Терентий Гравин - Азарт
Наверное, именно эта полоска и заставила меня изменить первоначальные планы. Зачем спешить в Сияющий, если там ночь? Мне ведь совсем нетрудно пробежать пяток километров, глянуть на восточную границу и к самим землям Пурпура присмотреться.
Раз решение принято — нечего терять время даром. Для последующих путешествий следует составить четкий перечень необходимой экипировки, вплоть до автомата, если сочту нужным. А для этого следует пошевеливаться и провести разведку.
Спуск оказался прост и удобен, даже прыгать не пришлось. Веревку я перекинул с самого края свода своего светящегося аквариума, возле бокового торца. Оба ее конца свесил вниз, связав, как галстук, вдоль боковой стенки. А чтобы прочный линь не соскользнул к самому краю, сделал двойную страховку. На верхних гранях подложил те самые части одежды от канадских Кутюрье — поверхность и так не скользкая, и химические, прорезиненные волокна моей пижамы не дадут сдвинуться к точке падения, а из второй бухты веревки сделал гигантскую уздечку, которую накинул на противоположный край аквариума. Уздечка чуть провисла вниз, но вдоль боковых сторон, не мешая появлению новых элементов, и теперь прекрасно страховала спущенную с торца конструкцию.
Оставив наверху большую часть своего добра (на всякий случай), я наметил ориентиры — сверху-то лучше видно.
Спуск прошел, словно на показательных учениях под руководством моего приснопамятного сержанта — матерщинника.
Глава 9. Хитрые пейзане
В армейских берцах и несуразной пижаме, опоясанный линем, я легкой трусцой двигался на восток. Не скажу, что бежал бодро, все-таки пижама — не спортивный костюм Адидас. Да и к концу третьего километра пожалел, что от жадности прихватил сразу две полные фляги. Это за грибами с ними ходить удобно, а вот при беге они норовили отбить печень и селезенку, а болтающийся во все стороны бинокль пришлось привязать к телу благоразумно прихваченным третьим ремнем. В общем, поклажа создавала страшный дискомфорт. Зато со стороны я наверняка смотрелся импозантно и очень жалел, что не прихватил с собой цифровой фотоаппарат:
"Ничего, в следующем списке поставлю камеру на вторую позицию после автомата, — ухмылялся я мысленно. — Вряд ли можно будет перетащить такие фотки домой, зато хоть сам на себя полюбуюсь".
Настроение все равно оставалось отличным, ближайшие перспективы казались радужными, и в голову даже пришли мысли, что временно побыть сумасшедшим, попутешествовав при этом в астрале — не так уж и плохо. В нашем мире тоже прекрасного хватает, но то, что я здесь увидел, ни в какое сравнение не идет с унылой действительностью!
Правда, червь сомнения пытался испортить праздник своим ехидным ерничаньем:
"Не забывай, дядя, что все это тебе только мерещится. А на самом деле ты валяешься на больничной коечке, мочишься под себя, дергаешься, как тарантулом укушенный, и с блаженной улыбкой пускаешь слюни".
Каков гад! Хорошо, что я подобных червей, особенно когда к цели бегу, перемалываю на фарш:
"Прочь сомненья! Да здравствуют приключения и последователи Миклухо — Маклая! Что с того, что эти приключения мною самим и придуманы?"
В итоге к границе я прибежал полный энтузиазма. Хмыкнул, выбрал кучу песка повыше и принялся обозревать открытые просторы. Причем начал непосредственно с самой границы, потому что выглядела она диковинно.
Передо мной была петляющая, медленно текущая река раскаленной лавы!
Вот именно она и придавала багровый окрас противоположному берегу. Широкая река, метров десять — двенадцать, пролегающая под тупым углом вправо и влево до самого предела видимости. Здесь находилась плавная излучина русла с магмой, общей протяженностью километра в три — четыре. В багровом освещении мой определитель расстояний начинал сбоить.
В приближении теперь можно было идеально рассмотреть замеченные мною ранее постройки на противоположном берегу. Но меня заинтриговало другое, что раньше было незаметно за остовами смутно мерцающих "Тетрисов". Левее от меня, где-то в пяти сотнях метров, виднелся хрупкий мостик над магмой, а с другой стороны просматривались транспортные средства, в простонародье именуемые телегой. А кто делает телеги? Конечно же, люди!
И я, благоразумно выдерживая безопасную дистанцию между собой и раскаленным берегом, устремился к заинтересовавшему меня объекту. Тут и гадать не стоило, что данным переходом границы пользовались безвозмездно, совершенно не заморачиваясь таможенной пошлиной.
"Почему же я раньше ничьих следов не заметил? — на вопрос немедленно отыскался логичный ответ: — я ведь не проверял весь мир "Тетриса". Жители могли и по другой "улице" пройти. Даже вообразить трудно, как я поступлю, если кого-то встречу… Неужто эта странная вселенная, и в самом деле, существует?"
Приближаясь к мостику, я, тем не менее, внимательно осматривался и почти сразу же обнаружил следы. Много следов лошадей и пеших путешественников. Среди них попадались следы женской обуви, как минимум шести размеров и разного фасона, и детские. Исключительно все они вели в одну сторону — к пропасти — перегибу Сияющего мира.
То есть получается, что некто прибыл ко мне в гости без спроса, собрался в колонну и двинулся к заранее намеченной цели. Теперь бы еще понять те причины, которые подвигли неизвестных мне странников на подобное действие. И я приступил к осмотру моста.
Передо мной были два внушительных ствола, положенные рядышком и грубо стесанные поверху… Общая ширина составила около семидесяти сантиметров, но людям этого хватило, чтобы перевести лошадей над раскаленной магмой и перейти самим. На той стороне я рассмотрел брошенную упряжь и хомуты, а в бинокль просматривались даже внутренности повозок. Вот тогда и разглядел на второй оконечности мостков, а точнее, возле них, сложенное кострище и лежащее поверх него мужское тело.
Представить себе, как строителям мостика удалось перекинуть его на другую сторону, было сложно. Вариантов много. Возможно, у них были помощники, но даже в таком случае, я хорошо представлял все сложности постройки. У меня в голове возникла догадка, но уместна ли она в данном случае? Ведь чтобы управиться с двумя такими стволами с той стороны, понадобится двенадцать, если не четырнадцать, крепких мужиков. Только что гадать — может, их и больше тут было.
А вот один из них так до переправы и не дожил. То ли он раньше умер от ран, то ли придавило его немалой лесиной. Почему от ран? Кого еще, кроме воина, будут накрывать шикарным плащом и укладывать тело сверху на большой, прямоугольный щит?
Средневековье — не моя тематика, но фразу "Со щитом или на щите" хорошо помню. Тогда принято было хоронить воина с его оружием. Хотя как раз из оружия ничего, кроме щита, не просматривалось, но, может, оно плащом прикрыто?
Лица рассмотреть не удалось — мешал густой чуб, колышущийся от поднимающегося жара, но сомневаться в смерти лежащего человека, не приходилось. А вот взглянуть на него поближе, да пощупать отливающий тусклым светом щит, захотелось неимоверно. Да и чем я рисковал на том берегу? Мертвых я уже давно не боялся, а в оживших зомби — даже в вымышленном мире не верил.
Так что, еще раз оглянувшись на уходящий к югу след неизвестных странников, решительно шагнул на рукотворный мостик между мирами. Высоты я не боюсь, да и до раскаленной магмы здесь метров шесть. Строители специально выбрали на обоих берегах подходящие возвышенности, приподняв простенькое сооружение на максимально возможную высоту. Честно говоря, мне было не жарко проходить над магмой, а вот как тут лошади не заартачились — другой вопрос. Но… не моя проблема. Зато с каждым осторожным шагом приближалось лицо покойного воина. Я уже ясно видел его: иссохшая, словно пергамент, кожа, выпирающие скулы и зубы, неприятно торчащие из-под скукожившихся губ.
— Японский городовой! — забормотал я, замедляя движение. — Это же сколько он здесь пролежал, что настолько высох?! Не меньше года…
В следующий момент я вздрогнул всем телом. Потому что чуть раньше хрустнула прочная на вид опора под ногами. Мгновенно сознание пронзила мысль:
"Дерево ведь тоже ссохлось!.. И прогорело! — я так и замер на одной ноге. — Куда?!"
Хороший вопрос! До противоположного берега мне оставалось метра три. Назад — втрое дальше. Но я все-таки решил немедленно возвращаться. Не хватало еще остаться на том берегу!
Но судьба распорядилась иначе. Очередной хруст — и мое вполне тренированное тело приняло самое верное решение: набирая скорость, устремилось к ближайшему берегу. Вовремя, как никогда!
Последующие прыжки я уже совершал по проваливающейся вниз древесине. Финальный толчок я сделал о торец бревна. Следующий шаг приходился прямо на лежащее на щите тело. Но обтянутый высохшей кожей череп, казалось, улыбался мне трещиной зубастого рта, да так жутко, что я не посмел кощунствовать. Так и не наступив на опору, я рыбкой перелетел покойника и грохнулся за ним, даже не коснувшись синюшных ног, выглядевших не лучше чем череп.
