Алексей Барон - Третье пришествие
— За что будем пить? — спросила она.
— Пока ни за что. Догоняйте.
Она спокойно, глоток за глотком, выпила коньяк. Закусила кружочком лимона. Поставила бокал на поднос. Потом, видимо, ощутила прилив решимости и подняла глаза от полу.
— Не знаю, что и сказать, Владимир Петрович. Весна приходит. И еще этот… астероид.
— Астероид… Это да, волнует. И все же, ты точно хочешь?
АиЗ секунду подумала.
— Наверное, меньше, чем вы. Но я — живая женщина. Я вновь налил в фужеры. Себе и ей, уже немного.
— Тогда обращение на «вы» отменяется. Брудершафт!
Я притянул ее к себе, вдохнул запахи чистоты, хорошего мыла и, чуть-чуть, — духов.
— Брудершафт? Это… Больше похоже на захват часового.
— Извини. Увлекся. Долго ничего не было.
— Знаю. И у меня тоже… давно. Уверенность потеряла. Быть может, подождешь чуточку? Дашь привыкнуть к ситуации?
— Конечно. Все, что пожелаешь.
Алиса погладила мне голову. Поцеловала в лоб. Потом задернула шторы и сказала:
— Так будет лучше.
Тут я вспомнил, в каком ведомстве она служит. А она поняла, о чем я подумал. Села на диван, сгорбилась.
— Володя, чем-нибудь я тебя огорчала?
— О, да. По мордасам. Ой-цуки. В Ижевске.
Она улыбнулась.
— А, в предвыборном штабе? Поверь, я могла бы огорчить гораздо сильнее.
Я машинально пощупал щеку.
— Верю. А сегодня драться будешь?
Она улыбнулась и расслабилась.
— Сегодня у меня мирные планы.
— Правда?
— Неужели сомневаешься? — удивилась она, кладя руку на узел своего пояса.
— Э, э, постой, погоди! Я сам. Пожалуйста, не лишай… Стоп! А нас не подслушивают?
— Почти наверняка. И даже подглядывают.
— И как ты к этому…
— Ну как? Хоть это и избитая фраза, но должно быть стыдно тем, кто подглядывает, — отчетливо произнесла Алиса. — А кому не стыдно, пусть знают, что избитыми бывают не только фразы. Я сумею найти дежурного оператора. Так что ему лучше все сейчас выключить.
Я не сомневался, что сумеет, но больше уже не разговаривал. До тех пор пока мы не проснулись.
* * *Сквозь шторы пробивался свет. С приоткрытого балкона слышалось чириканье птиц. Веяло ветерком, пахло прелью да талой водой. Наконец-то я услышал скрип фонаря, все еще не погасшего. И увидел на соседней подушке копну волос. Еще матовое плечо увидел. В обрамлении сбившегося одеяла.
Алиса уже не спала. Она повернулась, глядя на меня с грустью и вроде бы с благодарностью. Дело в том, что у подходящих друг другу людей сразу после секса начинается дружба. Которая опять сменяется сексом. И так далее, хоть всю жизнь, если повезет. Ну с перерывами для еды.
— Как ты? — спросил я.
— Словно после марш-броска по очень-очень пересеченной местности.
— Хочешь еще?
— Все, больше не могу.
— Эх ты, шпионка.
— Шпионка я хорошая. Но не предполагала, что ты оголодал до тако-ой степени…
— Большая степень?
АиЗ улыбнулась, но от комментариев воздержалась.
— Ладно. Придется поесть, — сказал я. — Чем-то же надо заниматься.
— Ты животный.
— Конечно. Покормишь? А то наброшусь.
— Ой, эй, стоп! Послушай, зачем тебе женский халат? Отдай.
— Не отдам.
— Ай! Ну-ну. Уймитесь, господин советник. Оставьте часть сил для России.
Алиса встала, шлепнула по настырным рукам и отправилась в ванную.
— Так, — сказала она. — Смеситель течет.
Потом фыркнула:
— Фрейдизм какой-то…
А я повернулся на бок и вдруг уснул с чувством неоднократно исполненного долга. И с уверенностью в том, что попал наконец в хорошие руки. Или попался, уж не знаю точно.
* * *Все давно отобедали. В холле девочки пылесосили ковер под картиной Страшного Суда. Очень старались.
— Добрый день, — пролепетал Любчонок.
А Томусик опустил глаза и угрюмо возил щеткой. Похоже, всерьез меня невзлюбил. За что, спрашивается? За то, что начальник. Дура баба. Возможно, Фиме именно такая и требовалась, но не мне. Я решил, что уволю ее при первом удобном случае. А любить буду оставшихся людей.
Алиса кормила меня на кухне.
— Что будем делать? — спросила она. — Скрывать?
Я вспомнил взгляды наших женских новобранцев и покачал головой.
— Как же, от них скроешь. Да и вообще, несолидно в нашем положении.
— А что солидно?
— Сейчас покажу. Пойдем-ка, Алисочка Георгиевна.
— Куда?
— Туда, туда. Не дрейфь, капитан.
— Прошу прощения. Полгода как майор.
— А! Тем более. Разве майор может бояться личного состава? Не к лицу.
— А что к лицу?
Я прижал ее к буфету и зарылся лицом в вырез блузки.
— Вот что к лицу. Чертовски ты хорош, майор…
— Владимир Петро… Володя, я сейчас как-то не… обижайтесь.
Я махнул рукой.
— Грех обижаться. Такая ночь… И вообще, я тебе верю.
— Ну вот! Пора мне увольняться из органов, — сказала она. — Чтобы не изменять служебному долгу.
— Это правильно. Только благодаря служебному долгу ты, наверное, знаешь, что я…
АиЗ усмехнулась.
— Дважды был женат. Уж это знаю. И любовница я у тебя не первая. И не самая молодая. И Чижикова у тебя была, и та стенографисточка, которая придумала бацбезопасность.
В ее глазах появились слезы. Я испытал некое щиплющее чувство, похожее на совесть.
— Нет, ну ты чего? Нет, ну никакого же сравнения. Да, но…
Алиса прижала палец к моим губам.
— Ладно, не надо ничего говорить. После того как мой муж погиб в Чечне, я тоже встречалась с одним человеком. А сначала думала — да ни за что, да по гроб жизни…
Она отвернулась.
— А потом поняла, что не получится. Живой человек должен жить. Что бы потом ни случилось на другом свете…
— Алиса, помилуй, ты была в Чечне?
— Я там и родилась. В Итум-Кале.
— Стреляла?
Холодные глаза АиЗ сузились.
— Бегали там… биатлонистки. Думаю, среди них была и та, что убила Сашу. Хирурга Бубенцова… Прямо у перевязочной палатки.
— Позволь, сколько ж тебе лет-то было?
— Семнадцать. На Кавказе рано замуж выходят. Кофе пить будешь?
— С удовольствием, — после заминки ответил я. Обдумывал, нужно ли выражать соболезнования. Решил, что лучше не царапать душу. Промолчал.
— Сколько кусочков удовольствия?
— Два. А потом пойдем и додо-ставим удовольствие членам САГ.
— Господин Оконешников плохо на тебя влияет, — неодобрительно заметила АиЗ.
— Не думаю. Видишь ли, я самостоятельно пришел к выводу, что шутки на сексуальную тему разнообразят жизнь.
— А не опошляют?
— Зависит от вкуса. Ты позволишь мне оставаться самим собой?
Алиса скупо улыбнулась. С выражением короткого, но сильного женского торжества.
— В рамках действующего законодательства.
* * *Учтивые сотрудники САГ (мужские особи) старательно не поднимали глаз, дабы не замечать ни моего цветущего фэйса, ни теней под глазами Алисы. У них самих-то вроде получалось. Труднее пришлось подружкам, которых так и подмывало.
— Да ладно, не мучайтесь, — сказал я. — Кхэм. Дамы и господа! Минувшей ночью со мной проведена большая разъяснительная работа. В результате отношение к людям потеплело.
Любчонок взвизгнул, подпрыгнул и повис у меня на шее.
— Кхэм, — сказал Дима.
Я поправил галстук и объявил, что перемены в личных отношениях не должно смешивать с отношением служебным.
— Иначе говоря, — уточнила майор Бубенцова, — попытки фамильярности будут пресекаться.
И мимолетно глянула на Любчонка.
— Кхэм, — сказал Дима.
— Будут, будут, — заверил я его.
— Да я разве против, рабо-рабодатель вы наш?
— Чудесно. Тогда пора сообщить мне кое-что о ваших подругах. Раз уж они здесь.
— Это вы о чем? — подозрительно осведомился Томусик.
— О самых общих анкетных данных. Согласитесь, вряд ли будет правильно, если я прилюдно начну называть вас Томусиком.
— Безлюдно тоже не стоит.
— А это уж мое личное дело. Итак, ФИО?
— Шойгу Тамара Саратовна.
— О! Так вы не…
— Случайное совпадение. Фамилия довольно распространена в Горной Шории.
— Допустим. Профессия? — с некоторой опаской продолжил я.
— Хирург-травматолог.
— Эге. Так почему вы сразу не ска…
— А что ж вы сразу не спро?
Я почесал затылок. Пожалуй, увольнять ее придется чуток погодя, когда дым от астероида рассеется.
— Потому что внешность обма.
Тамара Саратовна усмехнулась.
— А вот ваша — нет.
Не знаю, на что она намекала, но это мне не понравилась. Попривык к почтению. Да и непедагогично обсуждать собственную персону с подчиненным, так и до панибратства можно докатиться.
— Значит, так, — холодно сказал я. — Будем считать знакомство состоявшимся. Штат нашей группы в ближайшие дни резко расширится, и собственная медицина не помешает.
