Аарон Дембски-Боуден - Дар Императора
Мысли Малхадиила потемнели.
— Понятия не имею, почему ты настолько возбужден, брат. Я читал архивы не меньше твоего и почти не припомню инцидентов, в ходе которых удалось бы без проблем уничтожить одержимого навигатора.
Улыбка медленно сползла с моего лица.
+ Сосредоточьтесь, + приказ Галео прервал нашу беседу. + И будьте готовы к тому, что лежит за дверью. +
Мы закрепили ботинки на палубе и подняли оружие. Сама дверь представляла собой бронированный овал, покрытый коркой искрящегося инея. Она была достаточно широкой, способной пропустить пятерых человек, идущих в ряд, даже в терминаторских доспехах.
Я ничего не ощущал, пока не положил руку на дверь. Моя перчатка не стала преградой для внезапно нахлынувшего чувства — ощущения чего-то сладко-ядовитого, пытающегося проникнуть в мое тело. От отвращения я скривился и не смог подавить рычания. Как я раньше не ощутил этого? В будущем я предвидел для себя наказание.
— За дверью скверна, — прорычал я. Меня начала охватывать злость. — Нечто, исходящее яростью. Я почувствовал, как оно тянется ко мне.
— Почему ты не ощутил этого раньше? — спросил Думенидон.
+ Не вини Гипериона. Существо превосходно замаскировалось. Убери руку от двери, брат. +
В какой-то миг я понял, что не хочу этого делать. Гнев, с гулом проносящийся сквозь меня, наполнял кровь сладостью. Ярость никогда не казалась такой приятно суровой, такой праведной, такой абсолютно карающей. Мне не следовало уступать идиотскому желанию Анники. Она была простым человеком. Какое она имела право понукать нами, словно мы не ценнее сервиторов?
Я резко оторвал руку от двери, удивившись тому, что она дрожит. Настойчивый жар гнева угас, но послевкусие все равно осталось. Неважно, что говорил юстикар, я до сих пор считал, что мне следовало почувствовать присутствие существа даже со столь удаленного ниспослания.
— Что бы ни обитало по ту сторону двери, — провоксировал я остальным, — оно знает, что мы здесь.
+ Тогда мы войдем и встретим его. +
Думенидон и Галео воздели свои длинные мечи, отбросив мрак. Наши тени задергались в спазматическом танце на арочных стенах, извивающиеся движения делали их похожими на демонов.
Говорят, на некоторых варварских мирах Империума верят в то, что тень — внешнее отражение души. Наши тени заметались, когда мечи обрушились вниз, и, возможно, для какого-то шамана с первобытной планеты это могло означать больше, нежели просто игру света.
VПрежде я никогда не видел внутренний санктум навигатора.
Говорят, они не похожи друг на друга, каждый из них превращен в личное убежище не совсем человеческого существа, которому суждено провести в его стенах всю жизнь. Когда человек обитает в тюрьме, пусть добровольно, он постарается приспособить камеру для своего удобства. На «Карабеле» наш навигатор Оролисса, с которой мне не приходилось сталкиваться, жила в покоях, куда Серым Рыцарям вход был воспрещен. Я знал о ней только то, что у нее громкий разум: ей часто снились черные моря и плавающие в них существа.
Навигатор «Морозорожденного» украсил огромные покои с исключительным мастерством, обставив их с типичной имперской вычурностью, многократно усиленной. Стены были увешаны грандиозными витражными фризами, на которых изображались величественные сцены из прошлого Империума. Тут тебе и основание храма Императора-Мессии на Кадии, и Вторая осада Врат Вечности, рядом — конец Правления Крови, на которой закованный в золотые доспехи кустодий принимает предложение мира от Первой Невесты Императора.
Еще с десятка других миров десяток других картин, отражающих события великой, священной важности. Многие из них воссоздавали деяния Волков, что и неудивительно. Я не слышал о большинстве этих сражений и не узнавал героев, которые в них сражались.
Мы стояли посреди миниатюрного монастыря, уместившегося в одном прекрасном зале. Центральное возвышение находилось перед десятком экранов-оккулюсов, которые показывали звезды снаружи, тусклые от пелены бесконечной пыли. Каждый экран держала пара лепных базальтовых ангелов с расправленными крыльями, выступавших из стены. Их изваяли с изысканным мастерством — они выглядели настолько живыми, что казалось, будут двигаться, говорить и петь, стоит лишь их попросить. Даже необычный выбор камня должен был что-то да значить, наверное, его добыли на родном мире Волков или же щербатый серый камень извлекли из шахты на священном мире в сердце территории-протектората ордена.
Все казалось новым, чистым. Я не видел ни единого признака разложения, которого следовало бы ждать от оскверненного врага. Я даже не видел саму жертву.
Но все же вонь скверны густо висела в воздухе.
— Это ложь, — провоксировал я остальным. — Опасайтесь предательства.
+ Гиперион прав. Смотрите истинным взором. +
Миг сосредоточения, и пелена спала с моих глаз, явив комнату такой, какой она была на самом деле. Ангельские статуи слетели со своих возвышений и разбились о палубу. Когда исчезла гравитация, их обломки воспарили в воздух и теперь медленно дрейфовали. Экраны-оккулюсы парили рядом со своими расколотыми носителями. Некоторые еще крепились к стене оптическими кабелями.
Я отвернулся от разбитых витражных окон, больше не видя картин, которые некогда на них красовались. Это убежище утратило свою чистоту.
В центре комнаты кто-то стоял, одинокий хранитель безвоздушного мавзолея. Он был бос, одет в грязные обноски, его плоть почернела от космического холода и покрылась трещинами. Вокруг него парили кристаллы крови, каждый казался застывшим драгоценным камнем.
Он не мог выжить в вакууме. Ни один человек не мог. Как я и думал, Граувр не солгал: это был не человек. Когда оборванец повернулся к нам, я услышал в своем разуме шипение Анники. Я даже не подозревал, что она все это время оставалась со мной.
«Скитнья! — выплюнула она. — Фиенден сияга скитнья!»
У человека было три глаза. На месте третьего, посреди лба, виднелась кроваво-черная сфера. Я не пересекался с этим взглядом. Ни один из нас не пересекался. Это означало верную смерть, несмотря на сомнительную защиту ретинальных дисплеев. Ни керамит, ни вера не могли защитить от третьего глаза навигатора. Некоторые образы смерти поражают саму душу.
Я выбросил Аннику из разума, изгнав ее обратно в тело, и когда она начала ругаться, оборвал связь прежде, чем ей успели бы причинить вред. С ее гневом я разберусь позже. Я не мог рисковать ею.
+Зачем вы пришли? + голос зажужжал в наших разумах, тошнотворно двойственный и резонирующий. Странно, почему Извечный Враг постоянно задает один и тот же вопрос, словно искренне считает, будто мы должны ему отвечать.
+ Именем Священной Инквизиции Императора, ты склонишься перед правосудием Трона, + слова Галео эхом пронеслись в наших разумах, когда мы шагнули вперед. Все это время я не сводил глаз с изувеченной грудной клетки навигатора.
+ Я не склонюсь. +
— Оно должно умереть быстро, — провоксировал Думенидон. — Его сила невероятна.
Он не ошибался. Скверна цеплялась за меня крепкими пальцами, пытливые мысленные щупальца навигатора скребли по моим доспехам, пытаясь найти вход в разум. Даже в отсутствие гравитации казалось, словно я иду сквозь теплую смолу.
Напев Галео почти заглушил остальные чувства. Его слова, полные благоговения, объединили нас, формируя канал, через который в него польется сила. В этот час казни он стал Кастианом, воплощением всех нас, использующим нашу силу, словно свою собственную. Он был ожившим братством, оружием, созданным убивать.
+ Сыны Анафема, + существо во плоти навигатора отшатнулось назад. Я был достаточно близко, чтобы увидеть его тощие пальцы, и то, как дергались его руки. Из его пасти выплеснулась очередная струя кристаллизованной крови. Тело существа начало дергаться и извиваться, словно кукла, оказавшись в плену собственных ломающихся костей. Из-за непереносимых мучений его голос превратился в отчаянный визг.
+ Все было хорошо до вашего прихода… все было тихо… теперь злоба возвращается потоком желчи. +
Мне доводилось видеть, как наша аура объединенного гнева сметает демонов. Это же было нечто иное, нечто намного хуже.
— Вперед… — провоксировал я сквозь стиснутые зубы.
Галео, выплескивавший из себя нашу карающую энергию, один мог идти без усилий. Он сорвался на бег, широкими шагами преодолевая палубу, готовясь наброситься на одержимого. Клинок в его руках трещал от энергии, сила наших душ приобрела огненную форму.
Меч опустился, словно звезда, упавшая с ночного неба, пурпурная на ретинальном дисплее и ревущая белым пламенем — и замер на полпути, пойманный бескожими руками.
— Нет.
Движение, рядом с моим плечом. Я обернулся одновременно с братьями и понял, что мы попали в ловушку.
