Вячеслав Шалыгин - Сон грядущий
— Меня терзает смутное предчувствие, что в тех развалинах засели остатки диверсионной группы испарившегося капитана, — поделился со мной Сержант.
— Сейчас они на нашей стороне, как выражается твой шеф, так что стоит им помочь.
— Я разве против?
— Я выпускаю мышей! — прокричала мне на ухо Элли, стараясь перекрыть грохот рушащихся стен.
Я прикоснулся к ее щеке и мысленно спросил:
«Чего ты орешь?»
— От волнения забыла, что и ты можешь разговаривать, как мы, — на этот раз я не почувствовал той отчужденности, которую она проявляла прежде.
— Мыши здесь не помогут, у них и зубов-то приличных нет, а разгрызть эти мячики…
— «Вампиры» сказали, что чувствуют коммуникационную частоту «чернокрылов» и могут на нее настроиться.
— Что это даст?
— Мыши, кажется, раскусили их секрет. Шары, корректирующие огонь, глаза и уши «чернокрылов». Когда сонар чужака занят стрельбой, он не может сориентироваться в пространстве, потому что, кроме природного «эхолота», других органов чувств у них нет. В бою «чернокрыл» и зонд-разведчик неразрывная связка, как у нас глаз и мушка автомата. Стоит замолчать шарам, «чернокрылы» встанут перед выбором: стрелять, оставаясь глухими и слепыми, или следить за врагом. В первом случае они покрошат друг друга, во втором — их проредим мы. Так что неплохо бы нашим летучим мышам запеть.
— Если так, то они сейчас такой концерт в эфире устроят, что ни один «пингвин» не поймет, куда стрелять.
Элли отползла под навес из останков большой машины и принялась излагать план двум невозмутимо болтающимся вверх ногами летучим мышам.
Результат превзошел все ожидания. Когда туча «вампиров», не обращая внимания на сжигающие их энерголучи и препарирующие удары ультразвука, взмыла в блеклое небо — атака чужаков захлебнулась.
Зонды неподвижно повисли на удобных для нашего доморощенного ПВО позициях, а истребители, плюнув несколько раз плазмой куда попало, унеслись в степь, по направлению к месту высадки. Дезорганизованная пехота показала нам круглые черные спины и вразнобой поскакала следом.
— Не прекращать огонь, пока они не упрыгают за пределы зоны поражения! — заорал Сержант, вставая на баррикаде во весь рост.
Автомат в его руках выл длинными очередями.
— Было бы эффектнее крикнуть просто: «Бей гадов!» — с нарочитой небрежностью бросил я, карабкаясь на какую-то бочку рядом с ним.
В ответ Сержант расплылся в такой широкой улыбке, что я испугался, не растолкает ли он стоящих рядом щеками.
— Мы их умыли, напарник! — Он опустил раскаленный автомат и, запрокинув голову, издал индейский, как ему казалось, клич.
Я хотел зажать уши, чтобы не слышать этот немузыкальный кошмар, но передумал и присоединился. Через пару секунд в восторженном крике зашлись все, кроме летучих мышей и весьма поредевшей группы диверсантов. Федералы чувствовали, что для них неприятности еще не кончились.
Я спустился с баррикады и, преодолев двадцать метров кирпичных обломков, взобрался на бруствер вокруг развалин. Приятного в увиденном было мало, вернее, не было вовсе. Полузасыпанные красным крошевом тела солдат-людей, скорлупа сбитых зондов, черные оплывшие трупы чужаков и пятеро оставшихся в живых диверсантов. Они стояли за спиной своего капитана, угрюмо сжимая оружие. Капитана! Живого! Помятого, измученного, но живого. Я медленно повесил автомат на плечо и, разведя пустые руки в стороны, подошел к замершей группе бывших врагов.
— Здравствуй, капитан, — как можно мягче произнес я, глядя ему в глаза.
— Тебе того же, Сэм, — устало ответил он, пряча пистолет в кобуру. — На этот раз победил ты.
Он засунул сбитые руки в карманы и уставился в землю у своих ног.
— Верно, — стараясь поддерживать дружеский тон, согласился я, — но не твой отряд, а десант «чернокрылов», и, если вдуматься, разница есть. Я разбил бывших союзников.
Капитан с плохо скрываемым удивлением поднял взгляд. Увлекшись войной, он ни разу не выходил на связь со своей базой, понял я, а вслух сказал:
— Ты, видимо, поотстал от жизни, пока гонялся за мной. Империя объединилась с «чернокрылами», разбила армию Федерации, отпраздновала это событие и в разгар праздника вступила в войну с теми же «чернокрылами».
— Какая насыщенная пошла жизнь! — капитан покачал головой. — Ас неоформами Империя что решила делать?
— То же, что и раньше, — раздался усиленный мегафонами голос шефа «чистильщиков».
Мы подняли головы и обнаружили, что в пятнадцати метрах над нами зависло несколько боевых машин с нацеленными на мою «армию» лазерными пушками. Внутренние войска Империи, отряд «чистильщиков». Как, черт возьми, мы могли о них забыть? Похоже, будет скандал.
— Всем неоформам бросить оружие! Федералы — лицом к стене! Сержант, Сэм — в сторону и возьмите диверсантов на прицел, — шеф произносил слова так четко, что их не сумел исказить даже довольно дрянной мегафон.
— Конец Парижской Коммуны, — пробормотал Сержант, подчиняясь приказу начальника.
Я почувствовал, как в душе закипает безрассудная ярость. Бросить тех, кто погибал рядом со мной, ради тех, кто платит мне деньги? Рациональное начало нашептывало мне, что стоит подчиниться, выдержать паузу, придумать за это время какой-нибудь выход из создавшейся ситуации, но оно не сумело справиться со взрывом переполнивших меня эмоций, и я поступил так, как подсказала не вовремя проснувшаяся совесть. Переместив автомат на грудь, я повернулся к командирской машине «чистильщиков» лицом и громко отдал приказ замершим неоформам:
— К бою!
Краем глаза я заметил, что Сержант прыгнул в мою сторону, отводя автомат для удара прикладом. Я попытался увернуться, но опоздал. В глазах потемнело, и я свалился в глубокий нокаут.
17. Второй… Спящий. 18.
Профессор проснулся сразу. Арни отпустил его плечо и виноватым тоном произнес:
— Простите, что разбудил, нас просят на выход.
Дверь была распахнута. Из коридора доносились незнакомые голоса. Стоун протер глаза, потянулся и вдруг ощутил, что холодеет. Он резко вскочил на ноги и схватил озадаченного ассистента за рукав:
— Я все время был здесь?
— Да, а где же еще?
— И вы не заметили ничего странного, пока я спал?
— Нет, если не считать того, что вы храпели, а просыпаясь, кричали «к бою». Что, кстати, это означает?
— Такая военная команда.
— Понятно. Ну, а что странное я должен был заметить?
— Не знаю, но нет так нет, — Стоун чувствовал смесь облегчения и беспокойства.
Что с Сэмом? Не поменялись ли они местами снова? Или ожидаются какие-то свежие новости на эту тему?
— Боюсь, что огорчу вас, профессор, но там, за дверью, «чистильщики». — Арни развел руками, — Шор перед отлетом дозвонился, видимо, до штаба корпуса.
— Им заняться нечем, что ли? Вокруг чужаки, а они… — Стоун не договорил.
В комнату ввалились четверо в боевых костюмах и с оружием наперевес. Лица скрывали тонированные забрала шлемов. Один из них приблизился. Рука в кольчужной перчатке легко откинула лицевой щиток вверх, и на ученых уставились непроницаемо черные глаза без белков. Профессор остолбенел. Арни, нервно выдохнув, плюхнулся в кресло.
— Чего ждем? — подражая манере разговора туповатых блюстителей порядка, протянул песчаный маг. — Быстро в новый ангар! Вопросы?!
Не имея ни малейшего желания задавать какие бы то ни было вопросы, Арни и Стоун бросились к двери. Маг окликнул профессора уже в коридоре:
— Скажешь охране челнока, что ты и есть Спящий.
— Понял, — кивнул в ответ Стоун, не поняв ровным счетом ничего.
— Сомневаюсь, — буркнул маг и двинулся, опуская забрало, к главному входу в здание.
Оттуда доносились гвалт и беспорядочная стрельба.
— Что значит «спящий»? — полюбопытствовал Арни.
— Я разве не рассказал вам свою историю?
— Вы начали рассказывать, но уснули.
— Тогда придется потерпеть до челнока, в полете будет много времени для бесед.
— А куда мы летим, вы знаете?
— Нет, но угадать несложно. Раз ситуацию контролируют неоформы — летим на Землю. В такое время сила в единстве, а всех их объединяет именно старая планета. Только там они дышат полной грудью, воздушными мешками, жабрами и так далее. И, главное, только на Земле им удастся создать плацдарм для отражения своими силами агрессии «чернокрылов», а заодно и имперских рейдов. Так что, долг каждого неоформа земного происхождения, от антропоморфных до крысоподобных, лететь в «колыбель».
— А меня возьмут? — Арни забеспокоился. — Я же не похож на неоформа.
— А я похож? Если вы готовы воспринимать все, что я сказал, всерьез, без оглядки на устаревшие догмы, то я с удовольствием приглашаю вас с собой.
— А что скажут другие?
— У неоформов рациональность возведена в культ, что означает невозможность фантазий на тему неразумного поступка, совершенного собратом. Поэтому, если я скажу, что вас следует взять на корабль, они не моргнув глазом поверят в существование крайней необходимости вашего спасения. Культивирование исключительных способностей — смысл их жизни…
![Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника [сборник]](/uploads/posts/books/101270/101270.jpg)
