"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Бурденя Вадим

— Таллистрийки… — настала моя очередь скрипеть зубами. — Вот почему их не было при штурме.

Вражеский план сложился в мозаику. Пока я собирал армию, а Шеридан рвался к столице: выжившие члены круга жизни Таллистрии готовили отход из города. Сходу можно и не заметить: ну, стал лес гуще, что необычного? А необычным было то что они возводили живую защиту, наверняка, с каким-то рассеивающим смерть эффектом, что не позволит нежити нагнать уходящих жителей на марше.

Мы пробьемся. Сожжем лес, истощим оборону. Но враги уйдут: и выжившие станут основной новой армии. Впрочем… Много ли их осталось? Нынешняя не справилась, не справится и новая: они не могут это не понимать. Станут основой партизанского движения? Сложно сказать наверняка, всё же, такой войны в королевствах ещё никто не вел.

— Что ты предлагаешь? — прямо посмотрел я на Шеридана.

— Мне нужен ты. — прямо в лоб заявил мне герцог. — Несокрушимый повелитель смерти. Пробей оборону, снести к черту эти стены и закрой провалы, обрати в прах этот проклятый лес. Не дай им уйти: иначе мы оставим нашим врагам основу для восстания против нашей власти.

— Ты думаешь, я могу сделать то, что не может целая армия лучше? — улыбнулся я.

— Я знаю, что ты можешь. — не принял моего веселого настроя полководец.

— Касательно этого… — вмешался в наш разговор магистр Наддок, подходя ближе. — Есть некоторые обстоятельства, что препятствуют подобному плану. Я не сомневаюсь в ваших возможностях, милорд, однако…

— Что вы имеете в виду? — удивился Шеридан.

— Я отлично владею землей и жизнью, помимо огня, и являюсь одним из лучших целителей юга. — просто ответил Наддок. — Его Величество имеет многочисленные аурные разрывы и отмирание энергоканалов. Давно такого не видел… Энергетику могущественного волшебника стоит представить себе как слоистую сферу, полную множества выстроенный каналов энергии. Она может действовать по-разному: расширяться, сжиматься, подавлять нейтраль вокруг, выплескивать его, подавать по чуть-чуть по тонкому или мощной рекой по толстому каналу: возможности манипуляции энергией безграничны. Опытный мастер развивает в себе это умение всю жизнь, расширяя и совершенствуя своеобразное энергетическое тело: как продолжение своей души, предназначенное для работы с изначальной силой. На данный момент энергетическое тело нашего короля выглядит как едва не разорванное на части решето. Многие каналы перестали существовать, от иных остались обрывки. Вообще-то, в таком состоянии творить магию почти невозможно: более того, это практически смертельные раны, что могу убить волшебника: ведь вместе с магией из тела утекает и жизнь. Я даже сперва не поверил, когда Итем мне это рассказал, издалека можно и не заметить: однако сейчас, вблизи, разумеется, диагностировать всё легко.

Герцог окинул меня пристальным, оценивающим взглядом, словно не готового к бою солдата.

— Ты не выглядишь умирающим. — недовольно заявил он.

— Иногда человек в таком состоянии умирает от болевого шока. — заметил Наддок. — А если нет, и рядом есть целители: валяется в бреду от боли. Повреждения духовных оболочек - это не шутки. Я видел такой только два раза в своей жизни: когда сошедший с ума мастер огня пытался убить всех вокруг, и когда старая виверна окатила желудочной кислотой моего товарища на охоте. Такое вызывают только сильные повреждения веществами с высокой нейтраль-активностью, или нефизические атаки магией: например, пламенный луч, что воздействует не только как обычный огонь. Так что по всем параметрам нашему короля стоило бы лежать под присмотром целителей, а не штурмовать мосты. Однако я вижу странные шевеления в ауре: разрывы то увеличиваются, то стремительно зарастают. Отмирающие части ауры словно собираются вновь из пустоты, а остальные - стремительно зарастают, делая вас лишь сильнее. Должно быть, у вас невероятно сильная воля.

— Я бессмертен. Даже если у меня отомрут всё духовные оболочки, я соберусь вновь. — вздохнул я, потирая виски. — Сколько, по вашим прикидкам, займет восстановление?

Душа всё ещё горела болью. Я мог терпеть это, но настроения это явно не добавляло.

— В обычных условиях под присмотром целителей: от полугода до года. — пристально посмотрел на меня Наддок. — В вашем же… Не знаю. Никогда не видел столь сложных процессов. Если прикинуть по скорости отмирания ауры - думаю, несколько недель. Агония волшебника после таких повреждений редко затягивается дольше.

Прелестно. Скверная, почти патовая ситуация: чтобы восстановиться, мне надо чтобы поврежденные части ауры умерли окончательно или зажили естественным путем. Похоже, кое-что в ритуале я всё же не предусмотрел, сосредотачиваясь на больше на том, чтобы он не влиял на меня самого.

Духовная оболочка - часть меня, что находится в постоянном изменении. Если бы с меня содрали её полностью, бессмертие бы восстановило её в последнем виде, который я помнил. Но повреждения - это суть фактор изменений, как разорванные мышцы, что становятся сильнее. В ином случае я просто не смог бы тренироваться, навсегда застыв в той же форме, в которой был на момент ритуала.

Всё же, концептуальная магия имеет и свои недостатки, несмотря на все свое могущество. Впрочем, несколько недель слабости после тяжелого - боя малая цена, с учетом того, что обычный волшебник остался бы инвалидом на целый год после такого.

— Выходит, ты не сможешь показать себя в лучшем виде. — Констатировал Шеридан, устало прикрыв глаза.

Герцог делал так, когда принимался что-то лихорадочно просчитывать. Быстро придя в себя, он тряхнул головой, внимательно посмотрев мне в глаза.

— Нам не пробиться вовремя без твоей помощи. Никак. Просто не успеваем. Здесь нужно что-то тяжелой… Может, не на весь бой и не постоянно, но хотя бы несколько ударов.

— Думаю, я мог бы это сделать. — задумался в свою очередь я. — Однако… Возможны сложности.

— Какого рода? — нетерпеливо уточнил Шеридан.

— Как в Таллистрии. — прямо ответил я.

На башне повисло тяжелой, тягучее молчание. Наверно, даже в таком состоянии я мог бы создать шторм смерти: несмотря на повреждения, несмотря ни на что. Да, я был изранен и не мог быстро и точно формировать могущественные проклятья, что изрядно сужало возможности. Но шторм… это было нечто иное. Иногда я задумывался, как у меня вообще получилось сотворить проклятие, уничтожившее целое королевство: в гневе, отдавшись чистой первобытной ярости, по наитию.

Это было нечто большее, чем просто техника смерти. Не заклинание и не проклятье, не ритуал и не техника: это был всемогущий вихрь чистой силы, что могла уничтожить всё живое, и я был его источником.

Сила, что дарована мне бессмертием: любой иной мастер смерти погиб бы на месте, до костей обтесанный безжалостным водоворотом черного шторма. Или, быть может, она была у меня всегда? И бессмертие лишь позволило мне выдержать её?

Лишь трижды мне удалось сотворить такую магию. Первый раз - по наитию, и результатом была гибель королевства жизни. Второй раз - намеренно, и итогом стала неуязвимость, ибо никакая атака, магическая или нет, не смогла пробить этот бушующий шторм. Древние чародеи королевств бросили мне вызов в битве на плато: раскололи землю до самой магмы, бросили в бой стихии, сносящие города, и проиграли, став навеки выписанными из истории.

И третий раз - при первом штурме Кордигарда. Битва, которую я проиграл: и в которой осознал и недостатки подобной силы. Ударь мастера на плато чуть раньше, не дожидайся они моего истощения - и возможно, они, подобно крылатым тварям, смогли бы разорвать вихрь смерти раньше, чем тот набрал необоримую мощь.

Подготовка подобного удара, помимо прорвы силы - требовала времени, которого тебе просто не дадут в открытом бою с могущественным противником.

— Я берусь советовать, как вам применять своё могущество, милорд. — наконец, прервал тяжелое молчание Улос. — Однако хочу заметить, что есть ещё одно обстоятельство, которое имеет смысл упомянуть в контексте нашего обсуждения.