Антон Кравин - Тёмные тропы
На то, чтобы расплавить и разорвать первую пару наручников, ушло минут пять. На вторую – меньше, что-то около двух. Еще минуты три Данила валялся на спине, беззвучно матерясь и шипя от боли, ожидая, пока восстановится кровообращение в руках. Еще минута – зашнуровать ботинок.
Как там Момент? Не очухался ли?
Он присел возле друга на корточки, прислушался. Дышит, ровно и неглубоко, как спящий.
– Гена! – шепотом позвал Данила и потряс проводника за плечо. – Вставай! Хватит валяться, уходить надо.
Момент не реагировал. Пришлось взять его за мочку уха, откинув пыльные дреды, и как следует крутануть. Реакции – ноль. Тогда Астрахан перетащил бесчувственное тело к световому пятну в центре ямы, оттянул веко. Зрачок был во всю радужку и на свет не реагировал. Из уголка рта тянулась засохшая струйка слюны.
Глубокий обморок? Почему же искажение не тронуло его и подействовало на Момента? Данила скрипнул зубами. Ничего, гады, вы мне за Генку ответите!..
Он оставил Момента в покое, уложив его на бок, – чтобы не проглотил случайно язык, и огляделся. Он практически на свободе. Осталось выбраться из ямы.
Глубина ямы – четыре метра. Стены земляные, при попытке вбить в них кулак или носок ботинка начинают осыпаться. Сверху – сколоченная из бревен решетка и гора веток. Без лестницы или веревки никак. В принципе, можно попытаться вылезти наверх, цепляясь за корни, торчащие из стен. Корни, правда, тонкие и гнилые, но рискнуть стоит. А вот что делать с решеткой? Снизу ее не поднимешь.
Спровоцировать часовых, чтобы откинули решетку и спустили лестницу? Как же, держи карман шире! Это тебе не туповатые сектанты Андрония. Вольные такой ошибки не совершат.
На всякий случай Данила обшарил карманы Момента. Пусто. Только сломанная зажигалка и раскрошенный косяк.
Пыхнуть бы…
Да, именно это сказал бы в такой ситуации Генка. Фраза прозвучала в голове Данилы так явственно, что он вздрогнул. Уж не очнулся ли следопыт? Нет, лежит неподвижно… Это вообще обморок или кома? Может, Момент уже стал растением?
Что же все-таки с нами произошло в той аномалии?
Ни черта не помню.
Ладно, потом покумекаем. Выбираться надо.
Данила с тоской поглядел вверх, на тяжелую решетку.
И словно в ответ на его взгляд, небо над решеткой озарилось ярко-белым сполохом. Как будто посреди сумерек вспыхнуло солнце.
Кто-то запустил осветительную ракету. Не ту, сигнальную, что можно выстрелить из ракетницы – взлетит, вспыхнет и медленно падает вниз. Нет, над лагерем вольных повесили «люстру» – ее запускают из ПЗРК, горит она не хуже солнца, а вниз опускается на парашюте.
И тут же застрочил пулемет.
Следом раздались выкрики – как взволнованно-суетливые, так и деловитые.
Лагерь вольных кто-то штурмовал. И не надо было иметь семь пядей во лбу, бро, чтобы догадаться, кто. «Герб». Значит, Мародер набежал-таки на отряд, который якобы вез добычу, и теперь «Герб» собрался мстить.
Где-то вдалеке громыхнул взрыв. И тут же – еще один. И еще. Отлично! Пусть отвлекутся от Картографа! А уж мы с Моментом…
По лагерю работали либо из минометов, либо из «Пламени» – автоматического гранатомета. Даниле самому в свое время довелось пострелять из АГС «Пламя», и он ясно представлял себе, на что эта шайтан-машина способна.
«Сейчас они закончат артподготовку и пойдут на штурм, – сообразил он. – И тогда нам с Моментом крышка. Никто пленников из зиндана вытаскивать не будет, максимум, на что можно рассчитывать, – швырнут гранату в яму, чтобы не мучились. А то и вовсе бросят подыхать с голоду…»
Взрывы приближались. Один из снарядов едва не угодил прямо в яму – громыхнуло совсем рядом, на голову Астрахану посыпалась земля. Когда же он поднял взгляд, то не поверил своему везению: разорвавшаяся рядом с ямой граната взрывной волной сдвинула и слегка раскурочила решетку! В углу образовался просвет, из которого торчали треснувшие бревна.
Данила поглядел на тело Момента. Того даже взрыв не разбудил. Ну не бросать же друга здесь, в таком состоянии! Вздохнув, Астрахан надавил на болевые точки – Момент замычал, открыл глаза и пустил слюну. На боевого товарища он смотрел стеклянными глазами идиота.
– Валить надо! Давай за мной?
Момент зевнул и улегся на пол. Что это с ним? Черт! Как же его вытащить? Данила толкнул Генку берцем, тот замычал, но не проснулся. Совсем чувака прибило.
Ладно, сначала – выбраться. Потом – вытащить Момента, хоть на аркане.
Астрахан разбежался и прыгнул на стену ямы. Оттолкнулся от нее ногой, как паркурист, перескочил на другую, вцепился в трухлявый корень (тот сразу заскользил под рукой, отрываясь от стены), подтянулся и, каким-то чудом отталкиваясь от осыпающейся земли, вцепился в разломанную решетку.
Остальное было делом техники и физической силы.
Выползать пришлось, как ящерице. Данила весь, с головы до ног, перемазался жирной грязью, но зато очутился на свободе.
Но был ли в этом смысл? Вокруг разворачивалась самая настоящая война. Взрывы, стрельба, крики…
Откинув решетку, он глянул в темноту, где остался Момент. Нужна веревка, чтобы обвязать Генку и вытянуть наверх. Пригнувшись, Данила потрусил к ближайшей палатке, надеясь раздобыть там необходимое. На ходу он думал, что действует странно, иррационально. Правильнее было вернуться за Моментом после освобождения Картографа, как за менее значимым, но Данила почему-то не мог так поступить. Это противоречило его принципам.
В палатке, иссеченной осколками, обнаружилось три трупа и рюкзак со снарягой, в том числе – веревками. Взяв пару мотков, Данила пополз к яме, по дороге обогнув мертвого часового.
Закрепив веревку за решетку, он спустился в яму, ударил Момента по ребрам ботинком. Тот замычал и вскочил. Его глаза полыхали злостью, он пыхтел и издавал нечленораздельные звуки.
– Валить надо! – повторил Данила и протянул веревку Моменту, но тот его не понял. Похоже, Генка уже вообще ничего не понимал. Данила надеялся, что это временно и за друга стоит побороться. Значит, надо его вырубить, связать и тащить неподъемную тушу наверх. Ребром ладони он рубанул Момента по шее – тот булькнул и повалился на пол. Поглядывая наверх, Данила принялся торопливо обвязывать его. Закончив, подергал веревку, проверяя на прочность, и полез наверх, где, распластавшись, принялся тянуть. Ну и туша! Облившись потом, Данила таки вытащил его, с трудом откатил от ямы и взвалил на спину.
Вольные, не особо испугавшиеся «люстры» и артобстрела, деловито готовились отражать штурм. Лагерь их, при всей своей схожести с коммуной хиппи, оказался недурно укреплен. Из тайных схронов на свет божий появились ящики с оружием и боеприпасами, под маскировочной сеткой были отрыты готовые огневые позиции.
Насколько смог сообразить в суете Данила, оборона лагеря состояла из двух эшелонов. Внешний периметр имел два или три слабых места, прорвав которые нападающие неминуемо угодят в узкие лощины, ведущие к центру лагеря. А вот эти лощины простреливались кинжальным перекрестным огнем из пулеметных гнезд. Принцип средневекового барбакана – ворваться-то вы ворветесь, но далеко ли сможете убежать по узкому коридору, со стен которого на вас льется смола?..
Мародер оказался совсем не прост, и бойцы его свое дело знали. Обычно как бывает: как начинается пальба, в солдате – даже матером и опытном, просыпается дремучий, но очень сильный, практически непреодолимый инстинкт самосохранения. Врубается, так сказать, режим «каждый сам за себя». А вольные действовали слаженно, одной командой – чувствовалось, что оборону лагеря они отрабатывали на тренировках.
Кто-то расчехлял пулеметы, заправлял ленты, готовил сменные стволы. Один из вольных пер на себе огнемет с запасными баллонами. Мимо Данилы с Моментом пробежало несколько медиков с полевыми аптечками. Неторопливо, будто и не было никаких взрывов, занимали свои позиции снайперы.
Гербовцев ждала теплая встреча.
Был в этой ситуации один плюс – никому из вольных не было дела до Данилы, а значит, можно легко прокрасться к Картографу – и много-много минусов. Например, гранаты гербовцев. Чтобы не угробить Момента, Данила сбросил его на землю и теперь волок за руки. При вероятной опасности падал на него. Сейчас разбудить бы приятеля, чтоб тыл прикрывал, но вдруг он все еще в неадеквате?
Ресницы Момента задрожали, он открыл глаза и пару секунд непонимающе таращился на Данилу.
– Ты как? – спросил Астрахан. Ему показалось, что Момент снова может мыслить.
Выстрелило ружье, и Момент, сбросив с себя Данилу, ломанулся в сторону. Граната взорвалась прямо у него под ногами. Мир замедлился. Данила бросился к другу, надеясь, что он ранен не смертельно. Совершенно иррациональный порыв. Момент погиб. Он погиб как личность, превратился в идиота, и смерть физическая – для него избавление. Но Данила не слышал голос разума. Потянулся, чтобы проверить пульс на сонной артерии Момента, и рука угодила в липкое, горячее. Пульса не было. Момент умер во второй раз и мелко трясся в агонии.
