Алексей Доронин - Утро новой эры
Но Настя этого не видела, погрузившись в полузабытье. Лишь перед тем как отключиться от реальности, она еще раз увидела его лицо, но это был уже сон.
***Привал было решено сделать в поселке Карпысак. С ее жителями заранее провели разъяснительную работу. Майор не хотел доводить дело до геноцида — они выглядели довольно безобидными.
Отчасти припугнули, отчасти умаслили. Топливо, алкоголь и патроны были такой же валютой, как еда, которая ни при каких обстоятельствах не предназначалась для бартера.
Местные не были против, и даже баньку к приезду обещали растопить. И все же Демьянов не доверял этим людям с их заискивающими взглядами. Он слишком хорошо знал поверхность, чтобы иметь определенные подозрения. Поэтому беженцам было строго-настрого наказано не расходиться и с деревенскими не общаться. Ночевать было решено в транспорте, заняв только несколько пустующих домов и разбив несколько модульных палаток для служб и руководства, а на ночь выставить удвоенные караулы.
Община была невелика. Хотя по нынешним временам, не так уж мала. В селе Карпысак обитало около ста пятидесяти коренных селян и пять десятков беженцев из бывших горожан. В основном туристы, застигнутые здесь катастрофой.
Им еще повезло. Неподалеку находился довольно крупный животноводческий комплекс, захваченный кольцом лесных пожаров. Запеченной говядиной из коровника деревня кормилась почти месяц. К несчастью, тогда они не знали, насколько серьезен катаклизм и не озаботились созданием запасов. Уже в первом месяце им пришлось отбивать атаки соседей, которым повезло меньше. К счастью, косить от армии тут было не принято, и вышло так, что пятеро местных пацанов служили рядом, в Юргинской бригаде. После первых залпов Армагеддона они ушли в самоволку, благополучно добравшись до родного села из соседней области. Поэтому теперь у деревни помимо охотничьих ружей было в распоряжении пять автоматов. Правда, патронов к ним, как выудил из разговоров майор, оставалось не больше, чем по магазину на каждый.
Еще им повезло, что основные миграционные потоки не дошли до них. Но как жить дальше, никто не знал: с каждым днем охота приносила все меньше, и будущее виделось в черном свете.
Демьянов ничего конкретного им не пообещал и тем более не мог взять их с собой, поставить на довольство. Единственное, чем майор обнадежил селян, так это предложением вместе обороняться и обмениваться информацией. Ну, и готовностью поделиться излишками после первого урожая. Естественно, не за спасибо.
Но до того времени, а это судя по самым радужным прогнозам — минимум полгода, им предстояло выкручиваться самим. Большего Демьянов не мог им предложить.
Глава 5. ГОРОД НА ХОЛМЕ
Ночь накрыла их своим черным покрывалом внезапно. Большинство из тех, кто все эти месяцы не поднимались наверх, настолько отвыкли от нормальной смены темного и светлого времен суток, что сперва стушевались. Но это была обычная ночь, и все знали, что она пройдет.
К тому же, мало кто в эту ночь был один. Большинство давно разбились по парам. Одиночек теперь было днем с огнем не сыскать — почти все люди детородного возраста в Убежище успели перезнакомиться и сойтись поближе. ЗАГСов больше не было, но Демьянов распорядился регистрировать каждый новообразованный союз, если только отношения были серьезными настолько, что партнеры желали проживать вместе. В Убежище для них переоборудовали целую секцию. Трудно было сказать, чего в этом было больше — инстинкта или психологической потребности в тепле и душевном комфорте среди боли и утрат. К концу их заключения таких набралось человек шестьсот. Демьянов прекрасно понимал значение «ячейки общества» для их будущего; тем более что некоторые из этих людей не просто сожительствовали, а ждали прибавления.
Демьянов догадывался, что взрыв бомб приведет в их коллективе к взрыву демографическому, но такого не ожидал даже он. Хотя, чем еще заниматься людям, мало кто из которых старше тридцати, в темном холодном подвале, где нет ни телевидения, ни Интернета? Ясно, что у многих это было незапланировано, но некоторые, судя по разговорам, пошли на этот шаг сознательно.
Забавно. В лоне цивилизации они жаловались на недостаток времени и денег, не хотели обременять себя грузом, который-де будет мешать карьере. Мы, мол, хотим пожить для себя. Самым частым оправданием было «отсутствие стабильности».
И вот теперь, лишившись всего, они начали размножаться как инфузории. Будто экстремальная ситуация запустила биологическую программу: вместо миллионов погибших родить миллион новых. Наверно, этот компенсаторный механизм заложен в каждой популяции — крысиной, собачьей, человеческой. Последней потребуется чуть больше времени, только и всего.
***Даже без чрезвычайных происшествий у Чернышевой, как и других врачей, была масса работы.
Так долго их несбыточной мечтой было увидеть солнце, а теперь оказалось, что его свет может принести с собой новые напасти. И хотя в первый день оно выглянуло от силы на пару час, под вечер начали поступать жалобы на резь в глазах.
Специалиста-офтальмолога в Убежище не было, но, собравшись на консилиум, врачи пришли к выводу, что имеют дело с ожогами роговицы. Споры были только по поводу причин. Возможно, глаза укрываемых даже за этот короткий срок успели отвыкнуть от естественного света. Но еще более правдоподобным казалось, что конфигурация пылевых облаков была такой, что глаз не успевал адаптироваться к солнечному свету, как при наблюдении затмения.
Причина могла быть и в солнечном ультрафиолете. Озоновая дыра вполне могла стать из страшилок реальностью, раз в атмосферу попало столько летучих продуктов сгорания. Если это так, опасность угрожала не только глазам, но и открытым участкам кожи. Все это надо было иметь в виду при устройстве жизни в городе, ведь окончательно рассеяться пепел мог только через многие месяцы. С этого дня солнечные очки были розданы всем, а разведчикам предписывалось носить их в обязательном порядке. К счастью, найти это добро в киосках и торговых павильонах проблемы не составило.
Встречались недуги и попривычнее. Были недомогания, вызванные резким перепадом атмосферного давления. Были расстройства желудка и несколько обморожений. Больше всего проблем было с детьми и пожилыми.
А у четырех человек обнаружились и более тревожные симптомы, похожие на легкую степень лучевой болезни. И это притом, что питьевую воду они везли с собой — в двух из шести автоцистерн, которые были в составе колонны. Остальные предназначались для бензина и дизельного топлива.
В городе, как слышала Маша, они будут полагаться на подземные источники и колодцы, замеры радиоактивности в которых уже сделали разведчики.
Ее смена закончилась в половине двенадцатого ночи. Выходя из жарко натопленной палатки походного медпункта, она накинула теплую куртку. Устала она страшно, но от приятных мыслей усталость снимало как рукой.
Девушка прошла по спящему лагерю вдоль рядов темных грузовиков и автобусов, не встретив никого. Народ уже отправился на боковую, а хождения в темноте не приветствовались. Светились в темноте только костры часовых по периметру и фонарики патрулей. Покой лагеря охраняло человек сорок.
Откуда-то слева донеслось тихое ржание. Чернышева узнала их ковчег на колесах еще до того как разглядела в свете костра его очертания — в воздухе висел слабый запах скотного двора.
Это было едва ли не самое ценное их имущество и вклад выживателей в общую копилку. Это те сберегли у себя в Гнезде лошадей и коз, кур и кроликов, хотя могли просто пустить под нож. Владимир, как он сам признался, тогда почувствовал только смутную догадку. Уже потом до него дошло, какую ценность будет иметь через пару лет саморазмножающееся мясо, молоко, вырабатываемое из травы, шкурки, за которыми не надо бегать по лесу, куриные яйца, тягловая сила, гужевой транспорт… При переезде в Убежище, «параноики» пригнали трейлер с обогревом и принудительной вентиляцией.
Теперь это был их общий задел на будущее. В дороге живой груз берегли не меньше автобусов с людьми, а на привале их стерег караул из четырех человек.
Одному из них, коротавшему время у костра — ее знакомому — Маша коротко кивнула. Через пару минут она была уже в центральной части лагеря, возле командирских палаток.
Он ждал ее в условленном месте, рядом с вездеходом по имени «Полярный лис», видевшим свои машинные сны.
— Опаздываете, Мария батьковна, — укорил он девушку, галантно беря ее под руку. — Разве можно? Мы же с вами договорились сходить посмотреть на замерзший водопад.
— А караул? — для порядка возразила она. — Засекут, нам же от Борисыча влетит.
— Да разве ж я не знаю слабые участки обороны?
