"Фантастика 2025-24". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Мухин Владимир
Естественно, я попытался понять, что именно мне показали. Сначала попробовал посмотреть обычным взглядом, но увидел простой серый камень, и вновь вернулся к «внутреннему взору». Потом отошел на шаг назад, а когда «картина» погасла, вернулся на то же место. И начал разглядывать петельки предельно добросовестно. Не зря: оказалось, что одна из них, расположенная в верхней трети самого большого пятна, мерцает чуть более ярко, чем остальные. И что ее мерцание немножечко отдает красным.
Касание ее рукой ничего не изменило: я не почувствовал даже легкого покалывания. Зато стоило потянуться к ней волей, как под нижним краем картины вдруг протаял небольшой прямоугольник, заполненный незнакомыми символами. Я присел на корточки, чтобы найти хотя бы один знакомый, но не преуспел. Поэтому эдак с кольцо впечатывал в память сразу все, чтобы ночью, после дежурства, показать их Вэйльке. А когда закончил — чуть приподнял взгляд, наткнулся им на петельку, мерцающую в самой середине бескрайней синевы, потянулся к ней и… вдруг понял, что смотрю в гладкую светло-розовую стену, а комната вокруг меня стала больше раз в десять!
Оглядев гладкие розовые стены из материала, не похожего ни на камень, ни на дерево, ни на стекло, я обнаружил под ногами уже знакомый серебристый полукруг, а прямо за спиной, шагах в пяти-шести — закрытую дверь. Немного подумав, подошел к ней, нашел знакомый призрачный круг, толкнул его волей и чуть не задохнулся от горячего, пахнущего влагой, солью и чем-то незнакомым, порыва ветра, ударившего в лицо!
Ну да, растерялся. Но еще через миг, услышав многоголосый птичий крик, а за ним — плеск воды с шорохом пересыпающегося песка, взбежал по коротенькой лестнице все из того же «непонятно чего» и оказался под навесом строения совершенно безумных очертаний, стоящего на берегу небольшого залива с невероятно синей, но кристально-чистой водой!
Несмотря на середину зимы, снегом тут и не пахло. Наоборот, над белоснежным песком, устилающим берег от «дома» и до кромки воды, дрожал воздух, а Ати, успевший проделать треть ежедневного пути по небу, палил так, что я мгновенно взмок. Не меньшее удивление вызывала и растительность: сразу за задней кромкой прямоугольной розовой площадки, на котором стояло строение, начинался лес. И в этом лесу не было ни одного знакомого растения. Высоченные деревья со стволами, покрытыми короткой «щетиной» и перевитыми то ли корнями, то ли канатами, локтях в сорока от земли заканчивались «шапками» из листьев длиной в два-три человеческих роста. «То ли корни, то ли канаты» были усыпаны одуряющее пахнувшими цветами величиной с тарелку. И даже трава была не привычной, зеленой, а отдавала то синим, то фиолетовым. Но самым потрясающим было не отсутствие снега зимой и не странные растения, а водная гладь: за двумя песчаными «рогами», в которые превращался берег залива где-то на двух третях от точки их смыкания, «озеро» не заканчивалось, а продолжалось до самого горизонта!
«Синее — это море! — еще раз мысленно представив картину в тупике, сообразил я. — Значит, „пятна“ — это земля, а картина — карта нашего мира!»
Одной лишь мыслью я ограничиваться не стал — вернулся в комнатку в подвале, встал на полукруг, вызвал марево, и вскоре убедился, что прав: красным сияла та самая «петелька», которой я коснулся взглядом перед перемещением!
«Вот тебе и вранье! — мысленно воскликнул я, вспомнив реакцию Вэйльки на перечисление способностей „вымышленных существ“. — Ушедшие перемещались! Но не куда хотели, а к таким вот кругам!»
Мысль о том, что я на дежурстве, поэтому изучение этого места нужно отложить на пять дней, грызла душу на пару с совестью, но справиться с соблазном оказалось слишком сложно. Поэтому я, увязая в горячем песке и потея от жары, сбегал к правому «рогу», где некоторое время завороженно рассматривал потрясающе красивые водоросли, устилающие морское дно, и стайки разноцветных рыбок, снующих между ними. Затем сходил к ближайшему «канату», сорвал с него пять самых больших цветков, рванул обратно в дом и… еще четверть кольца мучился, пытаясь понять, куда именно мне надо возвращаться.
Нужную петельку удалось обнаружить только после того, как я догадался сравнить запомненные символы с теми, которые появлялись в прямоугольнике под картой при выделении внутренним взором обычных, серебристых. А когда они совпали, задержался еще на некоторое время, так как заметил, что вплотную к ней расположены еще три, и запомнил все, что связано с ними. Потом потянулся волей к той, которая вела в тупик, и облегченно перевел дух, увидев, как вокруг меня снова возникли знакомые стены…
…К выходу, расположенному ближе всего к Бирюзовым покоям, я практически бежал. Перед тем, как выбраться в обычный коридор, завернул «добычу» в снятый с себя камзол и долго смотрел в смотровой глазок, дожидаясь, пока коридоры обезлюдеют. Когда вышел из потайной двери, сделал вид, что возвращаюсь к себе, так как что-то забыл, и заторопился. А через некоторое время, вывернув из-за последнего поворота, поздоровался с Тиммелом, удивленным моим столь быстрым возвращением, пробежал через большую и малую гостиные к спальне и, перешагнув через порог, возмущенно оглядел беззастенчиво дрыхнущих женщин:
— Ну вот, и приноси вам после этого подарки!
На мой голос среагировали все. А уже через пару мгновений, онемев от восхищения, разглядывали, щупали и обнюхивали чуть ли не каждый лепесток!
— Не показывать даже Доре! — дав супругам более-менее оклематься от удивления, приказал я. — И проветрите большую гостиную, а то излишне любопытная родственница заинтересуется незнакомым запахом и замучает вас до смерти!
А когда стайка умирающих от любопытства дам приготовилась разорвать меня на мелкие кусочки, попятился к входной двери:
— Все вопросы поздно вечером: я на дежурстве…
«Поздний вечер» закончился ближе к концу девятой стражи, то есть, почти под утро, так как Шандор заигрался в кости с первым министром, казначеем и дядей Виттом. Вернее, сначала он проиграл приличную сумму и завелся. А спать пошел только тогда, когда вернул две трети проигрыша и слегка успокоился. Дежурить рядом с его покоями остался Топор и дежурная тройка Теней, а я, попрощавшись, отправился в свои покои. А когда прошел три четверти пути, потянулся к петелькам обеих Дарующих в своем сознании и согрел их чувством любви.
В ответ полыхнуло той же любовью, но настолько щедро приправленной любопытством, что я невольно заулыбался, поняв, что дамы так и не легли, так как умирали от желания меня потерзать!
Конечно же, я слегка повредничал: дал им почувствовать сомнение, мол, стоит ли идти туда, где будут рвать на клочки аж впятером? И тут же ощутил такую забавную смесь из робости, неуверенности в себе и беззащитности, что засомневался, со своими ли женщинами я общаюсь.
Оказалось, что со своими: они встретили меня в малой гостиной, одновременно присев в реверансе, подняли скромно опущенные взгляды и посмотрели мне в глаза с такой мольбой, что я расхохотался. И был тут же сбит с ног пятью кровожадными мстительницами, скинувшими с себя столь непривычные образы.
Повоевали на славу — я уходил от чрезвычайно быстрых и согласованных атак боевой «двойки» Найты и «тройки» Вэйльки только за счет скорости. Притирался к ударам, выскальзывал из почти сомкнувшихся захватов, перепрыгивал через подсечки. И, конечно же, контратаковал — щекотал, шлепал по упругим задницам и ласково дотрагивался до отдельных выступающих частей некоторых тел. Однако последнее, самое коварное воздействие, стойко игнорировалось. В смысле, несмотря на то что у Майры, Альки и Вэйльки заблестели глаза, пересохли губы и порозовели лица, шеи и верхняя часть груди, первым требованием, которое они озвучили после того, как, наконец, завалили меня на ковер, было «Рассказывай!!!»
Я и рассказал. Подробно и со своими выводами. Само собой, предварительно убедившись, что к покоям не чувствуется постороннего внимания. Потом младшая Дарующая приволокла лист пергамента, перо и чернила, и я нарисовал карту и те символы, которые запоминал.
