Кейт Лаумер - Машина времени шутит
— Лично я не заметил, когда точно он подошел, — сказал Деван, — но это случилось по крайней мере спустя 5 или, возможно. 10 минут после того, как подошли вы и я, Норго.
— Вообще-то, первым подошел я, — сказал Норго. — Вы же подошли на несколько минут позже, Деван.
— Ладно, пусть так, — сказал Честер. — Но вы мне все-таки можете сказать, как называется этот город?
— Я прямо сейчас направил сюда команду, — сказал Деван. — Я хочу исследовать все на месте: молекулярный анализ, деформация ткани, хронометрический анализ фазовой интерференции, пси-диапазон, словом, все.
Он отмахнулся от Честера:
— Пожалуйста; отойдите в сторону. Вы загораживаете мне обзор.
— Это будет серьезный удар по рандомизму, — сказал, счастливо улыбаясь, Норго.
— Я хотел спросить, — настойчиво продолжал Честер, — какой это год? Я имею в виду… э-э— э… Это ни в коем случае не будущее, не так ли?
Старик впервые пристально посмотрел на Честера.
— Давайте-ка определимся— сказал он, сложив руки на груди. — Итак…
— Я имею в виду, что все это, — сказал Честер, показывая вокруг, — есть не что иное, как изобретение моего компьютера. Ну, этакая невинная шутка, вы меня понимаете? Проблема же в том…
Норго заморгал:
— Я подготовлю доклад, — сказал он, — на тему «Псевдорационализация как реакция на отрицание…»
— Видимо, вы не поняли, — вставил Честер, — я заблудился, а мои друзья могут пропасть без меня.
— Это будет сенсацией на конгрессе, — упрямо продолжал, потирая руки, Норго. — Беспрецедентный источник информации. Что, если я ее соответствующим образом обработаю. Это нанесет сокрушительный удар по ордейнистам и позволит разделаться с ними раз и навсегда.
— К чертям ордейнистов, — взорвался Честер, — я в серьезном затруднении. Моего друга зажаривают живьем, моя молодая знакомая пребывает в руках примитивных полицейских, а вы…
— Бог мой, да у него наличествуют все признаки галлюцинаторного комплекса, — проговорил Норго, — возникшего, без сомнений, в результате фрустрации как следствия наблюдения феномена кресел. Это также будет весьма интересно конгрессу.
— Ты-ы… сам ты галлюцинация! — заорал Честер. — Сейчас вступлю на ковер и растворю вас всех, вернув туда, откуда вы вышли — в память компьютера!
Норго обеспокоенно подался вперед:
— Должен попросить вас не трогать ничего из этих предметов: они представляют большой научный интерес.
— Они принадлежат мне, — обернулся Честер, отскочив подальше от крепкого, мускулистого Девана. Однако пять других местных крепышей заняли позиции вокруг него. — Вы должны идти своей дорогой, — сказал один из них важно, — только техническим специалистам позволено находиться здесь, пока образцы изучаются.
Норго продолжал:
— Мы просто не можем оставлять многообещающие экспонаты в руках сторонников ошибочных философских доктрин, страдающих еще и психическим расстройством. Я предложу конгрессу…
— Я должен вернуться на свой ковер! — Честер сделал попытку поднырнуть под руки окруживших его людей, но почувствовал на себе мертвую хватку. — Эй, компьютер! — заорал он.
Ответа не было. Честер почувствовал, как его быстро поволокли вон из прибывающей толпы зрителей.
— Еще одно движение, — холодно сказал Деван, — и я прикажу запереть тебя под замок.
— Но… как много времени вам потребуется на исследование?
— Иди, развлекись где-нибудь. У нас масса дел, на которые уйдет достаточно времени.
Честер бесстрастно смотрел на переливающуюся в полуденном солнце рябь открытого бассейна. Хорошенькая брюнетка в узорчатой тоге пересекла террасу и предложила Честеру запотевший бокал. Честер отрицательно покачал головой.
— Может быть, искупаемся. Честер?
— Нет, спасибо, Дарина.
— Бедный Честер, Ну взбодрись же!
— Ты Ничего не понимаешь, — в голосе Честера послышались жалобные нотки. — Я предаюсь безделью здесь уже несколько недель в то время, как мои друзья попали в такие переделки, от одних мыслей о которых мурашки бегут по спине. Мой компьютер уже, вероятно, разобран, а эти ученые идиоты никак не хотят подпустить меня к ковру.
Дарина сделала понимающий жест:
— Ковер для тебя — некий мощный защитный символ, правда, Честер? Я помню, как одеяло…
— Ничего тут нет защитного и символичного! Просто техническая дисфункция. Мне грозит лишь ловушка в другой нелепой ситуации, изобретенной компьютером. Но даже она привлекает меня больше, чем здешнее безделье, совершенная моя безысходность.
— Честер, а ты не думал о работе, которой ты мог бы заняться?
— Какая работа? Я хочу только поскорее убраться отсюда. Трижды под покровом ночи я пытался подползти к моему ковру, но этот парень Деван…
— Чему ты обучался. Честер?
— Ну, — сказал Честер в раздумье, — я… э-э— э… у меня была степень бакалавра искусств.
— Ты хочешь — сказать, что можешь рисовать или что-нибудь в этом роде?
— Ничего подобного. Я специализировался в области управления бизнесом.
— Не помню, что я что-либо об этом слышала. Это что — игра, требующая умения и навыков, или она основана на случайности?
— И то и другое, — Честер терпеливо улыбнулся. — В колледже нас учили, как управлять большими предпринимательскими корпорациями.
— Понятно. По окончании учебы ты занялся практическим управлением одной из таких организаций, так?
— Да так. Забавно, но мне не удалось найти кого-либо из крупных промышленников, которые бы ждали зеленого выпускника, чтобы тот рассказал им, как нужно управляться с их делом.
— Может, нам стоит предпринять что-либо другое? Как насчет рисования?
— Однажды я сделал рисунок, — ответил нерешительно Честер. — Там была схема с номерами и маленькие, тоже пронумерованные, тюбики с краской. Все, что нужно было сделать, это нанести на бумагу цвета в соответствии со схемой.
— Не уверена, что здесь у нас существует потребность в таком искусстве.
— Не надо говорить так пренебрежительно. Президент Эйзенхауэр…
— А что, если заняться каким-нибудь ремеслом или рукоделием? Здесь мы очень ценим ручную работу. Честер.
— О, этим я много занимался. Сделал, например, в прошлом месяце пластикового долгоносика. Из более чем двух сотен составных частей.
— Ты изготовил эти части из пластика?
— Нет. Я купил их готовыми, но…
— А как относительно спорта? — предложила Дарина. Честер вспыхнул:
— Да, конечно, в колледже я был большим любителем спортивных игр. Не пропустил ни одной за все четыре года.
— Великолепно! — Дарина казалось, заинтересовалась. — Мы будем рады познакомиться с правилами неизвестных нам атлетических соревнований, в которых ты большой специалист.
— Дело в том, что, по правде, сам я не участвовал в них. Но я всегда был на трибуне и болел. Я даже знаю некоторые правила.
— Ты сам не участвовал в игре?
— Нет, я был в команде запасных студенческого братства.
— А как она играет? — спросила Дарина, зардевшись. Честер объяснил. Последовала неловкая тишина.
— Честер, а ты когда-нибудь занимался общественно-полезным трудом? — спросила Дарина.
— Дело в том, что одно лето я работал на фабрике. Я был контролером-многоточечником станков. В мои задачи входило под держание станков-автоматов в рабочем состоянии.
— Для этого требовались специальные навыки?
— Если что-нибудь случалось с телевизионным многоточечны контрольным прибором, который в действительности осуществляя контроль, я был всегда на месте, чтобы посмотреть, включился ли резервный многоточечный контроль.
— Другими словами, ты подключал резервное оборудование в экстренных случаях?
— Нет, оно включалось автоматически. Но уверяю тебя, они там на фабрике, воспринимали мои функции как очень важные.
— А хобби у тебя есть, Честер?
— О да-да, конечно, у меня была коллекция марок.
— Гммм. Может быть, что-нибудь немного поактивнее?
— Когда был маленьким, строил модель самолета. Но, само собой, бросил это, когда мне стукнуло двенадцать.
— Почему?
— Ну, отдавало каким-то мальчишеством. Другие мои ровесники к тому времени уже учились играть в гольф… — Честер прервался, так как седой старик занял столик неподалеку. — Черт, вон тот старый идиот, из— за которого вся каша заварилась.
Он встал и направился к дальнему столику:
— Послушайте, мистер Норго, как долго будет продолжаться эта нелепость? Я здесь почти уже месяц, но ни на йоту не приблизился к своему ковру. Мне кажется, что вы не понимаете…
— Спокойно, Честер, — сказал Норго, подзывая официантку, обернутую в нечто, что напоминало мокрый носовой платок. — Не понимаете вы, а не я. Идут важные работы; все же, что требуется от вас, — это всячески развлекаться.
