Андрей Ливадный - Ксеноб-19
Фогель, пошатываясь, пытался идти следом, зажимай руками кровоточащие ссадины на голове, но, не пройдя и трех метров, Курт упал, — в отсутствии шлема он получил сильнейшую контузию.
— Курт, лежи там! Я сейчас!
Антон, не знал можно ли спасти положение. Он еще плохо соображал после чудовищного взрыва, инстинкты толкали вперед, ему казалось, что планетарная машина не так сильно повреждена, как могло показаться.
Пробегая мимо спасательной капсулы, лишившейся дополнительной защитной оболочки (весть термостойкий пластик контейнера попросту испарился) он успел заметить, как сквозь слой окалины на корпусе продолжают перемигиваться индикаторы, отражающие состояние протекающих внутри процессов.
Успею — глухо стучало в голове. — Успею…
Он боялся в этот миг одного — внезапного появления рагдов.
… Запрыгнув на лобовой скат брони планетарной машины, он с трудом сумел открыть единственный не заваленный обломками зданий люк, и ужом сполз внутрь БПМ.
Электроника не работала, в кабине как и в десантном отсеке горело тускло-красное аварийное освещение, кресло водителя пустовало, из соседнего отсека доносились стоны, Антон протиснулся между кресел, увидел волны металла на смятой переборке, и выгнутый, полузаклинивший люк, чрез который можно было только выглянуть, но не пройти.
В десантном отсеке находились двое. Их лица были неузнаваемы, искаженны от боли, залиты кровью, — огромный обломок рухнувшего здания продавил верхнюю часть корпуса БПМ, вогнав внутрь отсека две орудийные башни.
— Ребята, как?
— Раневского… убило…
— Подержитесь? Отползите к кормовой части, я попробую вывести машину из-под обломков.
Двое бойцов без слов поползли к кормовой переборке, мимо выбитых тактических экранов, продавленных внутрь орудийных башен, прямо по крошеву стекла и пластика.
Светлов не понимал, почему пустует место водителя. Но сейчас было не до рассуждений — пристегнувшись к креслу, он рванул рычаг ручного открывания смотровых триплексов, тот сначала не поддавался усилиям, затем со скрежетом пошел вверх, открывая бронированные шторки смотровых окошек.
Двигатель БПМ продолжал работать на холостых оборотах и Антон начал действовать, меняя реверс передач, он понемногу раскачивал БПМ, стряхивая с покатых бронеплит обломки зданий, затем, почувствовал, что машина освободилась от большей части рухнувших не нее фрагментов, резко дал газ, рывком вырвав искалеченную БПМ из-под завала.
С трудом справляясь с управлением, он вырулил на относительно свободное пространство образовавшейся после взрыва олонгов площади и включил связь.
Эфир полнился проклятиями, командами, призывами о помощи, в этой неразберихе было невозможно понять, что происходит на самом деле, но Светлов и без того начал понемногу осознавать масштабы происходящего.
Надеяться следовало на себя, все пошло не по планам, и теперь нужно спасть бойцов… и контейнеры, потому что на поверку в них тоже оказались люди.
Внезапно заработал выделенный канал коммуникатора.
— Земля, Раневский, вызывает небо-1. Ответь…
— Капитана Раневского убило… — Хрипло ответил Антон. — Я за него…
— Кто?
— Сержант Светлов.
— Доложи обстановку сержант! У нас всю электронику вышибло!
К Светлову вдруг вернулось спокойствие. Он понял: хуже уже не будет. Наверное, не будет…
— Мы сожгли трех олонгов. У меня нет связи ни с отделением, ни с взводом. Передайте всем, что олонгов можно подорвать: перед залпом они открывают люки. Это их уязвимое место.
— Понял тебя сержант… Что намереваешься делать?
— Вывел поврежденную БПМ из зоны завалов. Забираю третий контейнер, кстати, в них спасательные капсулы с людьми. Попробую прорваться к центру на площадку подбора. Встречайте нас там…
— Не понял, Светлов, повтори про контейнеры!..
— В них люди. — Светлов резко затормозил подле обугленной спасательной капсулы. — Их нельзя тут бросать!..
Неизвестно, услышал майор его последние слова или нет, связь внезапно оборвалась помехами, но Антон надеялся, что все сказанное им будет доведено до остальных бойцов.
В этом аду оставалось лишь надеяться и действовать, действовать…
…
Из трех рамп боевой машины открылась лишь кормовая, остальные заклинило из-за деформации корпуса.
Светлов выбрался через люк на лобовой скат брони.
Фогель сидел у стены, хватая окровавленными губами воздух. Антон сделал ему инъекцию, и глаза Курта постепенно начали принимать осмысленное выражение.
— Вставай!
Он поднялся, опираясь о руку Антона, выпрямился, пошатнувшись, и вдруг спросил:
— Где мы?…
Светлов не ответил. Через минуту Фогель придет в себя.
— Курт, помоги!
Взводный снайпер действовал словно сомнамбула, но Антону в одиночку было не поднять тяжелую спасательную капсулу.
— Тащим к корме бронемашины!
Фогель старался. Старался изо всех сил, еще не совсем понимая, что и зачем делает. Перед его постепенно проясняющимся сознанием плавал образ командира отделения, и этого было достаточно, чтобы рефлекторно выполнять приказы. Они с трудом затолкали капсулу в грузовой отсек, где у неповрежденных контейнеров сидели, оказывая друг другу первую помощь, Фриенбагер и Федоровский.
— Где остальные?
— Мертвы. — Глухо ответил Федоровский. — Они были в орудийных башнях, когда рвануло…
— Проверял?
— Да!..
— Не ори. Успокойся.
— Что успокойся?! Встряли мы сержант! Встряли!
— Я выведу вас. Только без истерик. — Антон и сам бы взвыл от отчаянья, если б не понимал, что сейчас он для контуженых, раненых ребят — единственная надежда.
Непонятно откуда в такие секунды берутся силы, как моральные, так и физические, но он продолжал командовать, так, будто не вокруг не было крови, мертвых тел… будто он сам не понимал, что выбраться отсюда им фактически не светит…
— Так, Фогель, хватай шлем, бери ИПК, будешь страховать из люка, в лобовом скате брони. На тебе — защита от рагдов, ты понял?
— А мы? — Фриенбагер повернул голову, и Антон вдруг с ужасом увидел, что у Клауса обожжена половина лица, кожа вздулась волдырями и лопнула, глаз заплыл, волосы сгорели…
— Ты останешься тут, Клаус. — Принял моментальное решение Светлов. — Охраняешь контейнеры. Если нас атакуют с тыла, я открою рампу, чтобы ты мог стрелять. Справишься?
— Не знаю… — прохрипел Фриенбагер. — обезболивающего… побольше бы…
— Будет. — Антон посмотрел на Федоровского. — Автоматика отрубилась, Саша. Возьми из НЗ ручной реактивный комплекс, прикроешь зенитными ракетами.
— Как прикрывать? — Федоровский выглядел подавленным.
— Молча. Через пролом, оставшийся на месте орудийной башни. Высунешься по пояс, и будешь стрелять. Для стаи рагдов зенитная ракета — то, что доктор прописал.
— Антон ты не спятил?
— Нет, Саша. Мы либо вырвемся отсюда, либо нет. Нас прикроют «восьмисотые», я только что разговаривал с майором.
— А что с остальными? Как они?
— Не знаю. — Сквозь зубы процедил Антон. — Двигаемся по маршруту, будем подбирать всех, кого сможем. Задача ясна?
— Больно… — Прохрипел Фриенбагер.
— По местам. — Отрезал Светлов, понимая, что дальнейший разговор просто не имеет смысла…
* * *События разворачивались стремительно, и все равно Антона не покидало ощущение, что он видит затянувшийся кошмарный сон.
Ходовая часть БПМ практически не пострадала, после отстрела оси поврежденной колесной пары машина стала набирать скорость, и подчиняться управлению.
Курт, которого только контузило и поцарапало осколками при взрыве, пришел в себя и теперь молча, до рези в глазах вглядывался в панораму окрестностей, готовый отреагировать на внезапное появление рагдов. Об олонгах он предпочитал сейчас не думать — чем меньше панических мыслей в голове, тем лучше.
Они двигались по намеченному Раневским маршруту, который вел через две контрольные точки к непонятному «сверхсекретному объекту», где всех раненых и контейнеры должен был подобрать грузовой вертолет.
Первый и второй перекрестки, где следовало взять на борт бойцов первого взвода и охраняемый ими груз, оказались пусты. Повсюду в теснине улиц валялись сбитые рагды, дважды потрепанные малочисленные стайки механоформ пытались атаковать покалеченную боевую машину, но получали «по зубам» и рассеивались меж руин.
На месте подбора, во второй контрольной точке Антон остановил БПМ. Во-первых, надо было определиться куда двигаться дальше, во-вторых, Светлову показалось, что постоянные попытки связаться по коммуникатору со взводным наконец увенчались успехом.
Сквозь непонятные, накатывающиеся волнами помехи, действительно прорвался голос лейтенанта Крамера:
