Роберт Сальваторе - Вектор-прим
Лейя кивнула. Она и сама очень устала. Устала от всего этого. Последние несколько лет она то и дело уходила в отставку с ответственных постов, но затем давала себя уговорить и снова возвращалась в политику. Часто ей делали колкие замечания, а еще чаще она и сама напоминала себе, что в данный момент на волоске висят миллионы жизней. Лейя считалась одним из лучших дипломатов в иерархии Новой Республики. Ее героическая биография, навыки опытного дипломата и дружеское расположение, которое она не стеснялась показывать тем, кто того заслуживал, позволяли находить выход из самых сложных кризисов.
Лейя закрыла глаза и самокритично хмыкнула, напомнив себе, что, несмотря на богатый опыт и репутацию, никак не смогла повлиять на развитие осариано-рхоммамульского конфликта. У жителей Рхоммамуля накопилось множество законных жалоб на осарианских угнетателей. Если на Осариане основным времяпрепровождением местного населения был отдых на роскошных курортах, то шахтеры Рхоммамуля радовались, когда поднимались на поверхность. Не секрет, что в правительстве Осариана интересы колонии защищать было некому. Сейчас взаимные угрозы и упреки исключали возможность спокойного обсуждения, а религиозный фанатизм и недовольство рабочих грозили вот-вот перерасти в священную войну.
Война казалась неизбежной. Лейя вдруг поняла, что в жизни ей еще не встречался субъект отвратительнее Ном Анора. Или хотя бы такой же отвратительный. Он отказывался понимать, что ему и народу, интересы которого он якобы защищает, ни за что не победить в этой войне, и скорее всего им всем суждено погибнуть. После той провальной встречи Лейя много раз связывалась с ним с борта «Посредника», и каждый раз слышала в ответ одно и то же: «У меня нет времени с вами разговаривать».
С такими тяжелыми мыслями в голове Лейя незаметно уснула.
— Ого!!! — выдохнула Джайна, и Лейя открыла глаза, думая, что стряслась беда.
— Что такое? — встревоженно спросила она.
— «Звездный крейсер» Мон Каламари, — ответила Джайна, указывая на верхний левый угол монитора. Щелкнув переключателем, она настроила обзорный экран так, чтобы поближе рассмотреть красавец-корабль.
Вид у него был потрясающий. Как и все звездолеты, построенные на Мон Каламари, он был уникальным образцом, произведением искусства. Это был самый большой крейсер из всех, которые когда-либо были созданы на этой почти полностью покрытой водой планете, — первый из серии «звездный защитник», построенный для флота Новой Республики. Он был почти в два раза больше того крейсера, что остался между Осарианом и Рхоммамулем.
— «Виконт», — сказала Лейя. — Вступил в строй только две недели назад. Должно быть, сейчас проходит испытания, чтобы Совет смог одобрить поступление его на вооружение.
— Ого!!! — снова выдохнула Джайна, и в карих глазах блеснули искорки.
Лейя в уме посмеялась над собой. Когда она услышала вздох Джайны, то сразу же решила, что у той возникли проблемы и она не может с ними справиться. Лейя подумала о том, что пора больше доверять своей дочери, затем пришла к выводу, что она плохая мать, раз так нехорошо думает о такой способной девочке.
Нет, не девочке, напомнила Лейя себе, о вполне взрослом человеке.
Когда она, завершив доклад о назревающей трагедии на Рхоммамуле, вошла на мостик и увидела Джайну одну, у нее екнуло сердце. Хотя к чему волноваться, если Мара, уж на что опытный пилот и ответственный воспитатель, сочла возможным доверить управление кораблем Джайне.
Так почему же Лейя не была так же уверена в собственной дочери?
Она внимательно наблюдала за Джайной, отмечая уверенные движения и спокойное выражение лица.
— Далеко еще? — спросила она.
Джайна пожала плечами.
— Ты спала примерно полчаса, — ответила она. — Лететь еще примерно столько же, а точнее не скажу: еще не знаю, каким курсом придется заходить на посадку.
— Пойду позову Мару, — предложила Лейя, вставая с кресла и прогоняя остатки сна.
— Пусть она отдохнет, — ответила Джайна. — Я смогу сама посадить «Меч Джейд».
Лейя задумалась над этим. Да, Джайна безусловно может посадить челнок, и Лейя, сама опытный пилот, смогла бы присмотреть за ней, а Маре, конечно, же нужен был отдых. И Лейя почти согласилась.
Почти. И снова ее посетило сомнение относительно материнского отношения к Джайне.
— Это корабль Мары, — сказала Лейя. — И посадить его без ее четких на то указаний — это не совсем тактично.
Улыбнувшись собственным дипломатическим уловкам, Лейя похлопала Джайну по плечу.
— Но я знаю, что ты посадишь корабль так мягко, что Мара даже не проснется.
Услышав это, Джайна расплылась в улыбке, а Лейя еще раз хлопнула дочь по плечу и, подмигнув, покинула мостик.
Лейя направилась к Маре. Перед дверью ее каюты она остановилась и подняла руку, намереваясь постучать, но остановилась в нерешительности, услышав доносившиеся из каюты звуки. Лейя прильнула ухом к двери и прислушалась.
По тихим всхлипываниям она поняла, что Мара плачет.
— Мара? — тихо позвала она и постучалась. Ответа не последовало, и Лейя сама открыла дверь. Мара сидела на кровати спиной ко входу, и плечи ее слегка вздрагивали, словно она только что взяла себя в руки.
— Ты в порядке? — спросила Лейя. Мара кивнула. Лейя подошла к кровати и села рядом с Марой, обняв ее за плечи.
— Что случилось?
Мара села повыше, глубоко вздохнула и протерла мокрые глаза.
— Ничего, — ответила она.
Лейя посмотрела на нее с большим сомнением.
— Сон приснился, — объяснила Мара. — А когда проснулась, сама не знаю, что на меня нашло…
— Может, поговорим об этом?
Мара пожала плечами..
Лейя подождала ответа еще немного, но затем поняла, что та не собирается ничего добавлять.
— Мы подлетаем к Корусканту, — сказала Лейя. — Хочешь, я помогу Джайне с посадкой?
— Я сама справлюсь, — заверила ее Мара.
Она поднялась с кровати и хотела пойти к выходу, но лицо исказила гримаса боли.
Лейя моментально пришла на помощь подруге, подхватив под локоть.
— Просто спала в неудобной позе, — попыталась объяснить Мара, но Лейя уже не верила ей. Она деликатно заставила ее присесть на край кровати.
— Дело не в том, что ты отлежала ногу. Это ведь из-за болезни, правда?
Мара посмотрела исподлобья, стараясь скрыть наворачивающиеся на глаза слезы.
— С некоторых пор вновь начались приступы, — призналась она.
Лейя вздохнула и покачала головой, сожалея о том, что она никак не могла помочь своей дорогой подруге и родственнице.
— Ты же сказала, что ничего страшного, — попыталась она успокоить Мару. — Что особенного было на этот раз?
Мара отвела взгляд в сторону.
— Давай же, говори, — сказала Лейя немного строже, чем собиралась, и Мара посмотрела на нее, но не со злостью или обидой, а, скорее, с недоверием.
И с чего это Лейя решила, что Мара обязана делиться с ней своими проблемами? Она ничем не могла помочь больной женщине. Все остальные, кто заразился такой же болезнью, все рассказывали своим врачам, за ними наблюдали лучшие доктора Новой Республики. Они жаловались по каждому поводу, ныли по поводу каждого симптома и умоляли хоть о какой-нибудь помощи. И все они были мертвы, или скоро будут.
— Извини, — сказала Лейя, почувствовав угрызения совести. — Ты ничего не должна говорить мне.
Она наклонилась и поцеловала Мару в щеку, затем поднялась, собираясь уходить, и протянула Маре руку.
Мара взялась за руку, но вместо того, чтобы встать, она потянула Лейю к себе и заставила ее сесть обратно. Затем пристально посмотрела в глаза Лейе.
— На этот раз… мое лоно…
Лейя нахмурилась, не понимая, о чем идет речь.
— Эта болезнь, — объяснила Мара. — Она атаковала меня во сне, на этот раз пыталась поразить лоно.
Глаза испуганно расширила глаза.
— Ты отразила приступ.
Мара кивнула и выдавила слабую улыбку.
— Еще поживу, — ответила она, грустно усмехнувшись.
Лейя поразилась стоицизму и мужеству Мары: Каждый раз, когда болезнь обострялась, она фокусировала Силу и направляла ее на отражение приступа.
— Но все было намного серьезнее? — предположила Лейя, объясняя причину слез Мары — необычно острую для нее реакцию.
Та покачала головой.
— Да ничего особенного, не больнее, чем обычно.
— Тогда в чем дело? — спросила Лейя.
Мара глубоко вздохнула и горестно прошептала:
— Мое лоно…
И только сейчас Лейя все поняла.
— Боишься, что ты не сможешь иметь детей, — подсказала она.
— Не такая я уже молодая, — ответила та с горькой усмешкой.
Это было правдой. Маре, как и Люку с Лейей, было уже за сорок, но если бы не болезнь, она была бы совершенно здоровой женщиной и, насколько знала Лейя, еще могла стать матерью. Лейя отлично понимала ее тревогу, учитывая, что болезнь ударила по самому важному для любой женщины.
