Василий Орехов - Железный доктор
— Лобковых волос, надо же, — хмыкнул Бордер.
— Дальше, дальше, — ласково произнёс толстяк, снимая с Володи пистолет. От него ощутимо пахло потом и чесноком. Откуда у них в Академзоне чеснок? — Какие ещё симптомы?
— Н-ну… Часто присутствуют нарушения работы желудочно-кишечного тракта: тошнота, рвота, диарея, обесцвечивание каловых масс, непереносимость жирной пищи и алкоголя. Нередко у больных циррозом отмечается повышение температуры тела. Боли в правом подреберье являются классическим симптомом цирроза печени… — Володя замялся, но тут же вспомнил: — Как правило, боли тупые, ноющие. Появление болей связано… связано с растяжением капсулы печени, хорошо иннервированной блуждающим нервом. Увеличение размеров печени устанавливают при общем осмотре больного. Далее…
— Хватит, — махнул рукой Карапет и поднялся. Повернувшись к своему спутнику, уверенно сказал: — Бордер, он в самом деле врач.
— Тогда он нам действительно не нужен, — незамедлительно решил лысый Бордер.
Толстяк поднял исцарапанный армган.
Володя понял, что теперь ему уж точно крышка. Не было смысла даже бросаться на Карапета, потому что лысый энергик тут же испепелит его мощным зарядом. Поэтому военврач обреченно смотрел на внушительный нос смуглого толстяка с большой бородавкой на кончике, а в голове вертелся совершенно неуместный — или, наоборот, вполне своевременный — анекдот про нелепую смерть, которая пришла к мужику в клоунском наряде.
— Ну чего, я стреляю, да? — уточнил на всякий случай Карапет.
— Не, станцуй лучше, — раздражённым тоном отозвался Бордер. — Птичку-польку. Не нужен он нам, Карапет. Понял? Не ну-жен.
Карапет флегматично пожал плечами и прицелился в голову военврача.
Глава 4
Бандикут метался по разгромленному логовищу и отчаянно матерился.
— Ах ты, сука, доктор врач! — вопил он. — Молокосос хренов, тварь недоделанная! Чтоб у тебя перец отсох и яйца отвалились!…
В бессильной ненависти он то и дело пинал лежавшую в куче мусора металлическую раму, неизменно ушибал ногу, что удваивало поток проклятий, но тут же забывал об этом и продолжал суетливо бегать по пещёре, пока рама снова не подворачивалась ему под ноги. Особенно огорчили маленького сталкера сломанная дверь и уничтоженная «репка». А когда он обнаружил разорённый пищевой склад, то сокрушённо обхватил руками голову, сел на матрас и принялся качаться взад-вперёд, бормоча:
— А говорила тебе мама — не делай человеку хорошего, он потом тебе за это же самоё в рожу-то и плюнет!
Покачавшись и побормотав минут десять, Бандикут слегка успокоился, хотя по его взгляду, время от времени взблескивавшему ненавистью, было видно, что ярость всё ещё клокочет у него в груди. Он старательно разгрёб землю в углу, докопался до деревянной крышки, открыл тайник и сложил туда трофейные армганы. Потом подумал, почесал переносицу и вынул один обратно, прихватив несколько батарей.
— Сейчас я тебе задницу-то подпалю, — зловещё прошипел он, с характерным щелчком загоняя батарею в гнездо армгана. — Задницу-то. Никуда ты не денешься, куда ты из ТЦ денешься… никуда ты не денешься из ТЦ…
Продолжая злобно твердить: «Никуда не денешься, влюбишься и женишься!», сталкер тщательно проверил свою пушку жуткого вида, подхватил армган, кое-как забаррикадировал проём искорёженной дверью и отправился на розыски беглеца.
* * *— Почему это я вам не нужен?! — вдруг искренне возмутился Володя. Помирать Рождественскому совершенно не хотелось. — Ты, лысый! — Терять ему уже было нечего, поэтому он попер напролом.
— Стой, Карапет, — равнодушно велел толстяку Бордер. — Ну, лысый; дальше-то что? Лысые теперь запрещёны? Ладно, это к делу не относится, но я тебе всё же малость поясню. Вот скажи мне на милость, для чего ты нам, военный? Что ты можешь рассказать полезного? Ваши с нами обычно не церемонятся, чуть что — сразу огонь на поражение. Или ты думаешь, армия тебя выкупит? Да чёрта с два. То есть выкупить-то она выкупит, вернее, пообещает. Но как только мы тебя в условленное место доставим, там нас и хлопнут. Нас не должно быть на свете, военный. Сечешь? А мы — есть.
Карапет монолог товарища не слушал — раз больше никого пока не следовало убивать, он не терял времени даром и теперь по-хозяйски копался в останках биомеханизма-уборщика, что-то там уже деловито отвинчивал, разложив на полу набор ключей и отвёрток в матерчатом чехле с ячейками.
— З-зараза! — сердито пробормотал он. — Старьё сплошное… Сто лет таких не видел, думал, переловили всех давно… Даже мю-фона нету, прикинь, да?
— Слушай, неужели тебе неинтересно, для каких целей я здесь? — с плохо скрываемой надеждой спросил Володя у лысого.
— Не-а, — покачал круглой головой Бордер. — Меня дела военных не интересуют. У меня здесь других проблем достаточно. С мафией проблемы, с Орденом проблемы… А от военных я стараюсь держаться подальше. Но ты не волнуйся, что на тебе толкового есть, так это мы и с трупа снимем…
— Однако ты со мной разговариваешь, а не стреляешь, — сказал военврач, стараясь говорить уверенно. — Значит, тебе всё-таки интересно.
— Да я просто никуда не тороплюсь, — пояснил сталкер. — Карапету вон минут пять ещё нужно, чтобы раздеть биомехов, и мне на это время надо себя чем-нибудь занять. Ладно, бухти, что ты там хотел сказать сверхценного, а потом мы тебя шлёпнем, разденем и пойдём.
Похоже, Бордер отнюдь не собирался шутить. Володя всегда подозревал, что в сталкерской среде царят нравы, весьма далекие от нравов мирного времени, но факты оказались ещё печальнее. И самым печальным, несомненно, было то, что они непосредственно коснулись его самого.
Тем не менее козырь у лейтенанта всё-таки имелся, и он тут же его выложил, понимая, что отступать уже некуда и что если он и дальше будет тянуть, то вполне может оказаться на полу с простреленной башкой:
— Сегодня на Обском море пропал теплоход. Экскурсионный, на котором к Барьеру туристов возят. Сорок три человека и экипаж, причём одна из пассажирок успела сообщить, что на них напало нечто, вылезшее из воды.
— И какая нам с этого корысть? — сосредоточенно спросил Бордер, разглядывая ногти с видом завзятого метросексуала. Карапет продолжал рыться в недрах поверженных биомеханизмов, разочарованно ворча и полязгивая ключами. Армган он с руки снял, чтобы не мешался, и бережно положил рядом, понимая, что в случае чего напарник-энергик справится с пленным и без его помощи.
— Тут всё дело в том, что это за пассажирка.
Лейтенант замолчал, выжидающе глядя на Бордера. Тот продолжал исследовать ногти, потом принялся полировать их о лацкан плаща. Прикинув, что молчать дальше совсем уж непродуктивно, Володя закончил:
— Это дочь председателя Совета Федерации Сухомлинова.
— Сухомлина, — поправил Карапет, не отрываясь от своего занятия.
— Да, Сухомлина, — согласился Рождественский. — Нашу группу послали её искать, но в тоннеле на нас напали. Металлические пауки, подполковник сказал, что это рабочие боты. Перед этим они, судя по всему, уничтожили другую часть нашей группы…
— Что за подполковник? Сколько человек было в группе? Куда делись? — Бордер явно заинтересовался и теперь уже не скрывал этого.
— Подполковник Гончаренко. Четырнадцать человек. Бандикут сказал, что все погибли вроде бы…
— Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп!!! Тут ещё и Бандикут примазался?! Вот с этого момента совсем подробно давай, военный, — потребовал лысый сталкер. Его толстый спутник перестал возиться с биомеханизмом и внимательно уставился на лейтенанта, почесывая отвёрткой небритый подбородок.
— М-меня Бандикут подобрал. Я в тоннеле заблудился… — замямлил Володя, не зная, в плюс ему пойдёт знакомство с Бандикутом или в минус. Сталкеры переглянулись, Бордер поощрительно кивнул, демонстрируя, что ждёт продолжения рассказа. — Я уснул, он пошёл за трофеями… Пока ходил, я дверь сломал, в коридоре на Бандикута и напоролся. Ну, стукнул его… Он там валяется, наверно, до сих пор…
— Убил?! — несказанно удивился лысый.
— Нет, что вы… Просто сильно стукнул.
— Зря, — искренне огорчился Бордер. — А дальше что было?
— Потом я сюда вылез, сел отдохнуть, а тут — биомеханизмы…
— Разве это биомеханизмы, — презрительно сказал Карапет и сплюнул. — Фигня это, а не биомеханизмы. Их голыми руками можно было завалить. Странно, что они тебя сами не испугались.
— А вы-то, дебилы хрестоматийные, в тоннели полезли… — пробормотал Бордер. — И Гончар, идиот, повёл вас туда. Как надену портупею, всё тупею и тупею… — Он ещё поворчал и утих.
Володя пожал плечами, пытаясь сообразить, правильно ли он поступил, утаив истории со сталтехом и стимуляторами. В общем-то к делу они не относились.
Бордер молчал. Наконец он встряхнулся, словно огромная птица, поправил плащ и проронил:
