Валерий Большаков - Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов
Летчикам было велено тайно перебазироваться на новые аэродромы, старую и ломаную технику оставив на старых площадках, чье местоположение давно было известно гитлеровцам. Буквально на ходу, то бишь на лету, летуны привыкали вылетать парами – ведущий плюс ведомый, – а не втроем, как раньше, хотя еще во время войны с белофиннами звучали призывы перейти на звенья-двойки, ибо тройки лишали самолеты маневренности. Тут было в точности как в поговорке – третий лишний.
Тихонечко, по ночам, вывозились запасы с окружных складов – снаряды, патроны, горючее – подальше в тыл. Минировались мосты, их охрана усиливалась.
И, надо сказать, на это Еременко реагировал положительно – профессионал все-таки.
А вот просьбе Судоплатова о завозе свежей воды в Восточный и 5-й форты Брестской крепости командующий удивился. «Лучше будет перестраховаться», – объяснил Павел с виноватой улыбкой. Еременко пожал плечами и отдал приказ. Откуда ему было знать, что защитники Брестской крепости станут мучиться от жажды? О таком не расскажешь.
Удалось лишь вывезти из крепости семьи командиров да отвести танки, что были расположены на самом берегу Западного Буга.
Павел в эти дни чувствовал себя почти победителем – и лично, и подсказкой наркому, через подставных лиц, ценою жизни всего одного командующего округом, удалось-таки убедить Верховного главнокомандующего, чтобы тот оставил надежды отсрочить войну.
Теперь никто не проспит нападение, не выскочит на рассвете в одних подштанниках, чтобы посмотреть, как немцы бомбят аэродромы или танковые части. Ни один комиссар не заверещит: «Паникер! Провокатор!», когда командиры станут по тревоге поднимать бойцов, летчиков, танкистов. Конечно, дуболомов сыщется немало, но с такими разговор должен быть кратчайший – расстрел на месте, по закону военного времени.
Казалось бы, дикость какая – радоваться, что армия будет приведена в полную боевую готовность накануне войны! А как же иначе? А вот так…
Судоплатов прекрасно помнил смутные, позорные, тошные дни того июня, когда самолеты сгорали на аэродромах потому лишь, что Тимошенко не отдал приказа бить врага.
Это сколько же красноармейцев будет спасено? Хотя, вполне вероятно, они все равно погибнут, зато не в плену, не в печах крематориев, а в бою.
До Минска Судоплатов с Масленниковым добрались на «Дугласе», проговорили с Еременко все вопросы по взаимодействию, а вечером Павлу приспичило слетать на базу «Олимп».
Маленький тарахтящий «Р-5» добрался до высоты, когда стемнело. Медведев приказал разжечь костры на посадочном поле, и «Р-5» сел. Поле было тщательно заровнено, но самолет при посадке все равно умудрился сломать стойку левого колеса и чуть было не скапотировал, малость помяв крыло. Судоплатов выбрался, потирая грудь, больно сдавленную привязными ремнями – ни вздохнуть, ни охнуть.
– Живы?! – выдохнул подбежавший Дмитрий.
– Пока да, – философски заметил Павел. – Пилот, ты как?
– Все будет исправлено, товарищ майор, – дрожащим голосом ответил летчик.
– Серьезное что?
– Стойка оторвалась, зараза… Или лопнула – плохо видно. Но я все починю!
Судоплатов присел на корточки, рядом пристроился один из бойцов, упорно занимавшихся в аэроклубе.
– Если что, я помогу, – предложил он.
– Летчик? – обрадовался пилот.
– А то!
– Вы вот что, – решил Павел. – Разберите пока сломанное шасси, или как это у вас называется, а к ремонту завтра приступите, с утра. Не на ощупь же вам работать!
– А костры?
– А светомаскировка? Увидит вас немец с высоты и возьмет на заметку. Все, занимайтесь. Митя, привет! Я вам подарков привез немного – почту и гостинцы.
– О-о-о! – весело заорали разведчики-диверсанты…
Поселили Судоплатова в одной из землянок, где он неплохо выспался. Встал рано – до войны оставались ровно сутки. Красное солнце еще касалось горизонта, а пилот со своим добровольным помощником уже трудился, залечивая «ногу» самолету. Забот у Павла хватало, и о самолете он вспомнил лишь к обеду. Бледный пилот доложил, что шасси починено, но вот крыло… Может и не выдержать плоскость, особенно при посадке.
Успокоив летуна, Судоплатов стал вызывать Минск, но тот долго не выходил на связь, а когда оба радиста переговорили-таки, в штабе пообещали выслать самолет в течение нескольких часов. Твердо пообещали.
Когда стемнело, Павел понял, что не улететь ему с «Олимпа». Ближе к полуночи выяснилось, что обещанный самолет вылетел-таки и пропал.
– Вот что, ребята и девчата, – серьезно сказал Судоплатов, – не смотрите на меня виновато, это я сам сглупил. Не следовало так рисковать, но уж слишком хотелось письма доставить по адресу. Кто мне мешал их сбросить, так сказать, лично в руки? Самому захотелось «спасибо» услышать! Ну, вот я и с вами. Чему, если честно, рад. А то сидел бы сейчас в Москве и маялся: что да как…
– Может, ее все-таки не будет? – тихо сказала Ася.
– Войны? – уточнил Павел.
– Ага…
– Будет, Ася. Строго обязательно. Дмитрий! Предлагаю сегодня поспать часиков до двух ночи и выдвигаться к реке Россь. Если на «газонах», то мы туда к утру доберемся.
– А что там?
– Мост! Железнодорожный мост. По сведениям, его должен захватить и удерживать один из отрядов «Бранденбург-800». Не знаю, успеют ли наши регулярные части, а мы успеть должны. Мост надо взорвать, диверсантов немецких истребить.
– Взрывчатка есть! – поспешил Медведев. – Много!
– Тогда отбой, а то, чую, не скоро удастся выспаться. По-человечески.
Команду «Подъем!» сыграли темной ночью.
– Грузим – и грузимся!
Сборы были недолгими, и вот уже отдана команда: «По машинам!» В путь двинулись два «ГАЗ-ААА» – в кузове одного из них находилась зенитка, смонтированная еще Судоплатовым, а на второй поставили 12,7-миллиметровый крупнокалиберный пулемет Дегтярева-Шпагина – «ДШК» – превратив грузовик в «техничку», как выражались в 90-х.
С собою Павел взял ровно десять бойцов, в том числе самого Медведева и его «тень» – Колю Королева. Разумеется, и Сапаров был «зачислен», и Муха. Остальных Судоплатов не знал – новички из последнего пополнения. Но как раз эти выглядели самыми азартными – после утомительных учений на стадионе «Динамо», в школах осназа, что размещались в Мытищах и Балашихе, добровольцы жаждали живого дела.
Грузовики шли с включенными фарами, лишь иногда дозорные стучали по кабине, и шофера «темнили», чтобы не «засветиться» перед Люфтваффе. Но самолет пролетал, и фары снова осторожно шарили по ухабистой дороге, выводя замысловатую кривую меж топких болот, глубоких оврагов, непролазных чащоб…
…Ночью по всему округу прогревались моторы истребителей и бомбардировщиков. Пехота дремала с оружием в руках, только что сапоги сняв. Артиллерия выводилась на позиции. Зенитчики, матерясь, отмывали в горячей воде смазку с боеприпасов. РККА готовилась встретить Вермахт.
