Людмила Белаш - Ключ власти
— Гере кавалер, возьмите меня! — расхрабрившись, подскочила Ласка.
— А кто это у нас с мокрым носом? — склонился Карамо. — А у кого покраснели глазёнки? Кое-кому надо лечиться.
Горько разочарованная, Ласка всхлипнула раз, другой, и заплакала. К ней, нежно хрюкая, полезла с утешениями Пата.
— Батюшка, если Ларита полетит, я отправлюсь с ней, — заявила Лисси. Стерпеть, что дочь мастерового будет участвовать в экспедиции, а ты — останешься?!. Блеск её синих очей и особый звон в голосе подсказывали, что Лис придётся посадить на привязь, иначе она улетит следом.
— Барышни! — В речи Бертона послышался рык дракона. — Осмелюсь заметить — треть часа тому назад вы мирно занимались с гере Картеретом и не помышляли ни о каких путешествиях. Вы отказались уезжать, дабы остаться здесь.
— Относительно мирных занятий, ваше сиятельство, — заговорила Эрита, — должна сказать, что испытания меня на грузоподъёмность немного затянулись. Под началом кавалера Карамо мы с ан Лисеной сможем проверить себя на скорость. В его учёности, надеюсь, нет сомнений?
— Всё-таки — куда мы полетим? — настаивала Лара.
Карамо неопределённо поднял взор к потолку:
— Паломничество по святым местам, в исторических целях.
— Граф, прошу вас запретить! — не унимался профессор.
— Какая будет зарплата? — Лара, рождённая и выросшая в порту, умела считать деньги.
— Сколько вы здесь получаете за опыты? — Карамо сразу перешёл на деловой язык.
— Пятьдесят лик в день.
— Плачу шестьдесят. — Собрав кассу с миру по нитке, Карамо не желал сорить деньгами.
«Ох ты!.. А кавалер прижимист. — Лара почуяла в восточном дворянине некую родственную жилку. — Ну-с, ваше благородие, поторгуемся! Я девчонка бедная, мне и платье красивое хочется, и башмачки, и шляпку».
— Авиаторам доплачивают за риск, — завела она коварно, с видом простоты. — Мы полетим на той же колбасе, нам тоже надо. Не пассажиры ведь…
Встряла Бези:
— Ласточка, ты что? будто выжига какая-то!..
Но Карамо принял торг и набавил:
— Семьдесят пять. В неделю это четыре унции с полтиной… Да, в храмин-день приплата — четвертак на милостыню и утехи.
— Харчи ваши. — Так батя договаривался с нанимателем, подряжаясь на большой ремонт кровли. Ларе однажды довелось послушать, — а память у медиумов прочная.
— Договорились.
— Рабочая одежда, инструменты — за ваш счёт.
Темноволосая скуластая девчонка всерьёз начала нравиться Карамо.
— И ещё, — ввернула Лара напоследок, — при расчёте каждой два червонца — премия за качество. По рукам? наше слово честное…
Карамо с уважением пожал тонкую, но сильную кисть кареглазки:
— Червонец. По рукам, при свидетелях. Слово чести!
Ларе почудилось, что в её бисерный кошелёк сыплется серебро и золото. Вот здорово! То унции считала, на две стопочки раскладывала — себе, маме, себе, маме, — а тут такой приварок! Можно отложить на обновки, на книги. Купить роман с картинками…
«Я взрослая. — Она гордо, прямо огляделась. — Сама подряжаюсь, честным словом, с благородным человеком. Это не хухры-мухры, в кафешантане петь…»
Пата вконец зализала Ласку; Хайта гладила девчушку, прислушиваясь к разговорам — возьмут с собой? не возьмут? тут забудут?.. Ласка вздыхала, понемножку успокаиваясь, но смотрела на старших, обиженно нахохлившись — значит, если малявка, то никому не нужна? Бросили. Надо скорее учиться читать. Шумно втянула носом — даже не взглянули. Взрослые, серьёзные, делом заняты.
— Граф, неужели вы отпустите свою дочь? — вертелся вокруг профессор. — Поглядите на него! Он же законченный авантюрист! Всё оставил в экспедициях — здоровье, состояние…
— Но каждый раз он возвращался с победой, — хмуро ответил Бертон.
— И ан Эрите вы позволите уехать?..
— Она — не моя собственность. Ей могут запретить только родители.
— Ну так используйте родительское право! Телеграфируйте Динцам в Гаген!
— Девочки, если вас оставят здесь, — громко посоветовала Бези, с наглостью глядя на Картерета, — отказывайтесь от опытов. Лучше койку пролёживать, чем… Ну? вы союз или нет?
Тут девицы, исключая зарёванную Ласку, дружно обступили графскую дочь, положили руки ей на плечи и задорным хором воскликнули:
— Темные Звёзды!
«Союз на клятве, — понял кавалер. — Вон как спелись, хоть из разных сословий».
— Ан-эквита, — с благодарным поклоном обратился он к Бези, — прошу составить список барышень, включённых в экспедицию.
— Непременно, сударь. Принести его вам лично? — лукаво улыбнулась девушка.
— Мне в кабинет, — холодно молвил граф, затем взял кавалера за локоть и повёл к «летучим сиденьям», шепча: — Турман, что за внезапные выдумки?.. Я не против путешествий, но с чего вам взбрело в голову завлекать моих учениц?
— Из экономии, — сознался Карамо. — Взрослый мужчина весит минимум четыре пуда. На каждой девице дирижабль выгадает пуд полезной нагрузки!
— Ну и расчётливый вы тип!
— Попутешествуйте с моё, и вы таким станете.
— Куда летите?
— Не скажу. Но буду держать связь через эфир.
— Надеюсь, корабль и экипаж надёжны?
— Морфлотская машина развед-класса, сильно вооружённая, три года полётов. Команда испытана, в том числе в боях.
— По святым местам?.. — засомневался граф.
Осенившись знамением Ока, кавалер в знак искренности приложил ладонь к груди:
— Не более! Девицы будут в полной безопасности.
В девичьей кучке царило веселье. Путешествие, ура! Паломничество — куда? В Святую Землю, в Девин или на полярный юг, где монастыри-крепости? А может, на Красную половину, в Курутские горы? По воздуху это совсем близко, но — ни каменных шоссе, ни рельсовых дорог, одни кривые тропы над чёрными пропастями. Там цокают копытами навьюченные кони и заунывно поют горцы-овчары, а попы молятся на снежных вершинах, воздев руки к громовому небу…
Новые края, новые впечатления! Невиданные красоты, простор — ах! от предвкушения сладко сжималось сердце.
Когда на Лисену легли руки Темных Звёзд, былая компания вдруг ощутила прежнее единство. Девчонки болтали, их глаза сияли задорными огоньками.
— Читала я статьи Карамо, — с небрежной гордостью говорила Эрита. — Он с первой войны изучает пришельцев — их язык, обычаи, культуру… Ещё ведёт раскопки древних храмов — тех времён, когда Гром только воцарялся.
— Хорошо бы он отвёз нас к гробу Девы-Радуги! — вслух пожелала Лисси, молитвенно сложив ладони. — Сейчас паломников меньше, можно даже прикоснуться. Гроб — он живоносный. Говорят, на нём мёртвые цветы вновь оживают, а у паралитиков руки и ноги начинают двигаться…
— …заложил в банк своё поместье — очень маленькое, — и семейное золото, чтобы снарядить поисковую команду. Вскопал пять квадратных миль, нашёл Святое Писание — свинцовый свиток, который читали первые громовники и мученики. Подарил в кафедральный собор… Красная корона выкупила его вексель и простила долг, — не забыла подчеркнуть Эрита.
— Рисковый человек, — заметила Лара, косясь на кавалера.
«С чего он так на меня смотрел?.. Хотя он красивый… по-своему. Только волосы длинные, будто поповские. Платье чудное. Словно из прошлого… Странные они там, в Красном царстве. Кавалер-бедняк всё имение на землекопов отдаёт, а царь возвращает!»
— Много рисковал, — согласилась Бези, — и много потерял.
— Ноги — это ревматизм, от простуды. — Лис решила защитить Карамо. — Он в пещерах работал безвылазно…
— Я не про ноги, Лисси. Я про руки.
— А что такое?
— Приглядись.
Первой поняла намёк Ларита и, ахнув, прижала пальцы ко рту. Но тут кавалер — на них с графом наседал сердитый Картерет — повернулся к ним спиной.
На левой руке — Лара успела увидеть, — кольцо развода!
Значит, в святой трибунал обращался. И в «Пастырской речи» писали: «Волею Отца Веры гере Такой-то и эрина Такая-то отныне свободны от уз брака. Во искупление разрыва уз они год и день не должны вступать в брак повторно…»
Это — стыд на всю империю, не говоря про знакомых и родных. Епитимья, денежное взыскание… Иную дамочку за грех в покаянный дом засадят, да и дворянина не помилуют.
«Ну и дела!.. Значит, что-то ужасное стряслось, раз до церковного суда дошло».
Между тем Картерет, в одночасье лишившийся двух левитесс и вещуньи, атаковал своих учеников:
— Граф, моя работа прервалась — вы здесь так пылко говорили о науке! — а кто мне заменит подопытных?
— Есть Верба и Хлыст. Можете посвятить всё время тому, чтобы их разбудить.
Памятуя о славе, которой пользовался профессор в академических кругах, Карамо неосторожно спросил:
— Эти несчастные — ваши жертвы, учитель?
