Лин Картер - Поиски Каджи
Был и другой сон, полный боли. Каджи не мог дышать. Ему казалось, что целый холм навалился ему на грудь — невероятно тяжелый вес. Близкий, обжигающий источник тепла заставлял его бороться с подступающей тьмой. И еще была девушка. «Та самая девушка, что и раньше, — подумал Каджи. — Хотя она стала много тоньше, под глазами у нее появились большие мешки. И этот тонкий, сжатый, бесцветный рот». В руках она держала какую-то ярко светящуюся штуку, покачивая ее, словно жаровню с мерцающими углями. А из-за ее плеча выглядывал тощий желтолицый человек — кожа и кости. Страх был написан на его лице. Он говорил о том, что не надо было им что-то делать… и девушка, угрюмая, напряженная, повторяла, что это нужно и должно быть сделано, иначе он утонет в собственной крови… Еще девушка бормотала странные фразы — заклятие какое-то или молитву.
Старик еще раз попытался остановить ее, схватил за запястья, но девушка повернулась, наградив старика яростным взглядом, который заставил его быстро отпрянуть.
— Я виновата, — безапелляционно объявила девушка. — Если он умирает, я убью его. Я оказалась глупа и упряма, ошиблась, а он был прав… Если бы мы оставили лагерь, не задерживались, пока черные грабители, эти цыганские собаки предательски не ударили его в спину кинжалом…
Потом она снова склонилась над Каджи и начала что-то делать. Юноша почувствовал страшную боль. Ему показалось, что ярко вспыхнул свет, затем он ослеп, потрясенный… Вновь весь мир заполнила тьма, и Каджи погрузился в глубокий сон.
Больше он не видел никаких снов.
* * *Он чувствовал себя как утопленник. Сон засосал его, словно черное, мертвое море, из которого он то и дело выныривал в тусклый дневной свет, делал глоток воздуха или два, перед тем как снова утонуть в черных водах.
Но однажды он медленно выплыл из черного моря сна. Девушка и старик о чем-то спорили.
— Один скромный, ничего незначащий человек думает, что одна молодая девушка не спала уже два дня. Она не может и дальше продолжать бодрствовать. А ведь старый Акфуб не хочет иметь на руках двух беспомощных…
— Со мной все в порядке. У него кризис. Если он переживет это ночь, то появится надежда… Но это требует огромного напряжения… Я должна вести его, потому что плоть может выздороветь, кости — срастись, но легкое…
Каджи словно сквозь туман видел девушку, преклонившую перед ним колени. Ее лицо было бледным, мертвенным, взгляд направлен к небу. Маленький зеленый дымок спиралью поднимался из курительницы, поставленной у нее между коленями. Девушка вдыхала дым. Юноше показалось, что душа девушки покинула свой дом из плоти и крови и оставила пустой оболочку.
За плечом девушки Каджи разглядел длинное, тощее лицо старика. Раскосые черные глаза задумчиво прищурились, а рот неприятно скривился.
— Заромеш… — пробормотал мужчина низким, бормочущим голосом. — Заромеш… Должно быть… Но почему девушка обманывала нас?
Происходящее ничуть не взволновало Каджи, и он позволил себе расслабиться и вновь утонуть в черном море сна, чьи удушающие волны плотоядно вздымались над ним, обволакивая тишиной и даря облегчение… А после этого уж и вовсе никаких снов не было.
Глава 2
Заромеш
Каджи открыл глаза и огляделся.
Над ним был грубый каменный свод, с которого, словно незаконченные каменные копья, свешивались сталактиты.
Сбоку от юноши, свернувшись калачиком, спал огромный серый волк. Он, словно ласковый пес, спрятал нос в пушистом хвосте. Каджи вспомнил, что зверя звали Базан. Сам юноша удобно лежал на сложенных плащах, а седельные сумки были навалены у него в изголовье. Ему было тепло и удобно. Юноша не чувствовал приступа любопытства, хотя не понимал того, что происходило вокруг.
Где-то у него за спиной, в дальней части пещеры, похрапывали и беспокойно переминались лошади. Каджи помнил, что когда-то и у него был конь — черный феридунский жеребец, но он не вспомнил его имени, не позвал его.
Воздух в пещере был приятным: свежий и прохладный, хотя он имел особый запах — некая свесь немытой волчьей шерсти, лошадиного и человеческого пота. Огонь трещал слева от Каджи, и юноша повернул голову, чтобы взглянуть в ту сторону. Кто-то долго трудился, чтобы выкопать яму в твердом, каменном полу пещеры, аккуратно выложив выемку плоскими камнями. Там горел маленький костер, сложенный из ароматного дерева и сухой листвы. Синий дымок, вьющийся над пламенем, пах очаровательными, едкими травами.
Над пламенем была установлена крепкая ветка черного дерева, и на ней над огнем был повешен пузатый глиняный котелок. Внутри кипела и булькала какая-то жидкость. В воздухе звучало приятное, милое пение. Каджи вспомнил материнский очаг, долгие зимы в черных горах Маруша.
Потом девушка, наклонившись, вошла в пещеру через низкий вход, закрытый меховой шкурой. Она внимательно посмотрела на юношу, увидела, что глаза его широко открыты, но ничего не сказала. Подойдя к очагу, она попробовал содержимое котелка.
Стройная, худая, словно какое-то время она не ела вдоволь. Под глазами ее были мешки, а сами глаза чернели темными кругами, словно девушка долго не спала. Ее тело было закутано в тяжелые, сверкающие меха, но грубо сделанный жилет — расстегнут. Значит, снаружи не так уж холодно. Под мехами девушка носила мужскую поношенную тунику, слишком большую для нее и сильно латанную.
Используя меховую рукавицу, девушка сняла котелок и подошла к юноше. Она пробормотала какое-то слово, и серый волк зашевелился, приподнялся и выбежал из пещеры, проскользнув под меховым занавесом, закрывавшим вход в пещеру. Потом стройная девушка опустилась на колени рядом с Каджи и поднесла котелок к его губам.
— Пей! — приказала она, и он стал пить. Жидкость оказалась горячей, кипящей, и имела богатый травянистый вкус. Маленькие кусочки каких-то трав плавали по поверхности жидкости. Каджи пил ее медленными большими глотками. Напиток показался ему резким, с неуловимым привкусом, на языке напоминающим горячую смолу. Клубящиеся пары напитка вскружили ему голову… Он почувствовал, как прочищается носоглотка… а потом ему показалось, что его череп — крепко надутый шар, наполненный горячим, дымным ароматом. Разум Каджи, который еще спал и был затуманен, прочистился самым волшебным образом. Глаза юноши сверкнули, кровь, пульсируя, побежала по венам, разнося магию чая из трав во все уголки его тела, пока Каджи не почувствовал дрожь пробуждения во всем теле от пяток до макушки.
Девушка убрала горшок, вытерла его губы кусочком тряпки, и Каджи, взглянув ей в глаза, сказал:
— Тьюра.
Она вздохнула, чуть ли не вскрикнула, и пролила несколько капель на каменный пол. За спиной Каджи послышался шум, и завернутый в одеяло старик, шаркая, подошел к девушке. Его коса была в беспорядке. Выглядел он так, словно его только что вырвали из цепких лап крепкого сна.
— Что там случилось? — требовательно спросил старик. — Он — мертв?
Девушка взглянула на Каджи. В ее огромных глазах читалось удивление и… облегчение.
— Ему лучше… лучше… Он узнал меня и назвал мое имя…
Каджи хотел что-то сказать, но в тот же миг почувствовал, что засыпает.
* * *Когда Каджи проснулся в следующий раз, был вечер. Свет едва просачивался через мех, закрывавший вход в пещеру, подкрашивая цветами заката крышу пещеры. Юноша обнаружил, что лежит, обнаженный до пояса, и старик — Акфуб (теперь Каджи вспомнил его имя) — омывал его торс мыльной водой. Он подмигнул старику и попытался насмешливо улыбнуться. Гримаса оказалась слабым подобием улыбки. Кожа лица заныла, и юноша решил, что прошло довольно много времени с тех пор, как он в последний раз улыбался. Вытянутое, тощее лицо старика раскололось в ненормальной, зубастой усмешке, и раскосые черные глаза почти утонули в складках кожи.
— Кажется, вы чувствуете себя лучше? — спросил старик, радостно покачивая головой.
Каджи подтвердил, что чувствует себя неплохо.
Они немного поговорили, в то время как Акфуб осторожно омывал и вытирал тело юноши. Потом старик снова прикрыл больного одеялами. Каджи упомянул о своих снах.
— Я помню один сон, — тихим голосом пробормотал он. — Тьюра выполняла какой-то ритуал или молилась, а ты неодобрительно качал головой.
— Да?
— Умм… Ты назвал его как-то… Заромеш, это точно — Заромеш. Заромеш. Я не понимаю, что ты имел в виду, и почему тебя так встревожили действия Тьюры… Это — настоящая головоломка.
— Ах, это… Тут один маленький человек хотел бы попросить вас, если вы сможете, осторожно перевернуться, так чтобы я смог омыть ваше тело, — любезно прошептал Акфуб, так, словно и не слышал вопроса юноши. Во взгляде его читалась какая-то хитрость и, очевидно, чувствовал он себя неудобно.
— Тогда скажи мне, старик, где мы? — сонно пробормотал юноша, в то время как Акфуб принялся за его спину.
![Марат Сафин - Хадоходец[Полный текст c исправлениями на 09.12.2011]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
