Сергей Верник - Специалист по выживанию
Вольф его практически не слушал. Ругая себя последними словами, он пытался вспомнить, с чего тогда он решил погулять и принять спиртного. И вскоре пришел к выводу, что инициатором был все же Ионыч. По-другому не могло и быть. Ведь стронгер не может себе позволить совершить еще одну ошибку.
13
Со стороны Йорн больше всего напоминал приплюснутую консервную банку несколько десятков километров в диаметре. Металлические гладкие стены поднимались ввысь более чем на двадцать метров, заканчиваясь обзорной площадкой, которая тянулась по всему периметру стены. Через равные промежутки стояли намертво закрепленные к определенному месту огневые точки широкого радиуса действия. Но судя по тому, что территория вокруг города была довольно ухожена, и представляла собой некое подобие парка, эти орудия уже давно не применялись.
Если посмотреть на Йорн с высоты птичьего полета, то сразу бросилась бы в глаза его необычная внутренняя структура. Все здания замыкались в кольца, которые в свою очередь вкладывались одно в другое, в зависимости от величины диаметра. Таких колец было около тридцати. В самом центре города находилось высокое прозрачное сооружение цилиндрической формы, едва не цепляющее своей верхушкой низкие облака. Это было здание городского Совета.
Ионыч и его спутница обосновались в самом крайнем, соседствующем с наружным периметром доме-кольце, в котором уже давно никто не жил. Половина прямоугольных окон была выбита, кое-где видны следы старых пожаров. Все пятнадцать этажей поделили между собой мелкие бандитские группировки и местные спутники людей — крысы. Но эти крысы были гораздо крупнее и опаснее земных.
— Тебе нравится вид? — спросил Ионыч, отходя от лишенного рамы окна. Его подружка ушла за едой, и теперь они с Вольфом находились в заброшенной четырехкомнатной квартире вдвоем.
Андрей нехотя выглянул наружу.
С высоты десятого этажа древняя свалка выглядела очень впечатляюще. Все пространство внизу, вплоть до находящегося в сотне метров напротив следующего дома, все окна которого выходили на противоположную сторону, было заполнено всяческими отработанными продуктами жизнедеятельности людей. Чего здесь только не было: и старые сгнившие машины; и развалившаяся мебель; и горы рваной одежды вперемешку с остатками пищи. Торчали даже остовы нескольких больших морских кораблей. А уж о чудовищном смраде, поднимающемся высоко в небо, можно даже и не упоминать. Особенно его оценил чувствительный нос стронгера.
— Я смотрю, ты вернулся в свою родную стихию, — съязвил Вольф, морщась от вони.
Ионыч слегка улыбнулся.
— И все-таки, питерская городская свалка лучше, — ответил он. — Там хоть вещи знакомые все. А тут фуфло одно.
Солнечный свет с улицы падал бомжу прямо на лицо, заставляя испещренную сотнями морщин кожу словно светиться изнутри. Белоснежные волосы сверкали как покрытая вечными снегами горная вершина, а всклокоченная длинная борода горела ярким пламенем. Он сейчас был похож на какого-то сказочного гнома-переростка из давно забытых детских книжек. Но в широко открытых глазах Андрей разглядел нечто, заставившее подойти к Ионычу вплотную и внимательнее изучить его зрачки. Они имели чуть заметную, свойственную только тиартогианцам легкую мутную поволоку.
— И давно ты стал употреблять «астрал»? — спросил Вольф, пытаясь определить степень зависимости. Наркотик с третьего раза уже никого никогда не отпускал.
— Давно, — без тени сожаления признался бомж. — С первой же ночи в Дивиаполисе.
Андрей неодобрительно покачал головой. Однако Ионыч ничуть по этому поводу не переживал. Отойдя от окна и сев на сломанный, не имеющий спинки стул, он с восхищением произнес:
— Ты даже себе представить не можешь, насколько это… офигительно. Словно твоя душа отделяется от тела, и улетает далеко-далеко… В другие миры, на диковинные планеты. Там она каждый раз вселяется в какого-нибудь человека, и я несколько часов живу его жизнью, вижу его глазами, чувствую его телом… Короче, словами не передать. Это надо попробовать.
— Ни за что, — фыркнул Вольф. Сказанное Ионычем заставило внутри него что-то шевельнуться. О наркотике, дающем такие ощущения, он раньше никогда не слышал. Это не галлюциноген. Это что-то совсем другое.
— А вот ломок от него почти нет, — продолжил тем временем бомж. — Так, легкое недомогание. Но удержаться от следующего принятия уже совсем невозможно. Слишком миры эти затягивают. Живешь только в ожидании новой красной горошины. Я — то пока ничего… А вот моя Лизка…
— Кстати, кто она, — спросил Андрей. Ионыч ее так еще и не успел ему представить. Да и хотел ли?
— Я спас ее от толпы сумасшедших сектантов, — пробормотал себе под нос рыжебородый. — Как только попал в город и начал обыскивать этот заброшенный дом. В одной темной квартире с закрытыми наглухо окнами я наткнулся случайно на этих придурков. Они вызывали каких-то древних демонов и пытались принести им девку в жертву. Так что вытащил я бедолагу почти из-под ножа. Зовут-то ее по-настоящему Элиза. А я ее по-простому называю — Лизка. Как-то ближе… Она девка-то смышленая, все лазейки в городе знает. Состояла в одной из местных банд. Правда, те ее уже списали. Теперь она со мной. Вот так вот.
— Да ты, оказывается, герой, — усмехнулся Андрей. — Один одолел целую толпу сумасшедших. Самому-то не попало?
Ионыч смущенно опустил глаза.
— Они были детьми. И очень испуганными…
В комнату тихо вошла Элиза. В руках она несла большую сумку, набитую чем-то тяжелым. От напряжения девушка вся покраснела.
— Вот, — выдохнула она, роняя свою ношу на пол. — Что смогла, то достала. Уж извините…
Андрей поводил носом. От сумки шел довольно мерзкий запах, ничем не лучше того, идущего от свалки внизу. Расстегнув застежки, девушка достала несколько больших, сочащихся кровью кусков свежего мяса.
— Это животное? — с сомнением спросил Вольф.
— Крыса, — гордо ответила Элиза. — Попалась в одну из моих ловушек.
В принципе, Андрей был не брезгливым. Ему приходилось есть не только крыс, но и жуков, тараканов, слизней и прочих весьма неаппетитных тварей. Но глядя на болтающуюся в воздухе отрубленную когтистую лапу, размерам которой позавидовал бы даже тигр, стронгер невольно содрогнулся. Он с детства не мог терпеть подобных созданий. Такие обитали в темных сырых лабиринтах подземелий отца. Сколько ужаса и страха тогда он натерпелся. Маленький десятилетний мальчик, оставленный на трое суток один на один с обитателями темных извилистых коридоров. Выжить ему помогло лишь чудо.
— Лизка их отлично готовит, — облизнулся Ионыч, беря мясо из рук девушки и с восхищением поднося к носу. Его ноздри затрепетали.
— Да ладно тебе, — Элиза рывком вернула себе добычу, а затем понесла ее в соседнюю комнату. Там был наспех сооружен примитивный очаг, без каких-либо намеков на дымоход. Видимо, рассчитывали на разбитое окно.
Пока мясо готовилось и источало неимоверный смрад, Вольф сел рядом с Ионычем на развалившийся прожженный диван и жестким тоном сказал:
— А вот теперь, пока ты опять не смылся, давай откровенно поговорим. Что я тебе конкретно рассказал в ту ночь, когда мы напились «Блэнки»? Только честно.
— Фу, какой ты подозрительный, Андрюша, — фыркнул Ионыч. — Нельзя таким быть. Ты, по-моему, даже себе не доверяешь.
— И правильно делаю, — вспыхнул стронгер, быстрым движением хватая бомжа за горло. — А ты, если начнешь рыпаться, останешься без головы. Понял?
Ионыч промычал что-то нечленораздельное.
— Рассказывай, — Вольф ослабил хватку.
— Совсем озверел, — просипел бомж, но тут же издал хрип, вновь почувствовав давление пальцев. — Ладно, ладно…
— Я говорил тебе про свою работу на этой планете? — сверкнул глазами Андрей.
— Ты говорил, что тебе заплатили за то, чтобы ты устроил здесь заварушку. В подробности не вдавался. А потом попросил меня рвануть в Йорн и сделать пару-тройку небольших взрывов, подбросив при этом несколько вещей дивиаполисцев. Если бы ты знал, как это было чертовски тяжело… Но тебе, походу, наплевать. Я ради тебя… — Ионыч снова захрипел.
Подождав для приличия пару секунд, Андрей ослабил пальцы.
— Сволочь ты, Андрюша, — начал бомж, но вовремя остановился. — Ничего особенного ты не рассказывал. Только детство свое тяжелое вспоминал. На твоем месте, я бы с таким отцом тоже не церемонился. Но яблоко от яблоньки…
Вольф вздрогнул и отпустил бомжа. Не обращая внимания на его упреки и ругань, Андрей встал с дивана. Он вдруг почувствовал себя настолько жалким и ничтожным, что все внутри сжалось в один маленький ледяной комок. Вспомнился взгляд отца, медленно отползающего вдоль стены. Из перебитых остатков ног обильно вытекала темная кровь, оставляя на полу липкие лужи. Он чувствовал его страх. Впервые в своей жизни отец боялся. И это был явно не страх перед смертью, а нечто другое, идущее из глубин сознания.
