьим был Йеллоустоун, точнее — Мален-Сар. И сейчас, похоже, я находился в одном из ключевых мест силы анклава: магия текла по стволам великанских кедров, я чуял ее, стоило только закрыть глаза и сосредоточиться. А это значило, что горе и смерть ждали бы любого врага, если бы он осмелился добраться до сердца леса…
Потому и не добирался этот враг. Потому и атаковал поселения на отшибе и дальние блокпосты: Ермоловых недаром считали сильнейшими темными магами, они явно были в курсе скрытой в лесной чащобе магической мощи. Лаэгрим никак не старались ее экранировать или скрыть — природная сила хлестала во все стороны, фонила из грандиозных кедровых стволов и ветвей.
Интересно, а на кой хрен мне надевали мешок на голову, если я отсюда прекрасно засек все ориентиры? Извилистая речка, горные пики, да и сам волшебный лес — мимо такого не промахнешься. Может, у них тут минные поля или типа того? Скорее — не банальные мины, а всякие ужасы типа тех корней, что вцепились на побережье в огнеметный броневик… В общем-то, мне было это до сраки, я использовать знание о месторасположении форпоста (или цитадели?) эльфийского клана никаким негативным образом не собирался. Мне предстояло попасть к Ронья-Росомахам, а я сейчас прозябал у Роска-Лис! Конечно, задержка вызывала бешенство, но, по крайней мере, я находился внутри эльфийского анклава, и ни разу не мертвый! Это радовало и настораживало одновременно.
Чтобы убить время, я снял со спины рюкзак и принялся в нем рыться, проверяя пожитки. Эльфы ничего не тронули, хотя и явно там покопались. Это было очевидно: у меня барахло лежало абы как, а тут — сложено аккуратно, эргономично. Чертовы эстеты! Конечно, ящичек с приблудами для татау их заинтересовал, но хрена с два любопытные лаэгрим смогли его открыть. И нож лежал на месте: большой, черный, красивый, с зазубринами на обухе, в плотных кожаных ножнах. Как у Джона Рэмбо! Они оставили уруку нож? Удивительно! Или настолько сильно верили в свою неуязвимость в этом месте?
Я спрятал клинок в рюкзак, достал канистру с водой и мешок с сухарями, раскрыл настежь изящные ставни окна, уселся на подоконнике, свесив ноги вниз, и стал перекусывать, добрым словом поминая бабулю с того берега Байкала. Ржаные сухарики, да с тмином, да заботливо присыпанные солькой так и хрустели на зубах. Честное слово — наркотики, невозможно остановиться! Почти как семечки. Сам не заметил, как полмешка умял и намеревался сожрать все припасы полностью, но вдруг орочьи уши различили едва слышный скрип ступенек. Кто-то крался по винтовой лестнице!
Почему крался? Потому что те воины, что привели меня сюда, ходили куда более уверенно. Ноги ставили аккуратно, да. Но не стеснялись обозначать себя, по крайней мере тут, на своих корневых землях. Чего хотел этот таинственный крадущийся тигр? Разнюхать, украсть, убить?
Я встал прямо перед дверью и уставился на нее, изучая аккуратно отшлифованные доски, плотно пригнанные одна к другой без единого гвоздя. Умеют эльфы работать с древесиной! Резьба, понимаешь, шлифовка! А за этой резьбой и шлифовкой — какой-то балбес с ушами тяжело дышал, потел, выделял через поры адреналин и кортизол. Я чуял этого эльфа носом: он был испуган, растерян и, похоже, зол на меня! На меня? Это с чего бы? Я же самый милый парень в мире и ни одну Лисоньку-Роску и мухой не обидел… Говном не тронул, чтоб не завонял… Пальцем о палец никого не стукнул… Или как оно говорится?
Пока я предавался лингвистическим мысленным изысканием, ушастый ублюдок распахнул дверь и — бах! бах! бах! — три раза выстрелил мне в грудь из маленького черного пистолета, тупая жопа с ручками, чтоб его!
— Ауч! — сказал я. — Больно вообще-то! Ты охренел?
И дал ему по уху — с размаху. Ну, и не рассчитал… Слишком крепко дал, разозлился сильно! Неудавшийся убивец — какой-то дрыщ весом не более семидесяти дохлых килограмм кубарем перелетел от удара через всю комнату и выпал в окно! А как же неуязвимость под сенью родных кедров, а?
— Яа-а-а-а-а-ать!!! — я не знаю, кто орал громче: я от досады или это болван — оттого, что бился всеми частями тела о пышные кедровые ветви. Хрустело капитально — и тоже понятно не было, это кости эльфа или древесина?
Я морщился и тер грудак под бронежилетом, добрым словом поминая Риковича и его ярыжек: все-таки снарягу мне подкинули нормальную. Конечно, не из автомата меня решетили, да и вряд ли бы он меня убил своим игрушечным пистолетиком, но в целом — вместо серьезных ранений только синяк будет, да и тот через пару часов рассосется. Хорошо быть уруком, а?
