Роберт Говард - Конан из Киммерии
— А как ты все-таки узнал меня в этой кромешной тьме? — спросил он.
— По запаху помады, которой ты мажешь волосы. Я запомнил его, еще когда ты приходил ко мне в тюрьму,— ответил Конан,— И неожиданно снова запахло ею, когда я сидел тут в темноте. Это меня и остановило, ведь я собирался напасть на тебя.
Мурило потянул свой черный локон к Носу. Он не уловил почти никакого запаха. У варвара, должно быть, чертовски острое обоняние.
Они пошли дальше, и Мурило инстинктивно протянул руку к мечу, но ему пришлось с сожалением убедиться в том, что ножны пусты. В этот момент они различили слабое свечение и почти сразу же оказались возле крутого поворота, из-за которого и исходил этот приглушенный свет. Они вместе подкрались к углу. Мурило, который прижался к своему спутнику, почувствовал, как тот замер. Но и сам он уже увидел его — полуобнаженного человека, который лежал в коридоре на полу за углом. Он был освещен лучом, падавшим из большого серебряного диска на противоположной стене. Распростертая фигура показалась Мурило на удивление знакомой, хотя лица, повернутого к полу, он видеть не мог. Неужели это возможно... Он сделал киммерийцу знак следовать за ним и проскользнул к лежащему, чтобы наклониться над ним. Прежде чем он перевернул его на спину, ему пришлось подавить приступ тошноты. Не веря своем глазам, смотрел он на него, и с губ его срывались проклятия. Киммериец поглядел на него вопрошающе.
— Это Набонидус! Багряный Жрец! — крикнул Мурило. Его захлестывали мысли.— Но почему же... кто был там?..
Жрец застонал и пошевелился. С кошачьей ловкостью Конан нагнулся и занес свой нож. Мурило схватил его за руку.
— Подожди! Не убивай его пока...
— Почему? — спросил варвар,— Он сбросил свою личину и спит. Хочешь его разбудить, чтоб он разорвал нас в клочья?
— Нет, подожди! — настаивал Мурило и сделал над собой усилие, пытаясь привести свои мысли в порядок,— Посмотри же! Он не спит! Разве не видишь кровоподтек на его виске? Без сомнений, его оглушили. Он лежит здесь, наверное, несколько часов.
— А мне показалось, будто ты клялся, что видел его наверху в зверином облике,— фыркнул Конан.
— Да, я говорил! Или... а, он пришел в себя. Убери же нож, Конан! Я хочу докопаться до корней этой тайны, которая, кажется, еще чернее, чем я думал. Я хочу поговорить со жрецом, прежде чем ты его убьешь.
Набонидус медленно поднес руку к своему посиневшему от удара виску. Что-то пробормотал. Открыл глаза. Какой-то миг они казались пустыми и бессмысленными, потом в них как будто толчками стало возвращаться сознание.
Он сел и посмотрел на обоих мужчин. Каким бы страшным ни был удар, лишивший его на время рассудка, сейчас этот рассудок заработал со своей привычной остротой. Глаза жреца быстро обежали всю сцену и остановились на лице Мурило.
— Ты решил почтить мой скромный дом своим посещением, мой молодой господин? — насмешливо произнес он и покосился на могучую фигуру, громоздившуюся за плечами Мурило,— И привел с собой наемного убийцу, как я погляжу. Тебе что, не хватило длины твоего кинжала, чтоб оборвать мою ничтожную жизнь?
— Хватит болтовни! — нетерпеливо сказал Мурило.— Как долго ты лежишь здесь?
— Довольно странный вопрос к тому, кто только что пришел в себя,— ответил жрец,— Откуда я знаю, сколько сейчас времени? Я потерял сознание примерно за час до полуночи.
— Но кто же тогда там, наверху, был одет в твой плащ?
— Это, конечно, Тхак,— пробормотал Набонидус и поморщился, прикоснувшись к своему синяку,— Да, это мог быть только Тхак. И в моем плаще? Вот пес!
Конан, который ничего не понимал, нетерпеливо зашаркал ногами и заворчал что-то на своем языке. Набонидус посмотрел на него с легкой усмешкой.
— Твоему человеку не терпится воткнуть мне нож в сердце, Мурило,— сказал он.— Я считал тебя умнее и думал, что ты оценишь мое предостережение и покинешь город.
— Откуда я мог знать, что ты хочешь предоставить мне такую возможность? — возразил Мурило,— И кроме того, все, к чему я привязан в жизни, находится здесь, в этом городе.
— Этот подонок — весьма подходящая компания для тебя,— буркнул Набонидус,— Я уже давно держал тебя под подозрением. Поэтому я и велел похитить этого дохляка-писца. Но прежде чем умереть, он рассказал мне кое-что, и среди прочего он назвал имя одного молодого аристократа, который заплатил ему за возможность ознакомиться с некоторыми государственными тайнами, которые этот милый юноша продал затем вражеской державе. И тебе не стыдно, совсем не стыдно, Мурило,— вор, который не хочет марать своих рук?
— У меня не больше оснований для стыда, чем у тебя, ты, ненасытный грабитель! — не остался в долгу Мурило,— Ты обираешь целое королевство, чтоб потешить свою жадность. Ты надел маску самоотверженного государственного мужа и вынуждаешь короля пожаловать тебя — разумеется, для блага страны — неограниченной властью, сложить руки и жертвовать ради твоей беспредельной жажды личной власти будущим целого государства. Ты же просто жирная свинья, запустившая свое рыло в корыто со жратвой. Ты куда больший вор, чем я. А этот киммериец из нас троих самый честный, потому что он крадет и убивает, не делая из этого тайны.
— Ну, стало быть, мы трое прекрасно подходим друг другу,— заявил Набонидус с дружеской простотой.— И что теперь? Моя жизнь?
— Когда я увидел ухо исчезнувшего писца, я понял, ЧТО моя участь решена,— резко сказал Мурило,— Я решил, что ты настроишь против меня короля. Я был прав?
— Совершенно,— ответил жрец,— Убрать с дороги маленького придворного писца очень просто, но попробуй я повторить этот номер с тобой — и поднимется очень много пыли. Я намеревался утром рассказать королю небольшую пикантную историю, связанную с тобой.
— Небольшую историю, которая стоила бы мне головы,— пробормотал Мурило.— Значит, король еще не в курсе моих дел с другими странами?
— Еще нет,— вздохнул Набонидус,— А теперь, когда я смотрю на твоего спутника с его столь нетерпеливым кинжалом, я вообще начинаю бояться, что никогда не смогу порадовать короля этой славной историйкой.
— Ты должен знать, как выбраться из этой крысиной дыры,— сказал Мурило.— Разумеется, я готов заявить, что жизнь твоя будет сохранена, если поможешь нам унести отсюда ноги и поклянешься хранить молчание относительно моих мелких махинаций.
— Когда это жрецы держали слово? — вмешался Конан, который только теперь понял, о чем идет речь,— Давай я все-таки перережу ему глотку. Я хотел бы поглядеть, какого цвета у него кровь. В Лабиринте болтают, будто сердце у него черное, значит, и кровь должна быть такая же...
— Замолчи! — прошипел Мурило,— Если он не покажет нам дороги из этой дыры, мы сгнием здесь. Ну, Набонидус, что ты думаешь?
— Что думает волк, угодивший ногой в капкан? — Жрец рассмеялся.-^- Я полностью в твоей власти, а если мы хотим отсюда выбраться, один должен помогать другому. Я клянусь: если мы переживем это приключение, я забуду о твоих темных делах. Я клянусь в этом душой Митры!
— Мне этого довольно,— сказал Мурило,— Даже Багряный Жрец не посмеет нарушить эту клятву. Давайте уходить отсюда. Мой добрый друг попал сюда по туннелю, но подъемная решетка упала за его спиной и перегородила дорогу. Ты знаешь, как поднять ее?
— Не из этого подземного хода,— ответил жрец,— Рычаг, который приводит в действие механизм, находится в помещении над туннелем. Есть еще одна дорога отсюда, которую я тебе покажу. Только скажи мне, как вы сюда попали?
Мурило рассказал ему все в кратких словах. Набонидус кивнул и решительно поднялся. Он захромал по коридору, который расширился, превратившись в просторное помещение, и подошел к серебряному диску. Когда он приблизился к диску, свет стал ярче, хотя огонек горел по-прежнему слабый, затененный. Возле диска они увидели узкую лестницу, которая вела наверх.
— Вот другой выход,— сказал Набонидус,— И я не думаю, чтоб дверь наверху была заперта. Но полагаю, что того, кто захочет войти через нее, ждет смерть куда более верная, чем если бы он сам перерезал себе горло. Посмотрите в этот диск!
То, что внешне выглядело как круглая серебряная пластина, было на самом деле встроенным в стену зеркалом. Сложная система медных труб имела выход в стене и наклонялась под нужным углом. Когда Мурило заглянул в эти трубы, он увидел бессчетное количество маленьких зеркал. Он сосредоточил свое внимание на самом большом зеркале и удивленно вскрикнул. Конан заглянул ему через плечо и проворчал что-то неразборчивое.
Создавалось впечатление, что они смотрели через окно в ярко освещенную комнату. На стенах висели широкие зеркала, а между ними — бархатные шторы. Под зеркалами стояли шелковые диваны и стулья, сделанные из эбенового дерева и слоновой кости. Из этого покоя вели двери, также скрытые шторами, а перед одной из дверей, той, что не была занавешена, сидело нечто черное, массивное, уродливо контрастирующее с роскошью этого зала. Мурило показалось, что кровь застыла в его жилах, когда он увидел страшилище, неподвижно глядящее, как ему чудилось, прямо ему в глаза. Он непроизвольно отшатнулся от зеркала, и Конан тут же всунул голову в трубы, прижимаясь подбородком к самому зеркалу. На своем варварском языке он произнес угрозу или вызов, что-то в этом роде.
