Graham Mc Neill - Железный воин
«Ленд рейдер» с грохотом прорвался через импровизированную баррикаду, попутно раздавив несколько солдат в сине-голубой форме. Один солдат из отряда уцелел и выпустил по врагу несколько лазерных разрядов, которые рассыпались снопами искр на наплечниках Хонсю, но сразу же был разорван пополам болтерной очередью.
Рубежи обороны рушились один за другим – танковый клин просто сминал их быстрым и массированным ударом. Кое-как сооруженные заграждения или не выдерживали огня подвижной артиллерии, или, попав во вражеское окружение, были уничтожены пехотой. Защитники этих баррикад проявляли небывалую дисциплинированность, но и ее можно было сломить. Кольцо непрерывно стрелявших бронемашин стягивалось вокруг них все туже, и в конце концов они сдались перед неизбежным.
Простые солдаты, попытавшись убежать, пали жертвой огринов – те с радостью разрывали их на части и, зацепив грейферами, тащили за собой, словно трофеи. Боевые машины Вотиира Тарка ринулись в самую гущу сражения: многоногие механизмы быстро шагали по развалинам укреплений и расправлялись с защитниками, сжимая их клешнями или круша хлесткими ударами хвостов. Минометные комплексы, установленные на киборге Тарка, безостановочно обстреливали противника, а сам предводитель машин – точнее, то, что еще оставалось от его плоти – качался на амниотических волнах в подвесном отсеке под брюхом паукообразного механизма.
Каарья Саломбар и ее корсары, передвигаясь на кричаще разукрашенных скифах, врезались в толпу солдат, бежавших к базилике. Хонсю наблюдал, как ее скиф стрелой промчался к отрядам защитников, которых экипаж машины принялся уничтожать, с убийственной точностью стреляя из пистолетов или вспарывая гермокостюмы сверкающими саблями. Вычурность и эпатаж, свойственные корсарам и их стилю боя, были ему чужды, но проявленная ими жестокость заслуживала восхищения, и Хонсю решил после сражения похвалить королеву корсаров за учиненные зверства.
Гусеницы «Ленд рейдера» перемалывали тела убитых, а Хонсю косил убегавших солдат очередями из тяжелого болтера, наслаждаясь привычным чувством в руках от отдачи тяжелого оружия и грандиозным размахом битвы.
Но когда на его стороне будет сила Рожденного Трижды, это сражение станет лишь началом великой войны.
Глава 6
Несмотря на звон сигнальных колоколов и вой сирен, наполнивших командную часовню Базилики Доминастус, Олантор был абсолютно спокоен. Пикт-экраны показывали, что происходит на Царской дороге, и эти изображения немыслимой по жестокости резни казались ему живым воплощением самого худшего из кошмаров; он с трудом мог представить, как кто-то может убивать с таким упоением смертью.
Бастионы Десницы пали – были разрушены до основания одним бесчестным ударом, равного которому Олантор едва ли мог припомнить. Децим и Сабатина наверняка погибли, а вместе с ними и воины Пятой роты, которым было поручено укрепить оборону. Если бы самого Олантора не вызвали в командную часовню, смерть нашла бы и его.
– Спаси нас Император, они все мертвы, – стенал Патер Монна, чья самоуверенность полностью испарилась при виде врага. – Нас всех убьют.
– Молчать! – оборвала его Сибийя. – Вы же слуга Императора. Поддайтесь отчаянию – и уподобитесь презренному червю.
Патер Монна уставился на нее выпученными глазами, словно не веря своим ушам:
– Вы спятили? Посмотрите только, что там творится! Все или уже мертвы, или вот-вот погибнут. И мы будем следующими! – Разъяренный слуга навигаторов повернулся к Олантору: – Вы же вроде должны нас защищать? Прославленный Ультрадесант, ха! Немного от вас получилось проку.
Схватив Монну за ворот багрово-золотого кителя, Олантор приподнял его над палубой:
– Пока жив хоть один Ультрадесантник, надежда есть.
Он отпустил Монну, и тот, упав в пустующее кресло, обхватил голову руками и стал раскачиваться взад-вперед, безостановочно повторяя «Император хранит, Император хранит...». Не обращая внимания на обезумевшего от страха штурмана, Олантор обратился ко всем, кто был в часовне:
– Да, враг разрушил Десницы, но им не взять базилику, – сказал он громко, заглушая шум голосов и лязг сервиторов. Испуганные разговоры немедленно смолкли, и взгляды всех присутствующих обратились к Ультрадесантнику.
– Враг пробил брешь во внешних бастионах, – продолжал Олантор, – но мы готовы дать ему отпор. Орудийные башни базилики сметут солдат противника, как ураган ломает колосья пшеницы. Нас защищают высокие и толстые стены, и дважды мы на одну уловку не попадемся.
<Брат Олантор,> сказал Алтарион, обходя планшетный стол. <Ты делаешь честь Первой роте. Пока ты с нами, ксеносы не смогут победить.>
Олантор хотел было поправить почтенного брата, но в этом не было смысла. Погрузившись в воспоминания о давней битве, Алтарион будет сражаться с армией Губительных Сил с такой же доблестью, с какой он противостоял тварям Великого пожирателя. Сибийя, очевидно, подумала о том же, и он кивнул ей с благодарностью.
– Гестиан, запечатывай базилику, – приказал он. – Всем орудиям: открыть огонь по Царской дороге.
Технодесантник не ответил, и Олантор повернулся, чтобы повторить приказ, но вместо этого онемел от удивления и ужаса.
Голова Гестиана запрокинулась назад, рот распахнулся невозможно широко в крике агонии. Яркий электрический огонь вспыхнул в его глазницах, потек изумрудным потоком изо рта. На глазах у Олантора этот же огонь охватил все точки соединения, в которых тело Гестиана было связано с командной консолью, и всю нишу заполнило зловещее зеленое свечение. Технодесантник истошно закричал – крик души, испытывающей жесточайшие муки, – и огонь электрическими дугами перекинулся с его тела на другие предметы.
По всей командной часовне засверкали зеленые молнии, поражая когитаторы и логические устройства базилики. Словно жадный вирус, волна огня подступила к самому сердцу каждой машины, и из выходных разъемов посыпались искры. Пикт-экраны перегорели, латунные кольца на шкалах приборов мгновенно расплавились.
Сгорая заживо, кричали техники – слишком тесно соединенные со своими приборами, они были ограничены в движениях и не могли спастись бегством. Так же на своих местах сгорали и сервиторы, но они и не пытались двинуться, не обращая никакого внимания на пламя, пожиравшее их плоть.
Сработали противопожарные распылители, что погасило пламя, но воздух наполнился едким, удушливым дымом. Из перегоревших систем продолжали каскадом сыпаться искры, но сигналы опасности звучали теперь тише, и аварийное освещение померкло до тусклого оранжевого свечения.
Осторожно пробираясь через разрушенную часовню, Олантор направился к Гестиану, от тела которого остался лишь почерневший скелет, заключенный в опаленную броню. На черепе еще виднелись куски обгоревшей плоти, а глазницы по-прежнему светились странным огнем. Изуродованное горло издало булькающий смех, и из аугмиттеров вокруг командной консоли послышался шорох статических помех.
++Теперь здесь командую я,++ прошипел отвратительный голос, механический и бездушный.
Олантор выстрелил в труп Гестиана, но злорадный смех не смолкал: то, что его порождало, уже проникло во все системы звездного форта. Самые худшие опасения Олантора укрепились, когда его окликнул брат Алтарион, стоявший у планшетного стола:
<Наши защитные системы отключаются одна за другой!> вскричал Древний. <Все врата открываются, подача энергии к орудиям прекращена. Эти ксеносы оказались коварнее, чем мы думали. Они уже рядом, брат!>
Олантор подбежал к дредноуту и, быстро просмотрев данные, с печалью осознал масштабы катастрофы. Герметичные двери опускались, перекрывая путь столь необходимым отрядам подкрепления; техникам и адептам доступ к их системам был закрыт; прекратилась подача энергии на взлетные палубы; арсеналы заблокированы, внутренняя защита отключена. Они лишились всего, что могло бы дать им возможность оказать сопротивление захватчикам.
– Мы проиграли, – сказала Сибийя, сделав те же выводы.
<Тогда здесь мы и примем геройскую смерть!> объявил Алтарион.
Олантор взглянул вверх, на саркофаг дредноута, покрытый великолепными барельефами. На плите гранита, взятого из гор Кастра Магна, была изображена последняя битва, которая чуть не стоила Древнему жизни. О последнем бое Алтариона было сложено немало легенд, и если сейчас их действительно ждала смерть, то встретить ее Олантору предстояло с одним из самых великих героев ордена.
– Да, брат, – ответил он, кладя руку на эфес меча. – Мы вместе пойдем в бой и плюнем врагу в лицо у Врат Конора.
<Достойная смерть,> согласился дредноут, погрузившись в воспоминания о минувших днях. <Смерть, которую будут помнить вечно. Так рождаются легенды ордена.>
