Виталий Романов - Вариант «Зомби»
– А ты чего? – дослушав Марата, спросил Клоков. – Ты чего тут?
– Сегодня дежурю по казарме, – приставив ладонь к виску, пояснил Марат. – За печью приглядываю. Тут, знаешь, центрального отопления не имеется. Если погаснет огонь да налетит холодный ветер, останемся ночевать при минус десяти. Жизнь медом не покажется. Так что будем по одному, по очереди, оставаться в избушке – хранителями огня.
– Выходит, – задумчиво глядя на закопченное окно, не удержался Дима, – ты и за огнем присмотрел, и за Зинкой…
– А то ж! – ухмыльнулся Марат, ничуть не обидевшись. – Надо место застолбить, пока не поздно. Люблю я, знаешь, светленьких…
Дима опустился на свою койку, подпер голову руками. Ни о каком чувстве Доценко к «Зинке-корзинке», как назвала ее повариха, речи не шло. Точно так же, как у Лехи-Гестапо к Любане. Были животные инстинкты, которые просились – нет, рвались! – наружу. Требовали удовлетворения. И каждый выкручивался, как мог. Как позволяли обстоятельства.
Дима снял теплый свитер, лег на койку и накрылся одеялом. Говорить ни о чем не хотелось.
– Ты отдохни покудова, – поддержал его Марат. – Правильно! Зинка говорила – тебе надо сегодня побольше лежать. И есть. Покемарь пока. А я за печкой послежу да за углем потом сбегаю.
«Зинка-резинка, – подумал Клоков. – Такая же давалка, как и Любаня…».
Он горько усмехнулся, повернулся на бок. Закрыл глаза, притворяясь, будто спит.
Информация о том, что Любаня «неровно дышит» в сторону Лехи-Гестапо, таки дошла до нужного адресата. Это Клоков понял на следующее утро. Стычка Кости Лишнева и лидера «партии зэков», как окрестил ее Дима, произошла сразу после завтрака. Кто кого зацепил, кто кому не уступил дороги – оставалось только догадываться. Скорее всего, инициатором потасовки выступал бывший спецназовец, так как в истории с Любаней именно его можно было считать пострадавшей стороной.
Дима только-только успел встать из-за стола. Холодно поклонился поварихе, обронив дежурно-равнодушное «спасибо», как в тамбуре что-то загрохотало.
– Ссука! – раздался крик. – Попишу, в натуре!
Мгновенно образовалась цепочка людей, рвавшихся в тамбур. Дима оказался в хвосте «очереди», но он сразу узнал голос Лехи-Гестапо. «Началось!» – подумал парень, внутри как-то неприятно похолодело, словно бы в предчувствии беды.
Удивительно, как в маленький коридорчик сумело набиться столько народу, но и Дима, и оказавшийся возле него Святослав Фокин, и даже Любаня – все столпились перед тамбуром, у дверей, с ужасом наблюдая, как, сплюнув кровь, Леха-Гестапо выхватил нож и прыгнул вперед, на Лишнева, прижимавшегося спиной к стене.
Любаня пронзительно завизжала. От этого правое ухо Димы Клокова тут же утратило способность воспринимать любые звуки…
– Назад! – яростный крик Зинаиды не способен был остановить «пахана», резко выбросившего вперед руку с ножом.
Дима, очумевший от калейдоскопа событий, успел восхититься мужеством докторши. Каким бы человеком ни была Зинаида, она рванулась с улицы навстречу зэку! Словно пыталась защитить Лишнева от удара…
И отлетела назад. Дима впервые увидел в деле, что такое спецназ. Что такое Константин Лишнев, в недавнем прошлом – боевая машина, предназначенная для того, чтоб убивать врага и выживать самому. Секунду назад взгляд Константина был сосредоточен на лезвии ножа: казалось, все остальное потеряло для него значение. А потом, как только на «линии огня» появилась беззащитная женщина, Лишнев сработал почище автомата. Одной правой рукой он прервал движение Зинки. Мгновенно вытолкнул докторшу обратно, на улицу. Из тамбура, в котором та чуть было не повстречалась со смертью.
Возможно, до того, как в дело вступила Зинаида, Лишнев собирался просто увернуться от удара. Но теперь, потеряв драгоценное время на спасение докторши, он упустил момент. А потому левая рука спецназовца мощно, резко сдержала выпад противника. Леха-Гестапо полностью «вложился» в удар. Казалось, нож движется со скоростью молнии, но Лишнев сумел отвести смерть в сторону. Острое лезвие лишь скользнуло по его плечу – вверх и влево, когда Костя блокировал нападение. И сразу, без раздумий, ударил Леху ногой в пах.
Зэк закричал – как-то протяжно, с надрывом. Согнулся пополам, выронил нож, но Лишнев и не думал останавливаться. Схватив обезумевшего от боли соперника, он сильно ударил его головой о стену. Потом вытолкнул их дверей навстречу визжащей Зинке, которая теперь рвалась внутрь, чтоб спасти Леху-Гестапо от Лишнева.
Докторша полетела в одну сторону, стонущий зэк – в другую. Следом, расправив плечи, выскользнул Константин – танцующей, незнакомой поступью. Клокову показалось, что он видит этого человека впервые. Лишнев как будто включил дополнительные аккумуляторы – казалось, из него во все стороны «рвется» энергия. Энергия разрушения. Смерти. Хаоса. Боли. Казалось, эта невероятная сила, заточенная в сосуде, беснуется, ищет выхода. Находит. Выплескивается на жертву.
Один удар следовал за другим. Леха-Гестапо, попытавшийся встать на ноги, получил в пах второй раз. Потом третий. Лишнев делал паузу, затем бил прицельно, калеча противника. Это было очевидным для всех.
«Пахан» упал на мерзлую землю, так и не сумев подняться на ноги. Похоже, он потерял сознание после очередного удара.
– Стоять! Лишнев!!! Стоять! Убью!
Выстрел из ружья. Дикий гвалт птиц, сорвавшихся с насиженных мест. Салидзе с дымящимся стволом в руках. Зинка – рядом с ним. И тройка инженеров компании-работодателя… Без теплой одежды. Один – с кружкой кофе в руках.
По всей видимости, докторша успела добежать до домика руководства, подняла всех на ноги. И Салидзе, недолго думая, схватился за ружье.
– Стоять! Лишнев! – снова выкрикнул бригадир. Жора быстрыми шагами сокращал расстояние до замерших возле столовой людей.
– Стою! – сплюнув на землю, сообщил Константин.
На ствол в руках бригадира он смотрел довольно равнодушно, словно перспектива получить в лоб пулю его ничуть не пугала.
– Урод! Ты что делаешь, а?! – прошипел Салидзе, в ярости потрясая ружьем. – Да я тебя…
– Не надо, мальчики, – всхлипнула Любаня за спиной Дмитрия.
«Все из-за тебя, стерва, – мстительно подумал парень. – Мучайся теперь…».
– Господи, дай нам всем разума… – отчетливо произнес Фокин, выступая вперед. – Братья мои, давайте прекратим…
– Так, всем молчать! – резко отчеканил человек, державший кружку с кофе в руках. – Говорить буду я!
Лишнев отступил на несколько шагов назад и чуть приподнял ладони, словно признавая чужую власть. Докторша присела возле поверженного Лехи, пытаясь привести того в чувство нашатырным спиртом, какими-то лекарствами.
Инженер вышел вперед, остановился напротив кучки наемных рабочих. Пристально оглядел всех, задержал взгляд на Лишневе. Потом обернулся к стонущему Лехе.
– Зинаида! – резко сказал человек. – Этот – как? Жить будет?
– Будет, Геннадий Андреевич! – торопливо ответила Зинка. – Полежать немного придется. Но все будет нормально, обещаю.
– Тогда пусть лежит молча! Для его же пользы, – цинично произнес инженер. И вновь обратился к собравшимся: – Значит, так! Вчера я представился всем, за исключением Клокова, который находился в лазарете. Я – Геннадий Андреевич Прохоров, главный инженер проекта. Еще раз повторяю для наемных рабочих, особенно для тупорылых: здесь я решаю, кому как жить и кому как дышать! Вы – свободны в передвижениях по острову. В разумных пределах, о которых говорилось вчера. Вас никто не ограничивает в личной жизни. Только не забывайте об одном, самом главном! Вы подписали контракт с компанией, дающей работу. Там четко сказано, за что начисляются зарплата и премиальные. В каких случаях наемный работник может быть оштрафован или уволен за нарушение условий контракта.
Мне неприятно говорить об этом, но сегодня два наемных работника грубо нарушили трудовое соглашение. Алексей Мезенцев пытался ударить ножом Константина Лишнева. Тот, в свою очередь, пытался нанести увечья коллеге.
«Мезенцев, – догадался Дима Клоков. – Фамилия Лехи-Гестапо – Мезенцев». А инженер, меж тем, продолжал.
– И Лишнев, и Мезенцев могут быть уволены за подобные действия. У меня есть для этого все основания… Однако на первый раз ограничусь денежным штрафом. Оба будут лишены премии за первую неделю работы.
– Это нечестно, начальник, – прохрипел начинающий приходить в себя Леха. – Он же начал первым!
– Молчать! – крикнул Прохоров. – Молчать! Вы все здесь, – он обвел людей взглядом, будто поймал их в сетку. – Вы все здесь для того, чтобы работать! Нам не нужны эти дебильные разборки! Кто круче, кто пальцы шире растопырит… Мне нужны здоровые люди. И нормальный рабочий процесс. Все, что будет мешать этому – удаляется с острова. Повторяю! Для первого раза поступаю мягко – штраф!
– А потом ледокол обратно к острову развернешь, начальник? – не удержался Мезенцев. Лидер «партии зэков» изо всех сил старался восстановить пошатнувшееся после схватки реноме. И если «достать» Лишнева он сейчас не мог, то побравировать независимостью перед главным инженером – запросто.
