Антон Демченко - Воздушный стрелок. Боярич
– Сволочь ты, мелкий, – со вздохом констатировала Лина, с кряхтением устраиваясь на одном из четырех тонких матрацев, брошенных нам по приказу сердобольного Гдовицкого.
– Я? Блондинка, ты ничего не перепутала? – фыркнул я в ответ.
– А кто? Я, что ли, здесь пыточную устроила? Мог бы хотя бы за руки подвесить?! Теперь все тело болит, словно… короче, сволочь ты.
– Скажи спасибо, что так. С него сталось бы вообще только за ноги нас подвесить, – тихим, равнодушным голосом неожиданно окоротила сестрицу Мила.
– И не тряпками связать, а цепью, – ухмыльнулся я. – И хрен бы вы их так просто пережгли.
Вот тут трое моих сокамерников замерли… и переглянулись.
– Хм. А действительно, почему ты ими не воспользовался? – подал голос Алексей.
– Дай подумать… – Я сделал вид, что действительно задумался, и щелкнул пальцами. – Может, потому, что, в отличие от вас, я не такой мерзавец, чтобы пытать родственников?
«Сокамерники» вновь переглянулись и промолчали.
– Интересно, что было бы, если бы мы тебя окончательно достали? – задумчиво проговорила Мила минут через пятнадцать.
– Убил бы. Быстро и почти безболезненно.
– Мечтай, придурок, – хмыкнул Алексей. – Я бы тебя спалил раньше.
– У тебя была такая возможность, – кивнул я. – И как? Получилось? Забыл, сколько раз сегодня я мог отправить вас к предкам?
– Кхм… тебя дед после этого живьем сожрал бы… – натужно рассмеялась Лина.
– Доведи вы меня до убийства – и на деда мне точно стало бы наплевать. Ну грохнул бы он меня… и? «Сдох Максим, и хрен с ним». Жить с кровью родни на руках – удовольствие невеликое… хотя родня из вас получилась откровенно… кхм. М-да уж.
Не вру. Убийство детей… а как взрослых моя чуйка не определяет даже Алексея, самого старшего в нашей теплой компании. Даже таких дурных детей… Не надо мне такого счастья. Один раз уже проходил, хватило.
Тогда вообще все случайно вышло… И то по возвращении из рейда я месяц в госпитале провалялся… зафиксированным, поскольку трясло и глючило меня страшно. Врачи только руками разводили. Потом уже я разобрался, в чем дело, но, поняв, что сладить с подобными вывертами Дара мне в обозримом будущем не светит, ушел от греха на инструкторскую работу. Подальше от таких случайностей, м-да. Кто бы знал, что именно в инструкторской работе я и найду свое призвание? А вот же. Один несчастный случай – и… хм. Выходит, среброусый знал? Впрочем, если он тот, о ком я думаю, то для него это точно не тайна.
Углубившись в эти несвоевременные размышления, я едва не пропустил атаку.
Алексей попытался засветить мне в челюсть, но схлопотал короткий удар открытой ладонью по лбу, сопровождаемый всплеском Эфира, и осел, не в силах пошевелиться. Только глазками хлопает. Вот-вот, у меня еще много таких фокусов в запасе, так что посиди подумай… р-родственничек. Еще скажи спасибо, что обычный «расслабон» схватил, а не «полный» или «вечный»…
– Сидеть, – резко оборачиваюсь к начавшей подниматься Лине и, тронув Эфир, сопровождаю рык направленной волной ярости. Примерно так же я вырубил братца там, на площадке. Хм, а браслетики-то даже не среагировали… Они действуют только на стихийные техники?
Линка взвизгивает и почти моментально оказывается за спиной молча взирающей на нас сестры.
– Вы, три гребаных мажора, откровенно меня задолбали, – констатирую я. – Мне надоело спускать с рук ваши выходки. Я, конечно, не отец и не дед и требовать от вас чего-то не могу, но… клянусь, я заставлю вас пересмотреть свое поведение. Отныне любая подстава, любой выпад или даже просто косой взгляд в мою сторону будет заканчиваться для вас как минимум переломами. И рыцарского отношения, с вызовом на дуэль, можете не ждать. Бить буду, когда и где поймаю. Попробуете напасть скопом – и количество дней в медблоке для вас возрастет в арифметической прогрессии. Достанете окончательно – и основной линии рода придет полный и окончательный каюк. Я ясно выражаюсь?
– Ясно, – медленно кивает Мила, не сводя с меня задумчивого и какого-то отрешенного взгляда.
Сестра смотрит на нее с недоумением, но, получив удар локтем в бок, так же медленно кивает. Алексей начинает шевелиться, откашливается и, помотав головой, глубоко, с сипом вздыхает:
– Понял. Экий ты резкий стал, Кирилл… злой.
– Ваша школа. Чего же на зеркало пенять, коли рожа крива? – Поворачиваюсь к близняшкам. – А теперь о насущном. Объясните-ка, с чего это вы сегодня решили меня к предкам наладить?
– В медблок, – поправил меня Алексей. – Время хотели выиграть. Идея опеки им не понравилась.
– Дуры, – констатировал я. На что братец вдруг разразился коротким смешком.
– Я им так и сказал, – ответил он на мой вопросительный взгляд. – Но отговорить Линку не смог.
– Ясно. Но… с чего вы вообще об опеке вспомнили? Какая опека может быть, когда мне всего четырнадцать?! Вы хоть присланные документы читали? – Тишина мне была ответом. Охренеть логика.
– Точно дуры. И ладно еще Линка, она взбалмошная, но ты-то, Мила? У тебя же мозги имеются – что, так трудно было прочесть три параграфа?!
– Я не успела, – призналась та. – Лина позвала Алексея, они начали обсуждать нашу с тобой встречу на полигоне, и как-то незаметно…
– Понятно. Короче, для особо одаренных объясняю. Дед «позволил» мне создать младшую ветвь. Не скажу, что эта идея мне нравится, но… альтернатива и того хуже. Выгоды для Громовых от меня никаких, стихийник я слабый настолько, что до наследного Пламени мне никак не дотянуть. То есть толку от меня вроде бы нет. Сохранить никчемушника в роду… Громова другие бояре не поймут. Для таких, как я, всегда был один и тот же путь. Пинок под зад, изгнать и забыть о неудачнике. Но дед поступать, как принято, не захотел. А теперь уж… В общем, по результатам нашей беседы вы, сестренки, идете ко мне в боярские дети, по временному ряду.
– Младшая ветвь? – переглянулись близняшки, и Лина выпалила: – А нам это зачем?
– Прав Кирилл, вы не просто дуры – вы трижды дуры, – покачал головой Алексей. – Что вам светит в роду? Выход замуж и четыре стены? А здесь получите относительную свободу и статус, соответствующий вашим ступеням. Три-четыре года в боярских детях походите – и никто не сможет вас принудить выйти замуж, даже если на деда станут давить. Да и во время службы с замужеством ничего не выгорит. До исхода срока ряд нерасторжим.
– Давить… на деда? Ну-ну… – рассмеялись сестры.
