Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Адские врата
Я вышел из вертолета первым, затем Дитер осторожно вывел Ксению – она так и была босая, ей сейчас было ни до чего…
– Пошли. Вон наш самолет.
Ксения ничего не ответила – шок, в таких случаях надо либо заставить проглотить пятьдесят грамм спирта, либо как следует отхлестать по щекам. У меня не было ни времени, ни сил делать подобное…
– Дитер, веди ее к самолету. Осторожнее.
Оберст Зиммер мрачно смотрел на нашу процессию.
– Ты полный псих, русский. Хвала Богу, что мы воевали и воюем на одной стороне…
– Теперь ты для меня всегда прав, Ганс. Всегда…
Швейцарский немец махнул рукой:
– Пустое. Садитесь быстрее, мне теперь тоже тут лучше какое-то время не появляться. Цел?
– Цел, только накачали какой-то дрянью. Ты уверен, что твое поместье безопасно?
Зиммер мрачно усмехнулся.
– Оно не мое, а всей моей семьи. Восемьдесят тысяч гектаров охотничьих угодий и пастбищ, больше двухсот человек, и все с винтовками. Все там знают нашу семью, помнят отца, деда и даже прадеда – в том числе негры. Швейцарцы там воспринимаются… несколько по-другому, нежели немцы. Ближайший нормальный аэродром в паре сотен километров, и тем, кто захочет преодолеть эти пару сотен километров, – придется проехать через племенные территории. А у меня там есть даже «максимы», одним из которых мой прадед покорял этот континент. Если кто-то осмелится сунуться – тем же вечером я повешу его скальп над камином и выпью рейнсвейна за упокой его души.
– Ты пьешь рейнсвейн, Ганс? Никогда бы не подумал, что ты способен на что-то, кроме шнапса…
Старый оберст хитро подмигнул:
– У меня и томик Пушкина найдется в библиотеке. Ты зря не принял мое приглашение поохотиться в Африке.
– Может, когда и поохотимся, Ганс.
Подбежал человек в темно-синей пилотской форме, вытянулся по стойке смирно, по-армейски козырнул.
– Герр оберст, самолет готов, можно лететь.
– Две минуты.
– Яволь, герр оберст!
Мы посмотрели друг другу в глаза, потом пожали друг другу руки. Крепко, до хруста костей.
– Дай ей своего шнапса, оберст. Или спирта. Уверен, он у тебя найдется. Она в шоке…
– Найдется. До встречи, русский. Хотя нет… с таким психом, как ты, – лучше не встречаться. И удачи.
– Удачи.
Я остался на бетонке, оберст Зиммер пошел к трапу самолета. И в этот момент я увидел синие всполохи у здания аэропорта. Это – за мной…
Увидел это и Зиммер.
– Последний шанс! – крикнул он.
– Не последний! Они не выпустят вас! Выкручусь!
Зиммер махнул рукой. Он знал, почему я так делаю – швейцарской полиции нужно было кого-то задержать. Если они не задержат кого-то – они поднимут истребители, чтобы перехватить самолет. Этого допустить нельзя.
– Ты для меня всегда прав, Ганс! – крикнул я ему в спину, когда он поднимался по трапу самолета. Он только махнул рукой и скрылся в салоне «Дорнье». Следом за ним подняли трап.
Я поднял руки и пошел по бетонке навстречу приближающимся всполохам синего огня…
06 июля 2014 года
Итальянская республика
Местонахождение адмирала Воронцова до сих пор не было установлено. Считалось, что он безвылазно сидит на авианосце, но Ирлмайер понимал, что это скорее всего не так, и звонки с его телефона – явно для отвода глаз.
Он гонял исполнителей, орал на них – но толку не было. Никакого.
Чтобы снова не раскричаться – совершенно немыслимое для него раньше дело, – Ирлмайер вышел на воздух. Стемнело.
У старого загона, опираясь на слеги, стоял человек. Курил. Подойдя ближе, Ирлмайер узнал своего нового исполнителя. Африканца, как он окрестил его для себя.
– Есть сигарета, оберст? – спросил он.
Оберст молча достал пачку. «Кэмел». Египетские. Египетский табак – крепкий и вонючий, его можно курить только в смеси, бленде.
– Говорят, разведчики не курят…
– Это не так, экселленц, – глухим голосом сказал Хайслер, – там курят все. Африканцы… бедуины, они как дети. Смотрят на нас и делают то же, что и мы, даже не понимая, что именно мы делаем. В городах мы проводим больше времени, чем в пустыне и буше, а там опасно наоборот – ничем не пахнуть. Тот, от кого пахнет дезодорантом, а не потом, вряд ли доживет до вечера.
– Вы давно в Африке?
– Достаточно, экселленц. Одиннадцать лет.
– Я был в Африке восемь лет, – сказал Ирлмайер, смотря на проявляющиеся на еще не до конца потемневшем небе звезды, – когда вернулся в Берлин, я понял, что стал африканцем больше, чем немцем. Смешно, но загнать меня в ресторан моя женщина не может и сейчас.
– Так бывает, экселленц.
Ирлмайер пожалел, что начал курить. Бросил сигарету, она рассыпалась огненными, тут же потухшими брызгами, едва ударившись о землю.
– Я о вас ничего не знаю, Хайслер, – сказал он, – вы родились в Рейхе? Или уроженец колоний?
– Я истинный ариец, экселленц… – сказал Хайслер, – могу даже вспомнить берлинский акцент, если это кого интересует. Но так… моя родина, наверное… в армии. Я уже не помню, каким был до армии.
– Ясно. Вы служили в Италии?
– Да, с самого начала, экселленц. Я только сдал экзамен на первое офицерское звание, когда нас перебросили сюда. Наш полк входил в Рим с запада…
– Тяжело было? – помолчав, спросил Ирлмайер.
Оберст ничего не ответил. Только смял сигарету пальцами и положил в карман.
– Время спать, экселленц. Обычно я встаю в пять часов утра[16]. Доброй ночи.
Ирлмайер посмотрел на последние отблески заката, мерцающие на западе, – и тоже собрался спать, пошел в дом. Но поспать ему не удалось. Потому что из Берлина сообщили: центр перехвата зафиксировал прохождение информации через швейцарские информационные сети, используемые правительством конфедерации. И если этим сообщениям можно было верить – главный противник доктора Ирлмайера на сей час, адмирал русской службы, князь Александр Воронцов был объявлен в общеевропейский розыск швейцарской полицией по обвинению в убийстве.
Надо было принимать решения.
Генерал сил полиции Рейха Манфред Ирлмайер схватился за только что вышедший из принтера еще теплый листок, машинально пробегая глазами до боли знакомую интерполовскую разыскную форму. Когда объявляешь человека в розыск по линии Интерпола, совершенно не обязательно приводить точную формулу обвинения, но статьи национального уголовного законодательства, в нарушении которых обвиняется разыскиваемый, ты указать обязан, равно как и контактные данные: с кем и как связаться в случае задержания. Ирлмайер пробежал данные разыскиваемого… он шел в розыске под своим именем, Александр Воронцов, приметы тоже совпадали. Затем зашел на сайт швейцарского министерства юстиции, чтобы свериться с номерами статей, указанных в графе «основание розыска». Список, на современном жаргоне, «доставлял» – теракт, убийство с отягчающими, похищение человека, незаконное пересечение границы, причинение вреда чужой собственности, поджог, неправомерное владение огнестрельным оружием. Может иметь паспорт на имя герра Юлиуса Бааде, подданного Священной Римской империи.
Кстати, предъявленных обвинений вполне достаточно для высшей меры – хотя Ирлмайер сознавал, что это была операция разведки и русские просто оступились. А он – получил возможность догнать их.
В качестве контактного лица был указан некий Дитер Хассе, сотрудник федеральной прокуратуры кантона Лозанна. Тут же был его номер телефона, каковой Ирлмайер немедленно набрал…
– Дитер Хассе, слушаю вас, говорите.
Швейцарцы отличались вежливостью в сочетании с упертостью. Эту стену надо было пробить.
– С вами говорит доктор Манфред Ирлмайер, генерал-лейтенант сил полиции, начальник четвертого управления Главного Управления Имперской Безопасности Рейха, – сказал Ирлмайер, чтобы сразу исключить всяческие непонимания, – я держу в руках ваше сообщение по красному коду от сего дня об аресте и экстрадиции господина Воронцова, подданного Российской Империи. Поскольку у меня возникли вопросы по данному сообщению и поскольку указано, что данный субъект может иметь паспорт на имя подданного Священной Римской империи, считал бы необходимым прояснить их сейчас. Во избежание, так сказать…
– Очень любезно с вашей стороны, что вы позвонили лично, герр Ирлмайер, – голос швейцарского чиновника был похож на голос навигационной автомобильной системы, вежливый и безликий, – но со своей стороны мы снимаем европейский розыск. Просто департамент взаимодействия еще не выслал сообщение или оно не дошло в Лион.
– Не будете ли вы столь любезны указать причину?
– Охотно, герр Ирлмайер. Разыскиваемый нами герр Воронцов задержан в аэропорту Женевы. В связи с чем потребность в розыске отпала. Тем не менее, от лица швейцарской прокуратуры благодарю за проявленное участие в нашем деле.
– Не стоит благодарностей… – буркнул Ирлмайер, сбрасывая звонок и роясь в своей голове, в самых дальних уголках памяти. Ага… есть.
