Михаил Кликин - Чистилище. Охотник
– Отправь меня вместо Генки.
– Нет.
– Почему?
– А то ты не знаешь.
– Да не трону я Федьку! Дедом своим клянусь!
– Нет. Спи давай. И постарайся не звенеть так сильно, а то кто-нибудь спросонья пробьет тебе башку.
– Было бы хорошо, – пробормотал Иван. Вздохнув, он лег на спину и заложил спутанные руки за голову.
Он сам не заметил, как уснул. Очнулся почти сразу, с бешено колотящимся сердцем, не понимая, что его разбудило.
Лаяли собаки.
Дозорный Гоша Ермолов, стоя на краю обрыва, напряженно куда-то вглядывался. Очумелые спросонья охотники торопились подняться, звякая колокольчиками и бубенцами.
– Что происходит? – спросил Иван.
– Выстрел, – ответил Гоша Ермолов. – Где-то там, в лесу.
А ясновидящий Эдик Бабуров все бубнил и бубнил: – Всё пошло не так… Всё…
В его глазах отражалось поднимающееся пламя костра – казалось, их заливает кровью.
19
Нолей наблюдал за моряками, залегшими на поляне, и тихо крался к своим товарищам-охотникам, предвкушая радость встречи – он не видел их почти два года, успел соскучиться, хоть обычно и держался особняком. Вслушиваясь в перекличку голосов, Нолей не замечал, как за ним неотступно следует тень, подбирается ближе и ближе.
Врага он увидел, когда тот был совсем рядом. Матово блеснул отточенный клинок, Нолей отпрянул и охнул, зажимая рану в боку. Кровь полилась сквозь пальцы.
Егор Шмаков, более известный как Кальмар, навалился на беглеца, сшиб его на землю. Он не произнес ни звука, и Нолей как-то понял, что противник не хочет привлекать к себе лишнее внимание. Видимо, поэтому он и стрелять не стал, решив действовать ножом.
– Вот я тебя и достал, чукча, – зашипел моряк. – Теперь ты мне за все ответишь.
Он резанул Нолея по лицу и тут же зажал ему рот свободной рукой.
– Сейчас я тебя буду дырявить, как ты моего друга дырявил… Слышишь меня, чукча? Понимаешь меня?
Кальмар оскалился, поиграл ножом перед глазами слабеющего противника. Предупредил:
– И не надейся сдохнуть раньше времени!
Нолей как-то ухитрился вывернуть одну руку. Пальцы его ткнулись в холодный металл, но охотник не сразу понял, что это оружие. А когда понял, нащупал что-то, похожее на спусковой крючок. И всей силой, что у него еще оставалась, надавил на него.
Над головой Кальмара грохнул выстрел, волосы и кожу опалило пороховыми газами. Он свалился на землю, не понимая, что произошло. Нолей воспользовался этим и рванулся вперед – к своим товарищам.
– Ах ты! – проревел Кальмар и, махнув ножом, рассек беглецу бедро.
Нолей закусил губу. Он уже понял, что не сможет уйти. Но и сдаваться он не собирался. Перевернувшись на спину, охотник ударил здоровой ногой рассвирепевшего врага. А потом схватил подвернувшуюся под руку палку, приподнял голову, теряя сознание от боли, и, не целясь, ткнул ею перед собой.
Кальмар в этот самый миг подался вперед, намереваясь вспороть живот Нолея. Сухой острый сук вонзился ему в глаз, пробил глазницу и вошел в мозг.
Кальмар дернулся дважды – и испустил дух.
Автомат сам лёг Нолею в руку.
Беглец поднялся, опираясь на оружие. И, теряя сознание, сделал несколько нетвердых шагов.
Он хотел прийти к друзьям. Но вывалился из кустов на поляну, где залег вражеский отряд.
Ромка Капустин бросился Нолею навстречу.
Стас Глебов попытался остановить его – не успел.
Мичман Теребко испуганно завопил. И кто-то из моряков не выдержал – первым спустил курок.
Пули срезали Ромку – он упал Нолею в объятия, и уже вместе они повалились на родную мягкую землю, заливая её живой кровью.
Тяжелый дротик вылетел из кустов, ударил в горло приподнявшегося Ваху Горбатого – тот захрипел, забулькал, плюясь кровью, хватаясь за отполированное древко охотничьего копьеца, застрявшего в позвонках.
– Огонь! – заорал Кира Баламут, выдергивая из кармана «разгрузки» ручную гранату. Раскрученное до свиста боло едва не раскроило ему голову – оно пролетело в паре сантиметров от виска и намоталось на тонкую березку.
Со стороны охотников что-то жахнуло – огонь выплеснулся метров на шесть. И обожженный, ослепленный Фома Сказочник, вопя, покатился по земле, пытаясь сбить пламя.
Ухнул взрыв гранаты. И почти сразу гулко и страшно застучал пулемет – это Матвей и Костик Щербатые, успевшие окопаться, запустили свою смертоносную машину, секущую ветви и срезающие целые деревца…
20
Услышав отзвук взрыва и частую стрельбу, Максим Шуманов поднялся на ноги и сказал:
– Рассвета не ждите. Идите прямо сейчас.
Его услышали, поняли. Послушный Федька Гуров тут же выбрался из-под теплой шкуры, принялся сноровисто распутывать ноги. Геннадий Сапин хоть и поднялся, но спешить не стал – по всему было видно, что далекая стрельба его пугает; не хочется ему туда идти.
– Пусти меня, – опять попросился Иван.
На этот раз Максим отозвался не так быстро, и отказ его звучал не столь категорично:
– Ты мне нужен здесь. Не пущу.
Вова Самарский, глядя, как собирается в путь Федька, взял автомат, погладил его, как котенка. И протянул оружие низкороду:
– Возьми.
Федька растерялся, не поверил. Подумал, что ему, наверное, предлагают почистить оружие. Или подержаться просто. На удачу.
– Бери! – сказал Вова. – Может, пригодится. Только постарайся вернуть, слышишь? И патроны береги!
– Ага… – У Федьки дыхание перехватило, когда он принял оружие. – Я постараюсь.
Далекая стрельба прекратилась. Через пару минут уже и не верилось, что она была. Может, это деревья трещали? Или камни с горы катились? А может, ночная гроза шумела? С шаровыми молниями.
– Так нам идти? – спросил Геннадий с плохо скрываемой надеждой на то, что командир отменит свое решение.
Максим молча кивнул.
– Будьте осторожны, – пожелал Вова Самарский. – Если что – улепётывайте оттуда. – Он усмехнулся криво и добавил то ли в шутку, то ли всерьез:
– И автомат уносите.
Федька закивал, отлично понимая, что его жизнь не идет ни в какое сравнение с ценностью попавшего к нему оружия.
– Я не знаю, что вас там ждет, – тихо сказал Максим, провожая разведчиков к спуску с горы. – Если бы не Ламия, если бы не Большая Охота, я не отправил бы вас туда. Но сейчас слишком многое зависит от нас. От двух наших отрядов.
– Я понимаю, – сказал Геннадий Сапин, подумав о своей молодой жене.
– Мы понимаем, – подтвердил Федька, вспомнив Таю.
Они подняли повыше факелы и осторожно ступили на крутую тропку, осыпающуюся под ногами. Последнее, что они слышали, был крик Эдика, похожий на воронье карканье.
– Всё кончится плохо.
Эти недобрые слова долго звучали у них в голове.
