Адмирал Империи 44 (СИ) - Коровников Дмитрий
— Понятно, — кивнул я, собираясь сказать что-то еще, но меня прервал неожиданный голос:
— Господин контр-адмирал можно вас на пару слов?
За моей спиной словно из воздуха теперь уже возник профессор Густав Адольфович. Его появление было столь внезапным, что даже штурмовики вздрогнули.
— Профессор, я думал, что вы все еще находитесь в регенерирующей капсуле, а вы как всегда уже на ногах, — я пожал его сухую длинную ладонь, отмечая, как старик изучает моих спутников своим фирменным препарирующим взглядом. Его седые волосы торчали во все стороны, белый халат был безнадежно помят, а в глазах горел тот особый огонь, который бывает только у гениев или безумцев.
— Некогда болеть, мой дорогой адмирал, — профессор отмахнулся с энергией, удивительной для человека, еще вчера находившегося при смерти. — Могу я украсть у вас пару минут?
— Ох, знаю я эти «пару минут», — я тяжело вздохнул, понимая, что легко не отделаюсь и кивая в сторону Небабы и Бритвы. — Ладно, ребята, еще увидимся…
— Во-первых, хочу поблагодарить вас, господин контр-адмирал, — старик буквально потащил меня к своей каюте-лаборатории, не дав толком попрощаться с товарищами. Его глаза лихорадочно блестели, как у ребенка, готового поделиться важным секретом. — Благодаря вам я чувствую себя хорошо, можно даже сказать превосходно. Ваши медики — это настоящие маги, у меня столько сил и энергии не было уже лет сто!
Я покорно последовал за ним, мысленно готовясь к долгому разговору. Когда профессор входил в такое состояние, остановить его было невозможно, да и, признаться, не хотелось — его идеи, при всей их кажущейся безумности, часто оказывались невероятно полезными.
— Вот вы хватили! — я искренне рассмеялся, радуясь тому, что Гинце действительно выглядел полным сил и энергии. — Сколько же вам лет, если вы оперируете такими цифрами?
Профессор как-то по-птичьи наклонил голову, его глаза хитро блеснули за стеклами старомодных очков:
— Пусть это останется моей небольшой тайной. Я хоть и не стареющая матрона, чтобы скрывать свой возраст, но, тем не менее… — он сделал неопределенный жест рукой. — Давайте лучше обсудим несколько безотлагательных моментов…
— Для начала, уважаемый светила, не соизволите ли объяснить, куда делся ваш немецкий акцент, к которому все мы за годы, проведенные вместе, привыкли? — я остановился и внимательно посмотрел на старика, ожидая, как он выкрутится. Действительно, Густав Адольфович говорил сейчас на безупречном русском, что казалось необъяснимым.
— Видите вот этот мигающий огонек позади ушной раковины? — Гинце, ничуть не смутившись, повернулся ко мне затылком и отвел седые пряди, обнажая участок кожи за ухом.
— Да, что-то там у вас пульсирует красным и синим цветами, — я наклонился, разглядывая крошечный чип, мерцающий под полупрозрачной кожей словно крошечный маяк. — Что это?
— Внешний транслятор и батарея нейроимпланта, вживленного в мой мозг три месяца тому назад, — профессор произнес это с такой будничной интонацией, словно речь шла о новом галстуке. — Этот имплант помимо всего остального избавил мою речь от ненужного и зачастую непонятного акцента.
— Помимо всего остального? — я насторожился, уловив в его тоне некую недосказанность. — А что еще?
— Это сейчас не так важно, господин контр-адмирал, — Густав Адольфович отмахнулся с подозрительной поспешностью. — Это наши научные штучки-дрючки…
— О, я смотрю, вы не только от акцента избавились, но и обогатили свой словарный запас, — я не удержался от иронии. — Ладно, если не хотите, не говорите. Так что вас интересует?
— А вы кстати хорошую тему затронули, Александр Иванович, — глаза профессора загорелись знакомым исследовательским огнем. — Если говорить о нейроимплантах, которые, надо уточнить, разработала моя корпорация, то у меня на примете есть еще один пациент, нуждающийся во вживлении. Вы его прекрасно знаете…
— Я под нож не лягу… — я невольно отступил на шаг.
— Да, не о вас речь, — Гинце хмыкнул с легким пренебрежением. — Благо ваша светлая голова во вмешательстве извне не нуждается. Я говорю о нашем с вами командире штурмовой группы «Одинокого» — полковнике Дорохове.
— Вы имеете в виду, что с помощью этого вашего чипа вы избавите Кузьму Кузьмича от заикания? — я с недоверием посмотрел на старика. — Вы ведь в курсе, что это у него не просто дефект речи, а результат повреждения мозга после серьезного ранения?
— Не держите меня за идиота, Александр Иванович! — профессор вспыхнул, его щеки покрылись красными пятнами возмущения. — Перед тем, как подойти к вам с этим вопросом, я досконально изучил медкарту полковника и знаю о его, так сказать, недуге больше, чем лечащие врачи.
В его голосе звучала та особая уверенность, которая появлялась, когда он был абсолютно убежден в своей правоте. Я невольно подумал, что, возможно, в этот раз старик действительно нашел решение проблемы, мучившей Дорохова столько лет.
— Не обижайтесь, мой друг, — я положил руку на плечо старика, чувствуя через ткань халата, насколько он напряжен. — Это я так, по привычке все уточняю и переспрашиваю. Все-таки Кузьма Кузьмич не чужой мне человек. — Я помолчал, собираясь с мыслями. — Кстати, а с ним вы уже разговаривали на эту тему? И вообще, насколько эффективна и, главное, безопасна данная технология по вживлению?
Мы стояли в коридоре возле лаборатории профессора. Сквозь полуоткрытую дверь виднелись ряды мигающих приборов и голографические экраны с бегущими строчками данных.
— Не волнуйтесь, господин контр-адмирал, — Гинце расправил плечи, в его глазах появился знакомый огонек научного энтузиазма. — Безопасна на все сто процентов, и здесь я ничего не округлял. На самом деле абсолютно безопасная операция. Доказательство стоит сейчас перед вами… — он постучал пальцем по своему затылку, где мерцал имплант. — Что касаемо Кузьмы Кузьмича, то да, я к нему подходил, и он пока сомневается… Именно поэтому я хочу, чтобы вы, как командующий, поговорили с ним о нужности операции…
— Так, давайте, когда у нас появится пара свободных часов, вы мне все расскажете и покажете насчет этих нейроимплантов, а я после приму окончательное решение. Хорошо? — я старался говорить мягко, зная, как легко профессор загорается новыми идеями.
— Гут… — машинально ответил он.
— Ой, вот только не надо снова переходить на ваш вестфальский диалект, — я рассмеялся, заметив, как он смутился от этой невольной оговорки. — У вас еще ко мне какие-то вопросы?
Профессор вдруг стал необычайно серьезен, его лицо приобрело то особое выражение, которое появлялось только при обсуждении действительно важных вещей: — Основной вопрос один — каков мой статус в вашем сегодняшнем окружении или, вернее сказать, в свите нашего малолетнего государя-императора?
Вопрос застал меня врасплох. Я помедлил, подбирая слова:
— Для начала вы как гражданское лицо абсолютно свободны в своих дальнейших действиях и можете беспрепятственно покинуть мой корабль, когда вам заблагорассудится, — я намеренно улыбнулся, наблюдая, как профессор начинает багроветь от возмущения. — Понимаю ваше негодование, вы считали себя неотъемлемой частью команды «Одинокого». Но это было раньше, когда вы еще не стали главой «Имперских Кибернетических Систем», а главное, наше сегодняшнее положение не было таким опасным…
Гинце внимательно изучал меня своими пронзительными глазами, словно я был особо интересным экспериментальным образцом:
— А вы бы хотели по-прежнему видеть меня рядом с собой и императором?
— Безусловно, — я ответил без колебаний, — ибо у вас имеется огромный опыт, мудрость и трудолюбие, те редкие качества, которых нет у большинства людей в нашей Империи. — Я сделал паузу, подбирая слова. — Я был бы счастлив, если бы рядом с нашим императором в это трудное время находился такой мудрый и опытный человек и светлая голова.
Старик неожиданно расправил плечи, словно сбросив груз лет. Его фигура приобрела почти военную выправку:
