Борис Царегородцев - Время больших побед
После повреждения флагмана я получил приказ от адмирала Шнивинда продолжать операцию. Даже с такими силами, что оставались у нас, спасти свой конвой при встрече с нами у русских шансов не было. Однако через несколько минут мой корабль либо попал на мины, либо очень мощная торпеда чуть не оторвала ему корму. Следующий взрыв произошел под «Тирпицем», уже развернувшимся на обратный курс. Он еще кое-как мог двигаться, в отличие от нас, но было видно, что он получил тяжелейшие повреждения. Еще оставалась надежда спасти корабли, так как «Хиппер» с повреждениями справился, да и «Нюрнберг» с эсминцами возвращался. Оба этих крейсера могли взять на буксир поврежденные линкоры и попытаться отбуксировать нас до ближайшей базы. Но тут был торпедирован эсминец из сопровождения «Нюрнберга». Значит, в этой засаде не менее пяти-шести подводных лодок. А потом началось совсем что-то невообразимое, на корабли спикировали какие-то снаряды, и все оставшиеся корабли были выведены из строя. «Тирпиц» получил несколько торпед в борт, перевернулся и ушел на дно. За ним последовал Z-25. Хартманн решил удрать, его крейсер хоть и был поражен этим дьявольским снарядом, но еще мог передвигаться, но далеко не ушел. Теперь вот опять – приняли новую радиограмму. В ней говорилось о немедленной сдаче кораблей. В противном случае будем кормить рыб, а вода холодная, и максимум, что мы успеем сделать, прежде чем пойдем на дно, – это провести всем экипажем десятиминутные водные процедуры. И опять эта подпись под текстом «Командир подводной лодки «Морской волк» Ламипет». Принимать радиограммы мы можем, а передать не получается. Как доложил начальник связи – стоит сплошной шум и треск».
– Герр капитан, команда Z-29 покидает корабль, эсминец уже не спасти, – раздался спокойный голос одного из офицеров обреченного линкора, что вывело командира из прострации.
– Нам тоже не спасти свой корабль, остается только погибнуть вместе с ним. Ни о какой сдаче корабля англичанам или русским не может быть и речи. Приказываю подготовить корабль к взрыву, а команде покинуть корабль.
Глава 5
Конвой
В это время в тридцати милях юго-восточнее разбитой эскадры разыгрывались не менее драматичные действия с конвоем фашистов. Как и предполагалось, первой в атаку вышла С-55, произведя четырехторпедный залп по самому крупному транспорту, Сушкин попал только одной. Транспорт получил небольшой крен, даже не сбавил ход, продолжал движение. На судне был затоплен один трюм, где погибло немало фрицев, и несколько вспомогательных отсеков. За лодкой началась настоящая охота. Два охотника за подлодками в течение часа сбросили не менее сорока глубинных бомб, но поразить лодку не смогли и, оставив ее в покое, бросились догонять конвой. Сушкин маневрировал умело, не давая противнику точно определить свое местонахождение. Он то нырял чуть ли не на запредельную глубину, то всплывал, то ускорялся, то замедлял свое движение, и немцы отстали от него. Лодка хоть и получила повреждения, но осталась в строю, загрузив последние две торпеды в носовые аппараты, решила идти за конвоем. Нет, это были не последние торпеды, в кормовых аппарата находилось еще две таких же. С-55 всплыла и под дизелями устремилась в погоню за конвоем. Однако до Сушкина на этот же конвой вышла в атаку неизвестная подлодка, как оказалось – английская Р-43 «Унисон». Английское адмиралтейство заинтересовалось громкими победами русских подводников здесь, на севере. Они отправили пару подводных лодок, понаблюдать, что на самом деле происходит у русских. Одной из подлодок командовал лейтенант Роберт Патрик Даниэль, недавно переведенный со Средиземноморья, где под его командой было потоплено два небольших судна противника и уничтожено артиллерией три парусника. Здесь же его суммарный тоннаж сразу вырос в десять раз после потопления двух транспортов, несмотря на приказ только вести наблюдение, и он наблюдал.
Воспоминания английского подводника
«В прошлом году они чуть ли не полностью уничтожили одиннадцатую флотилию немецких подлодок и половину их надводного флота, захватили в плен карманный линкор «Адмирал Шеер», на перехват которого два года назад наш флот потратил немало сил и средств. Но ему тогда удалось улизнуть и благополучно вернуться в Германию. А русским немцы сдали практически целый корабль. Даже непонятно, как у них это получилось. Нам не удалось захватить его систершип. «Адмирал граф Шеер» был уже почти в наших руках, но немцы затопили его, взорвав предварительно. Эти русские еще и головной из этой серии потопили, а заодно и половину его эскорта. Как такое возможно, что за тактику они применили? Как стало известно из разных источников, все корабли были торпедированы практически одновременно. А это свидетельствует о том, что там действовали несколько подводных лодок. Но как русским удалось столь четко спланировать свои действия, что каждая подлодка выпустила свои торпеды именно по своей цели, в одно и то же время, ну, возможно, с опозданием на пару секунд. Еще были получены известия о какой-то экспериментальной крейсерской подводной лодке «Морской волк» из отряда под командованием Ламипета. Он-то и командовал тем самым разгромом эскорта «Лютцова», а потом провел операцию по уничтожению немецких подлодок на коммуникациях в северных водах. От устья Белого моря до порта, расположенного где-то в середине северного океана, возле которого был пленен «Шеер». Там за месяц немцы, кроме захваченного карманного линкора, потеряли все свои подводные лодки. А это более десяти единиц. После такого разгрома в русских водах стало более спокойно, и капитаны наших транспортов почувствовали себя в безопасности. И вот это они поставили в упрек нашему адмиралтейству то, что в наших водах немецкие подводные лодки чувствуют себя как у себя на базе, а мы не можем, как русские, уничтожить или хотя бы загнать всех под воду, не давать им выходить в атаку. С декабря по март успехи русских на коммуникациях немцев резко упали. Вот тогда и предположили, что активность снизилась из-за того, что их авиация во время полярной ночи не может эффективно обнаруживать противника, как во время полярного дня. В апреле снова резко возросла активность русского флота. Он стал выходить на коммуникации немцев в тот момент, когда там проходил очередной их конвой. Это говорит, что у русских повысился уровень использования авиационной разведки и это они наводят свои подлодки и надводные корабли.
Мы вторые сутки стояли возле острова в засаде и наблюдали пустынное море, пока не появилась чужая подводная лодка. Я сразу понял, что это русские, ибо немцам здесь вроде и делать нечего. Наблюдая за русскими, я удивлялся – те всплыли на поверхность и авиации противника не боятся, ведут себя беспечно. А если вдруг появится самолет противника, что они тогда делать будут? «Да, у них два зенитных орудия, но ведь они не автоматические и малопригодны для отражения атаки с воздуха», – рассуждал я, глядя на русскую подлодку К-3. Уже несколько часов я наблюдал, а они, похоже, даже не догадываются о нашем присутствии. Плохонькие, однако, у русских приборы обнаружения, мы от них в каких-то десяти кабельтовых, а они нас не слышат. Как же они умудряются немцев обнаруживать, или знают, что рядом с ними не подлодка противника, и ведут себя спокойно? Может, это и есть «Морской волк», говорят, это большая крейсерская подлодка. Если верить справочнику, у нее индекс «К». Водоизмещение в два раза больше, чем у моей лодки, вооружена десятью трубами и четырьмя орудиями, скорость под дизелями более двадцати узлов.
Я увидел, как на русской подлодке верхняя вахта быстро покинула ходовой мостик и лодка пошла на погружение. «Чего это они так заторопились уйти под воду?» – недоумевал я.
– Акустик, что-нибудь слышно?
– Все чисто, никакие шумы не прослушиваются, сэр.
Я снова припал к перископу, оглядывая горизонт. Через пару минут заметил на западе точку, впоследствии превратившуюся в самолет, точнее – в летающую лодку. Интересно, как русские ее на таком расстоянии обнаружили, ведь погрузились за несколько минут до того, как самолет появился на горизонте. Так, значит, у русских на подводных лодках радары.
– Сэр, русские отходят мористей.
– Мы тоже пойдем за ними.
Еще через несколько минут акустик сообщил о множестве шумов, приближающихся с запада.
Видимо, у них не такая уж и плохая аппаратура, раз они услышали шумы раньше нас и пошли на перехват кораблей, чьи шумы сейчас слышим.
Когда появился немецкий конвой, я опять удивился, почему русская подлодка не идет в атаку. Уже несколько транспортов прошло мимо того места, где, по моим расчетам, находилась русская подлодка. Я не выдержал, хотя и был приказ только наблюдать. Но какой командир выдержит, когда мимо проходят, подставляя борта, транспорты противника. А здесь подворачивается такой случай, когда можно одним залпом поразить две-три цели! И я поразил, но только одну. На нас моментально насели два охотника за подлодками. Я уже пожалел, что атаковал этот конвой. А ведь предупреждали: ничего не предпринимать, только наблюдать! Вдруг мы услышали среди взрывов глубинных бомб три более мощных взрыва, и сразу после этого хватка охотников ослабла. Отойдя еще немного в сторону берега, мы всплыли под перископ и увидели, что русские торпедировали два транспорта. Один уже скрывался под водой, второй беспомощно качался на волнах, потеряв ход. «Умеют же русские воевать – сразу две цели поразили, а всё говорят, что они никудышные моряки», – сказал я вслух, чтобы меня услышали некоторые скептики в центральном отсеке моей лодки.
