Евгений Прошкин - Новая Зона. Контур боли
— Так! Отставить тащить пострадавшего! — прикрикнул он на мужичка в оранжевом жилете, который тронул было Гарина за плечо, но, услышав властный голос, остановился в нерешительности и спросил:
— А?
— Я сказал — отставить, — повторил врач. — Вдруг у него позвоночник сломан, а ты тянешь. Ну-ка в сторону.
Водитель мусоровоза послушно отступил в тень.
— Ну как ты, гонщик? Жив?
Олег почувствовал, как чужие пальцы коснулись сначала его шеи, потом оттянули вниз веко. Он практически не видел лица врача, только седоватый ежик волос над размытым розовым пятном. Значит, мужчина был в годах.
— Ну-ка, скажи что-нибудь, — потребовал врач. — Да ты вообще там дышишь?
Что-то сверкнуло в свете уличного фонаря, раздался хлопок, и Гарин почувствовал, что давление на его грудную клетку ослабло.
Его первый вдох по звуку напоминал скрип дверных петель, которые не смазывали сто лет. Морозный воздух обжег легкие. Голова немедленно закружилась и, как показалось Олегу, стала легкой, словно воздушный шарик. На выдохе его стошнило.
— Крови нет, это хорошо, — деловито отметил врач. — Сколько пальцев?
— У… у кого? — с трудом выговорил Гарин.
— Шутишь? Это тоже хорошо. Ну-ка плюй.
Олег сплюнул едкую слюну и, помедлив, сказал:
— Я в порядке. Мне бы только отлежаться и…
— В порядке! — фыркнул врач. — Это не тебе решать. Сейчас осмотрим тебя… Кстати, — обратился он к свидетелям происшествия. — Полицию уже кто-нибудь вызвал?
— Нет, — ответил «оранжевый жилет».
— Мы — нет, — сказал один из водителей фуры.
— Это же вы его подбили? — уточнил врач.
— Да какой там подбили! — немедленно завелся водитель. — Он на красный пер, как на пожар! Мы б его и не заметили, если б не громыхнуло под колесами.
— У нас только номера помялись, — миролюбиво добавил второй. — А этот — сам себя наказал.
— Моя вина, — согласился Гарин. — Претензий не имею. Нет, правда, — поспешно добавил он, глядя на розовое пятно под седоватым ежиком. — Машина — черт с ней, а я в порядке. Ничего же ни сломано, ни вообще… Перед глазами только все как бы… — Он подвигал ладонью перед лицом и попросил: — Не надо меня никуда везти, а?
— Хватит болтать. — В лицо Олегу уткнулось что-то гладкое и мягкое, и властный голос сказал: — Дыши.
— Что это? — Гарин попытался отстраниться, но гладкий предмет снова коснулся его лица.
— Кислород. Три глубоких вдоха. Ра-аз…
Олег послушно вдохнул запах тоски и больничных коридоров, и в глазах у него померкло окончательно. Как будто поверх розового тюля, сквозь который он наблюдал за миром последние несколько минут, кто-то задернул плотные черные шторы.
Глава седьмая
— Сам идти сможешь? — спросили откуда-то сверху.
Олег вытянул руку на голос и, схватившись за крепкую ладонь в кожаной перчатке, поднялся на ноги. Потом открыл глаза. Первой его реакцией было желание пригнуться, настолько низким показался потолок. Бетонные перекрытия действительно были близко, но макушка до них все же не доставала.
— Долго? — только и сказал Гарин, но Столяров его отлично понял.
— Часа два тебя колбасило. Это нормально.
— Конечно, — покладисто отозвался Олег. — Тебя бы и десять часов устроили, выспаться успел бы.
— Спал ты, а я харчи в это время перетаскивал.
Гарин обернулся — коробки с консервами из комнаты исчезли, а поддоны были сложены на прежнее место в углу. Он подобрал с пола «венец» и вручил его Столярову:
— Боюсь тебя разочаровать…
— Не хочу даже слышать! — опередил его Михаил.
— …но мне кажется, я бесполезен, — закончил Олег.
— Ты или «венец»?
— Он-то в порядке. Работает. А со мной что-то не так, это точно.
— Возможно, стены глушат сигнал, — с надеждой проговорил Столяров.
— Брось. Раньше ведь не глушили.
— Раньше и сахар был слаще, слышал такое? Попробуем еще раз на улице.
— Не обманывай себя. Я ведь предупреждал, что уже не гожусь для этой работы. Но ты… — Олег вдруг рассмеялся, — все равно рассказал мне свои долбаные секреты. А я как был инвалидом, так им и остался. В итоге непонятно, кто кого кинул, — печально заключил он.
— Надо пробовать, — упрямо повторил Столяров и, закинув на плечо оба автомата, пошел к выходу.
Свет из открытой двери резанул по глазам. Дворик, где находился склад, был тесным и сумрачным, но после нескольких часов в подвале даже плотные облака слепили, как солнце.
Михаил проморгался, немного подождал и выглянул наружу, держа пистолет в левой руке. Вокруг по-прежнему было пусто. «Вольво», под завязку забитая картонными коробками, никого не привлекла. Столяров пропустил Олега вперед, быстро закрыл дверь офиса и уселся за руль. Гарин занял пассажирское место и обнаружил под ногами нечто, накрытое старым промасленным пледом. Пока он был без сознания, полковник действительно перенес из подвала все, включая цинк с патронами.
Перегруженный автомобиль удрученно затарахтел и покатился вдоль матерно расписанных стен, держась подальше от аномалии в центре двора.
Полдень еще не наступил, по московским меркам было раннее утро. Трудно сказать, придерживались ли богемного графика жизни новые обитатели бывшей столицы — бандиты, мародеры и простые искатели адреналина, — но кроме тех нескольких групп, что орудовали у торгового комплекса «Калужский», на улицах Олег никого больше не видел.
— Хорошо в спальном районе, — отозвался на его мысли Михаил. — В центре, наверно, такая движуха, что боже упаси.
— Ты туда еще не наведывался?
— А зачем мне? Поучаствовать в стритрейсинге на выживание? Староват я для таких забав.
— Ну, может, не все так страшно…
— Там сейчас кровавый замес. Дележ территории, такой же бесполезный, как и сама эта территория. Не знаю, когда здесь все устаканится. Наверно, никогда. Слишком большой город. Много пустых соблазнов и очень мало совести.
— Постреляют и прекратят, — вяло возразил Гарин. — Останутся профессионалы, начнется массовая торговля артефактами…
Михаил щелкнул пальцами и выразительно посмотрел на друга.
— Вот дернуло же напомнить! — раздосадованно сказал Олег.
— Я бы и сам не забыл. Надевай, — Столяров положил ему на колено «венец».
— Прямо на ходу?
— Почему бы нет? На ходу ты, кстати, еще не пробовал. Любопытно же, что из этого получится.
— Действительно. А почему бы не вбить мне в башку пару гвоздей, чисто для эксперимента?
Гарин поворчал еще немного, но Столяров больше не давил. Олег повертел «венец» в руках и со вздохом поднял его к голове.
— Не хотелось бы светиться… — озабоченно проговорил он, поглядывая в окно.
Справа от дороги, за широким газоном, проплывал одинокий корпус издательства «Академкнига», кроме него, поблизости домов не было. «Вольво» принялась взбираться на горку к следующему светофору, машина ехала не быстро и натужно, но казалось, что на всем белом свете нет ни одного человека, которого это может интересовать.
Олег признался себе в том, что отговорки закончились, и, прекратив споры, надел «венец». Он сделал это быстро, не раздумывая, словно очутился под дождем и накинул капюшон. Это было просто и как будто естественно.
Мир не изменился, свет не померк, звуки не исчезли. Все осталось на своих местах: и Профсоюзная улица, по-прежнему непривычно пустая, и гул утомленного шведского мотора, вот только воспринимать это Гарин вдруг начал по-другому. Им овладело странное тревожащее чувство, которое появилось тотчас, едва он водрузил на голову артефакт. Он и сам не знал, как это выразить или сформулировать… если пришлось бы рассказывать об этом Столярову, Олег не смог бы подобрать слов, поэтому он сразу решил, что ничего рассказывать не станет. Во всяком случае, пока не разберется сам.
Гарин смотрел в окно и не мог убедить себя, что он не спит, — в этом и заключалась проблема. Ощущение было не мимолетным, а плотным и тяжелым, как грозовая туча. Избавиться от него было невозможно, хотя Олегу казалось, что вот еще секунда, еще две — и все пройдет. Но время тянулось, машина приближалась к перекрестку, а наваждение продолжало цепко держать Гарина в своих лапах. Олег прекрасно понимал, что не спит, он легко доказал бы это кому угодно, лишь самому себе он не мог этого втолковать, как ни старался. Состояние напоминало неправильный «приход» от паршивой травы, который он испытал однажды, еще будучи студентом — первый и последний раз в жизни. Ему чудилось, что он принадлежит не себе, что им управляет кто-то другой, а он лишь выполняет приказы, и вся его самостоятельность — это иллюзия тряпичной куклы. Тогда по совету друзей Олег усиленно поедал печенье с минералкой. Сейчас ему достаточно было просто снять с головы артефакт, однако он не мог этого сделать. Гарину было страшно в «венце», но мысль о расставании с «венцом» пугала его еще сильней.
