Алексей Фомичев - Внешняя угроза. Второй шанс
– Именно.
– Сегодня тридцать первое. Курс начат пятнадцатого, еще во время вашей поездки сюда. Хотя вы об этом и не знали. Итого семнадцать дней от старости до юности. А первые признаки омоложения вы заметили еще неделю назад. Вполне серьезные, конкретные признаки. Четко указывающие на то, что процедуры, мягко говоря, выходят за рамки обычного.
Главврач говорил спокойно, не торопясь, словно читал лекцию. Правда, в голосе была заметна легкая ирония.
– Я ждал, что это произойдет несколько дней назад. Но, видимо, ваши опасения прервать или остановить столь чудесное выздоровление не позволили начать разговор раньше. Я имею в виду не только вас, Илья Дмитриевич, но и других пациентов. Хотя кое-кто уже наседал на дежурных врачей и медсестер, теребил персонал и специалистов. Но пока эпизодически, без напора. Да и некогда особо спрашивать, график курса очень насыщенный. Сегодня, пожалуй, первый день, когда процедур вечером нет. Хотя… что следует считать процедурами?
Титов намек уловил и некоторые догадки относительно поведения медсестры и прочих несуразностей переросли в уверенность. Значит, процедуры? Ну-ну…
– Ну раз вы все знали заранее, все рассчитали, у вас должны быть готовы ответы на возможные вопросы.
– Верно. Готовы. Даже на те, какие вам в голову еще не пришли.
– Рад буду их услышать.
– Не сомневаюсь. Только, Илья Дмитриевич, давайте отложим разговор на завтра.
– Почему?
– Все просто. Сегодня процедуру пиковой нагрузки и критического состояния с переходом в ускоренную регенерацию кроме вас прошли еще семь человек. Остальные шестеро пройдут завтра. И завтра у них возникнут те же вопросы. Чтобы несколько раз не говорить об одном и том же, мы наметили на завтрашний вечер беседу со всеми сразу. В конференц-зале главного корпуса. Там вы узнаете все.
Это «все» прозвучало настолько решительно и в какой-то мере обрекающе, что Титов даже не стал возражать. С самого начала разговора его не покидало ощущение, что за внешней беспечностью, веселостью и невозмутимостью собеседника скрывается что-то еще. Слишком уж спокоен и уверен был главврач. Так спокоен, что старый (теперь уже в переносном смысле слова) контрразведчик учуял неладное.
Главврач НЕ спокоен. И причина этого неспокойствия отнюдь не в излишнем любопытстве пациента. Что-то произошло, и это «что-то» сильно давит на врача. Но он профессионал, умеет скрывать чувства. Только другого профессионала ему не провести.
– Наверное, сегодня день и вечер столь насыщены еще и для того, чтобы пациенты не общались между собой? – высказал догадку Титов.
Главврач не стал спорить.
– И это тоже. Но мы не можем запретить вам видеть других пациентов. На улице прекрасная погода, солнце, тепло. Людей не удержать в коттеджах. Тем более тех, кто прошел процедуру. Мы просто хотим исключить лишнюю нервозность…
– Идея верна, но расчет ошибочен. Я первый, к кому вы зашли?
Главврач помедлил и кивнул.
– А кто еще хотел поговорить «с начальством»?
– Петр Семенович Сорокин и Павел Константинович Оноженко.
Титов их знал. Паша Оноженко его коллега, контрразведчик. А Петр Сорокин бывший заместитель командира дивизии, в годы войны разведчик, командир взвода и роты. Эти должны были проявить инициативу, профессия обязывает.
– Не надо ни с кем разговаривать. Занимайтесь своими делами. А с ним поговорю я сам. Сейчас. Уверен, у меня лучше получится.
Сергей Владимирович внимательно посмотрел на генерала. И без улыбки заметил:
– Начали свою игру?
– Вы должны были хоть немного изучить мою биографию, – не стал возражать Титов. – Вы знаете, кем я был раньше.
– Знаю. Контрразведка. Очень серьезная контора.
– Куда серьезней… Я не начинаю игру. Я просто хочу понять, что происходит. Получить полную картину.
– Сомневаетесь в моей откровенности?
– Ничуть. Просто как нормальный контрразведчик, начинаю сбор информации с самых простых и доступных источников. А врать вам не имеет смысла. Это и так понятно.
Сергей Владимирович с интересом смотрел на генерала.
– Знаете, Илья Дмитриевич, несколько странное ощущение… Ваша речь – речь умудренного жизнью человека, опытного, знающего. Но ваше лицо! Слышать такие слова от молодого человека несколько…
– Диссонанс, – согласился генерал. – Несоответствие внешнего облика и сознания.
– Верно. Сейчас этот диссонанс вы не ощущаете. Но скоро ощутите.
– Каким образом?
– Коррекции подверглось не только ваше тело, но и разум. Смещена модель поведения. Понимаете?
– Не очень.
– Когда вы были стариком, у вас был один образ мышления. Человека, много повидавшего, знающего, житейски мудрого. Но отягощенного возрастом и проблемой со здоровьем. Оценка обстановки, критерии, модель поведения соответствовали возрасту. А сейчас тело обрело молодость. Нет фактора старости, нет тягот прожитых лет. Не беспокоит здоровье. И ваше поведение, образ мышления в какой-то мере будут скорректированы. Однако этот момент еще не наступил.
Титов недовольно нахмурил брови. Эта сторона молодости его не очень устраивала.
– И что, я стану ходить под себя, дергать девчонок за косички, сидеть с компанией во дворах?
На лице главврача возникла улыбка.
– Не стоит бросаться в крайности. Я имею в виду, что оценка различных ситуаций теперь будет двойной. Со стороны умудренного годами ветерана и со стороны молодого парня. Не тревожьтесь. Эффект наложения образов мышления нам известен. И мы создали программу их сочленения. Понятно?
– Не очень, – признался Титов.
– Ну тогда наглядно. Молодой образ мышления назовем «быстрым». Старый – «медленным». Это условность.
– Ясно.
– Новый образ мышления – «средний» – возникает при наложении тех двух. Получается «быстрое» мышление со «старым» выводом или результатом. Называйте как угодно. Это очень и очень выгодно для вас, Илья Дмитриевич.
– Чем же?
– Представьте, вы идете по улице. Вас настигают хулиганы. Реакция старого человека? Уйти от конфликта, надавить на жалость или накричать. Ибо старик не имеет возможности противостоять молодым. А реакция молодого, здорового да еще тренированного? Дать по шее, да еще добавить. Так вот «среднее» мышление – это дать по шее, но в меру. Или напугать так, чтобы отстали.
– Хм! – Титов задумался. Приведенный пример не показателен. Скорее неудачен. Но и вправду нагляден.
Видимо, главврач сам это понял и тут же добавил:
– «Среднее» мышление – это не подавление одного другим, а их симбиоз. Когда надо, работает мудрость, скажем так. Когда надо – резвость. Вы будете быстро оценивать ситуацию и принимать решение исходя из опыта. Какого у молодых просто нет и не откуда взяться.
Это объяснение было гораздо лучше, и Титов довольно кивнул. Если так, то выходит просто замечательно!
– Я понял.
– Очень надеюсь на это.
– Да, тут есть над чем поломать голову.
– И с этим соглашусь.
Главврач украдкой взглянул на часы. Титов заметил это и спросил:
– Спешите?
– Еще много дел.
– Тогда не стану задерживать.
Они поднялись. Титов пожал руку главврачу и спросил:
– Значит, завтра мы услышим все объяснения?
– Да. Давайте в двадцать один час.
– Хорошо.
Он проводил доктора до двери и уже на пороге произнес:
– И еще вы расскажете о том, что вас так сильно тревожит, Сергей Владимирович.
Главврач буквально на секунду потерял над собой контроль. Лицо помрачнело, губы сжались, взгляд стал растерянным. Но только на миг. Потом он вновь обрел прежний вид. А Титов ковал железо, пока горячо.
– Не пытайтесь переиграть старого, вернее, опытного контрразведчика.
Доктор внезапно рассмеялся.
– Да, это было бы очень самонадеянно с моей стороны! Илья Дмитриевич, я сказал: вы узнаете все! Все!
– Хорошо. До завтра!
– До завтра, Илья Дмитриевич.
Сорокина Титов нашел на берегу озера. Оно было за границами санатория, забор из красного кирпича возвышался метрах в ста от берега.
Полковник сидел у невысокого обрыва на траве, привалившись спиной к березе. Заходящее солнце окрасило воду в розоватый цвет, а слабый ветерок гнал по ней легкую рябь. Вот на эту красоту и смотрел Сорокин.
Со спины толком не разглядеть, насколько сильно он изменился. Но Титов думал, что выглядел полковник ничуть не старше его самого.
Сорокин услышал шаги, чуть повернул голову, но оглядываться не стал.
– Привет, Петь, – подал голос генерал. – Не сильно помешал?
– Смотря чему, – насмешливо ответил Сорокин. – Заходу солнца точно не помешал. А мне… самую малость.
Титов обошел дерево и встал перед полковником. В общем-то он его узнал. Виделись два дня назад. Вытянутое лицо, сросшиеся брови и непропорционально мощный подбородок.
Но тогда Сорокин выглядел лет на пятьдесят. А сейчас перед ним сидел молодой парень. И хмурил свои густые брови. А вид был недовольный. Полковник упорно смотрел на воду, словно не замечая собеседника.
