Олег Лукьянов - Катрина
— В последний раз, когда я вас видел, вы носили на плече звезду адмирала, сейчас это… Он осклабился и изобразил смущенный вид:
— Мой народ оказал мне слишком высокую честь. Я не считаю себя достойным. Звания генералиссимуса удостаивались единицы… Но поговорим об этом позже. Помню, в последнюю нашу с тобой заочную встречу, ты был напуганным пареньком, бегающим по палубам с ракетометом и выпученными глазами — а сейчас от тебя просто так и веет уверенностью и силой. Я собирался ответить в том же духе, но он заглянул мне за спину, и его лицо вытянулось:
— Это твоя… Мельком оглянувшись, я застал момент, когда упавшая коленями в сугроб Эльва, зачерпнула ладонями пригоршню снега и отправила её себе в рот. На её носик одна за другой легли две крупные снежинки, и когда она повернула лицо, я увидел глаза одуревшей кошки…
— Это моя дочь, — сказал я ошарашенному генералиссимусу.
— Дочь?.. Аха, — хмыкнул он, едва ли не подмигивая. — Мне бы такую дочь… Фамильярность старика мне совсем не понравилась.
— Я полагаю, у вас была какая-то причина, для того чтобы устраивать мне прием в этом богом забытом мире, посреди заснеженной пустыни, — уточнил я.
— О, — крякнул он, вновь обращая лицо в камень, — это совсем не забытый мир, а кроме того, это не пустыня.
— Я не хотел вас обидеть.
— Я тоже… — начал он и осекся, когда ко мне прижалась девчонка в легком платье. Снежные хлопья облепили её волосы так плотно, что красное проглядывало лишь местами, её руки побелели, а губы приобрели темно-синий оттенок.
— Отец, — сказала она жалобно, — мне очень плохо. — Кажется, мой организм серьезно переохладился…
— Я тебя предупреждал.
— Отец, я не хочу умирать! Увидев глаза, полные отчаяния, адмирал закашлялся.
— И вправду дочь, — произнес он хрипло. — Но откуда?.. А впрочем не мое дело. Что же, пойдемте быстрее, а то чего доброго — замерзнет насмерть. Эльва пискнула, как испуганная мышь, и прижалась ко мне плотнее.
— Я тебе не грелка, — строго произнес я. — Макс, одолжи ей свой пиджак.
— Да, босс, — отозвался начальник охраны. — Мисс, могу ли я… Дальше я, увлеченный быстрым шагом адмирала, не слушал. Седой правитель Федерации шел так бодро и уверенно, словно имел сверхзрение, позволяющее без труда ориентироваться в поднимающейся снежной вьюге. Впрочем, идти далеко не пришлось — через сто метров перед нами выросли контуры овального строения, вслед которым появились ангарные ворота, ведущие в обшарпанный зал с кафельным полом. Всюду стояли крупногабаритные станки, древние транспортеры и ленточные конвейеры, а под потолком на рельсах ржавели краны.
— Где мы? — спросил я, оглядывая обветшалые потолки со свисающими кусками штукатурки — думал, что такое осталось в прошлой жизни.
— Мы в техническом корпусе одной из научных лабораторий. Извините за непрезентабельный вид — но было бы нечестно вкладывать ресурсы в косметический ремонт перед вашим приездом. Вы разочарованы? Прошу не судить по внешнему виду, в этом комплексе было сделано множество бесценных научных открытий…
— Нет, я не разочарован… Просто неожиданно охватила ностальгия.
— Мне понятны твои чувства, человек из прошлого. Ты ведь жил на стыке распада Советов и становления России? Должно быть, в твое время вся Россия была такой же, как этот цех.
— Вы много знаете о древней истории, адмирал…
— Я больше не адмирал, — напомнил он. — А в истории своего государства должен разбираться каждый патриот.
— Как вышло, что страна вновь изменила название? Так и не дойдя до внутренней двери цеха, он остановился.
— Ты не знаешь? — спросил он, разочарованно качая головой. — Я устроил встречу на этой планете, чтобы ты уловил сам дух Федерации, а оказывается ты не удосужился ознакомиться с историей после… после…
— После того, как мое бездыханное тело поместили в банку и заморозили, как консервы? — подсказал я.
— Это случилось после третьей мировой войны, — начал он, тактично уйдя от темы. — Ты о ней слышал?… Поводом к ней послужил восток, а именно Курильские острова — японцы выбили нас оттуда за одну ночь, когда на следующий день мы обстреляли их позиции и сбросили туда десант, вмешались вооруженные силы США. Японцы, которые называли свою армию силами самообороны, считали своё дело правым — они изгоняли захватчиков со своих «северных территорий». И американцы были в своем праве — ведь согласно договору, заключенному после второй мировой, вторгшись на отвоеванную Японией территорию, мы тем самым напали на вооруженные силы США. Не давая нам опомниться, США перешли в крупномасштабное наступление и принялись громить наши базы по всей стране. В ответ на это мы запустили ракеты с ядерными зарядами — но американский противоракетный щит оказался вполне надежным, и этот факт стал решающим для колебавшегося запада. Страны НАТО, наконец, вмешались в войну, чтобы помочь своему союзнику. Мы всегда были упорны, и наша военная техника была не самой плохой, какое-то время мы держались. Наш разгром завершился, когда, позарившись на будущий раздел территории, с юга ударил перенаселенный Китай… Третья мировая война на этом окончилась — мир одержал безоговорочную победу. Большой медведь умер и его шкуру разделила собачья свора — некоторые страны присоединили к себе территории, другие создали свои колонии, а остальные получили долю в добыче природных ресурсов. Побежденной нации досталась только холодная резервация. Восемьдесят миллионов человек ютились в ледяной Сибири, унизительно называемой Федерацией руссов, со временем перерожденной в Федерацию Росов. Через какое-то время человеческая цивилизация научилась перемещаться между мирами. И тогда самопровозглашенное мировое правительство принялось изгонять целые народы, признанные им нелояльными. Однажды очередь дошла и до нас. Мы получили крохотную планетку на задворках известной в то время части вселенной. На ней не было ничего кроме льда, снега и плохо пригодной для людей атмосферы. Но мы были счастливы — ведь вместе с ней мы получили свободу и обрели новую Родину. С тех пор прошли века, Федерация расширила свои границы, мы переселились в более теплые миры, но наш дух до сих пор похож на ту планету.
— Душещипательная история.
— И она тебя не тронула?
— Меня уже давно ничего не трогает. По крайней мере, я понял причину, из-за которой твоя родина вынуждена перебиваться пиратством. Хм, я полагаю, мы сейчас находимся на планете, о которой ты рассказывал? Прежде чем ответить он несколько мгновений смотрел на меня тяжелым взором:
— Да, именно. Несмотря на то, что сейчас она пустынна и практически необитаема, мы чтим её как Родину. Стальные ворота перед нами неохотно разъехались в стороны, при этом издавая такой скрип, словно не существовало всех этих веков, прошедших с тех пор, когда человечество отказалось от колеса за ненадобностью. Это оказалось лифтом, древним, какие в мое время использовались шахтерами в штольнях. Пара офицеров безопасности закрыли предохранительные двери вручную, и мы тронулись, молча прислушиваясь к механическому скрежетанию роликов в шахтовых рельсах. Когда кабина неожиданно остановилась, показалось, что застряли, но двери открылись и процессия вошла в более презентабельный зал. Нас встречала толпа штатских, среди которых в равной степени были инженеры, ученые-исследователи и журналисты.
— Вы все-таки их пригласили…
— В наше время без них никуда, — ответил старый адмирал полушепотом. Красная ковровая дорожка вела к закрытому брезентом мемориалу, но как только мы приблизились, два благопристойных сотрудника лаборатории скинули его рывком. Я замер на мгновение: мемориал был похож на черте что — в ленточной спирали лежит сфера, какая-то рассыпчатая, отдалено похожая на изображение галактики, в центре которой пульсирует красный шар.
— Мы рады приветствовать столь почтенных гостей на презентации величайшего научного открытия последнего столетия, — с небольшой трибуны сказал какой-то человек в деловом костюме. — Я, как и все сотрудники нашей лаборатории, испытываю неподдельную гордость, объявляя о нем. Сегодня, благодаря нашей кропотливой работе, человечество впервые услышит о существовании параллельных Вселенных. Мы открыли одну из них! Несмотря на то, что она только-только начала зарождаться, и её расширение идет полным ходом, мы… Журналисты восхищенным ропотом, а сотрудники торжественными аплодисментами прервали его на полуслове. Выступающий на трибуне, как оказалось, глава исследовательского института и министр науки, говорил еще долго и нудно, поэтому я оживился лишь в финале речи:
— …и мы оказываем эту честь последнему и единственному герою человеческой Вселенной! Прошу вас, господин Сияющий, сообщите нам, как будет называться открытая нами Вселенная? Вопрос не застал меня врасплох, о том, что эти чокнутые профессора открыли пространство параллельное нашему, я узнал, находясь еще на борту «Сердца Эльвы». И хотя не имел ни малейшего представления, какой в этом открытии практический прок, или сакральный смысл, я должен был играть свою роль. Федерация захотела моего участия в этой презентации — словно я служил гарантом их авторских прав на открытие. А я должен был согласиться, поскольку для большой политики моё желание не имело никакого значения.
