Александр Афанасьев - Гнев божий
Были за генерал-лейтенантом Проносовым и видимые грешки. Например, он устроил свою любовницу – двадцати четырех лет от роду – в собственное ведомство с погонами прапорщика, да еще выбил ей доплату, за службу в условиях повышенного риска. Но это, как говорится, дело житейское, это в КГБ за подобные фокусы могли выкинуть в двадцать четыре часа с волчьим билетом, да что там за любовницу – просто за развод могли выкинуть. А тут… ну а что делать мужику, у него, может, седина в бороду бес в ребро, а супруга наотрез отказывается в грязную и опасную Махачкалу ехать. Телку эту проверили, когда на работу в ФСБ зачисляли – студентка, русская, родственники не сидели, связей с бандподпольем никаких быть не может – просто глупая телка, спешащая устроиться в жизни, пока не поздно, пока грудь стоит, а не висит. И генерал… если за это выгонять, в ФСБ никого не останется, а кому работать?
Сейчас был понедельник, и генерал Проносов собрал всех на утреннюю недельную оперативку – всех начальников отделов и управлений. Оперативка эта шла обычно около часа, чуть больше, чуть меньше, на ней кратко заслушивались итоги работы за предыдущую неделю, раздавались задания на следующую, зачитывались объявления для старшего офицерского состава. Генерал Проносов был хамом, но в меру, обычно устраивал разносы публично только тогда, когда подчиненные отчубучат что-то уж совсем из ряда вон выходящее…
Сейчас совещание началось как обычно; сначала полковник Мухаев доложил общее состояние по показателям деятельности, за которые отвечала ФСБ за прошлую неделю. Крупных, резонансных террористических актов не было, кроме того – московское начальство еще помнило обезвреженную на рынке в Дербенте бомбу. Ее подложил один из «связников» из банды, полностью находящейся под контролем управления, потом сообщил, успели обезвредить, нагнали телевизионщиков, после этого пару месяцев помнят и не долбают, если за эти пару месяцев, конечно, не произойдет чего-то экстраординарного. Тихо будет еще месяц, чуть больше – а потом надо будет еще что-нибудь придумать. Схрон, что-ли, какой найти…
Пока Мухаев докладывал – мысли генерала крутились вокруг двух вещей, схрона, который, если закладывать, то делать это надо не в спешке, а уже сейчас, и Кристины. Кристине вчера он подарил дорогое ожерелье из золота, которое он принял от одного из глав администраций районов в знак уважения, и ночью Кристина расплатилась за ожерелье сполна. А кому еще дарить? Не супруге же, безуспешно талию ищущей…
Тем не менее генерал не был бы разведчиком, если и в таком расслабленном состоянии не уловил бы, что количество преступлений, связанных с наркотиками[20], за неделю подскочило на одиннадцать процентов. Это был повод.
– Что у нас с наркотиками? – грозно сказал Проносов, кивком головы показывая Мухаеву, что можно садиться. – Кто отвечает за этот участок? Зинченко, вы? В чем дело?
Усатый, низенький хохол сноровисто поднялся с места.
– Товарищ генерал, по данным агентуры, с Азербайджана прошла крупная партия героина, не меньше трехсот килограммов. Это сразу дало статистический всплеск.
– Чего дало? – недобро перебил генерал.
– Ну… рост изъятий наркотиков и преступлений, связанных с наркотиками.
– Дало… Я смотрю, по башке вам дать надо! Не работаете ни хрена! Бахмачев, почему не перекрыта граница?
Полковник Бахмачев, отвечающий за охрану государственной границы с Азербайджаном, поднялся, бросив откровенно ненавидящий взгляд на Зинченко. Подставляет, ублюдок, падло хохляцкое.
– Товарищ генерал, за последнюю неделю попыток прорыва границы не было, задержано шесть нарушителей, но ни у одного из них наркотики не изымались.
– Бахмачев, я что, идиот по-твоему?! – начал заводиться ни с того ни с сего генерал. – Ты думаешь, нарки напролом на твои пулеметы попрут? Прошли какой-то тропой, вот и все. Агентурную работу надо вести, в приграничной полосе! Всему вас учить надо!
Агентурную работу в приграничной полосе. Вот ублюдок, несет ахинею, и ведь с таким начальственным видом, б…ь. Попробовал бы он поработать в приграничной полосе, там у тех, кто ходит через границу – одни родственники в селах, здесь же позапрошлый век, горы, родственник родственника никогда не выдаст. И тем не менее начальство будет, как всегда, с умным видом «оказывать практическую помощь» тире – по мозгам ездить. Вот ведь б…
– Товарищ генерал, граница перекрыта, контролируется беспилотниками. У меня нет никаких данных относительно того, что через границу прошла крупная партия наркотиков.
На самом деле партия наркотиков и в самом деле прошла через границу, только не через ту, которую прикрывал Бахмачев. Партия наркотиков прошла через административную границу Дагестана и Чечни, а до этого ее привезли на гражданском самолете, летавшем в Дубаи. В Дубаи же героин привезли из Пешавара. В Чечне был именно тот мир, который хуже всякой войны, Чечня демонстративно подчинялась федеральному центру – а на деле же это было мирное и спокойное феодальное княжество, одной ногой стоящее в семнадцатом веке, а другой – в двадцать первом. Собственно говоря, таким был весь Кавказ, просто в Чечне это было выражено куда как лучше. Федеральные деньги, деньги от диаспоры и деньги от наркоторговли преобразили республику – Грозный поражал блеском стекла новых деловых районов, роскошными дворцами и мечетями, гладкими, как стекло, дорогами. Вот только общество так и не шагнуло дальше семнадцатого века, и если советская власть буквально за шкирку втаскивало все эти народы на один уровень с русскими – то новую, демократическую власть даже в чем-то устраивало, что под боком есть этакое новофеодальное княжество и неспокойный Кавказ. Было где «осваивать» деньги, а намеки здесь понимали с полуслова. Все всех устраивало.
– Это говорит не в вашу пользу, Бахмачев, – сказал генерал, – не ведете агентурной работы, не работаете с осведомителями. А вы не улыбайтесь, Зинченко, нечему тут улыбаться! За борьбу с наркоторговлей в республике отвечаете вы! И за такой рост показателей спрашивать будем именно с вас, нечего вину на других перекладывать! К следующему совещанию… нет, к четвергу в это же время жду обоих с планом мероприятий!
– Есть.
– Есть…
– Дальше. Что у нас по устранению недостатков, выявленных в ходе учений?! Емшаев, вы отвечаете?
– Так точно.
– И докладывайте. Пять минут у вас.
Остаток совещания прошел относительно спокойно, влетело только еще Мугуеву, что было непонятно – Мугуев был у генерала на хорошем счету, говорили даже, что он заносит. После совещания, в душе ругаясь на всех известных языках (а в Дагестане было больше тридцати диалектов плюс русский, плюс языки соседних республик), полковники, подполковники и майоры потянулись из кабинета и дальше тащить нелегкую лямку службы.
Генерал тоже вышел в приемную… хотел сходить к Кристине, выбил ей отдельный кабинет, вроде как работает с секретной документацией, хотя с кабинетами всегда была напряженка, постоянно работали какие-то московские группы, их надо было размещать, а здание не резиновое. Как только генерал вышел в приемную – подчиненные потянулись на выход, чтобы не попасть под новую раздачу, – к генералу подлетел адъютант.
– Товарищ генерал!
Генерал, уже настроившийся на десять минут приятного времяпрепровождения, недовольно поморщился.
– Что там опять?
– Спецсообщение. Срочное, товарищ генерал.
– Спецсообщение всегда бывает срочным. Что?
– Товарищ генерал, блокирован амер Рафиев с группой боевиков.
Все мысли о приятном времяпрепровождении мгновенно вылетели из головы генерала.
– Где?
– В районе пятого жилгородка, товарищ генерал.
– Кем?
– Нашими. Оперативниками Бадаева.
– Ментам сообщили? По открытой связи прошло?
Несмотря на то что милиция уже давно была переименована в полицию (кстати, кое-что в ней и в самом деле изменилось, только не от этого), по привычке полицейских так и продолжали называть ментами.
– Никак нет, товарищ генерал, в соответствии с вашей директивой. Закрытый канал, спецсвязь. Бадаев действует тихо.
– Выгоняй спецназ. Немедленно. Пользоваться только закрытым каналом связи. Упустите – порву. Машину мне!
Пятый жилгородок находился на самой окраине дагестанской столицы, с одной стороны был парк, с другой – кладбище и канал. Место было скверное и со скверной репутацией – с одной стороны был парк, а с другой – коттеджи и дальше лесной массив. Мог последовать как прорыв боевиков в направлении кладбища, так и деблокирующий удар со стороны кладбища сторонников амера Дагестана Башира Рафиева.
Башир Рафиев, кстати, не был дагестанцем – он был салафитом из Башкирии, неспокойного, глухо волнующегося региона. Вступил сначала в Хизбут Тахрир, потом связался с Аль-Каидой. Последователь чистого ислама. Совершил хадж, на родину не вернулся, осел в Дагестане. Ему здесь проще было действовать, поскольку он был не местный и у него не было родственников – ведь у тех, кто работает в милиции и ФСБ, тоже есть родственники, которые могут объявить кровную месть. А у Рафиева мстить было некому, только ему самому – да попробуй, найди. Отряды Рафиева действовали не только в Дагестане, но и в соседней Чечне, которую плотно держал Кадыров и примкнувшие к нему кланы и тейпы. На его счету было как минимум восемь милиционеров и трое сотрудников ФСБ. Готовил он покушение и на самого генерала Проносова, только оно было пресечено в самом начале. С этим не шутят, это тебе не бомбу на Дербентском рынке обезвреживать.
