Бертрам Чандлер - Темные измерения
— С этим мы сами разберемся, — рявкнула Эйрин. — Но сначала — с вами.
— Присоединяюсь, — сказал Фландри.
Капитан Блюменфельд безмятежно выдохнул дым. Интересно, что за табак у него в трубке, подумал Граймс: капитан явно испытывал неземное наслаждение.
— Мое терпение не безгранично, коммодор, — наконец изрек через синие клубы Блюменфельд. — Или коммодоры? Я, впрочем, обращаюсь к тому из вас, кто командовал «Дальним поиском», на котором я разместил призовую команду. Старый добрый доктор Дрютхен сделал мне предложение насчет пленников. Я был в ужасе, я так ему и сказал, теми же словами. Но… — он глубоко затянулся, — я размышлял о том, что он сказал. И мне все еще это не нравится.
Капитан тяжело пожал плечами:
— И тем не менее, я подчиняюсь своему герцогу, а не гражданам Конфедерации, которую герцогство, кстати, до сих пор не признало. Возможно — отметьте, коммодор, я сказал «возможно», а не «обязательно», — будет целесообразно использовать пленников… как средство сделать вас более покладистыми, — он снова пожал плечами. — Мне это не нравится, но я вынужден так поступить. Я не буду прибегать к болезненным или… грязным методам. Обычный расстрел, который увидите вы все. Затем, через некоторое время, второй. Затем, если необходимо, третий, — он холодно улыбнулся. — Но срочности никакой нет. У вас будет время подумать, обговорить все. Три дня субъективного времени, скажем? Вызывайте меня на этой частоте. Отбой.
Один из экранов погас, но другой все еще показывал рубку «Скитальца».
— Ну? — резко осведомилась Эйрин.
— Допустим — только допустим — я подчиняюсь их требованиям и получаю обратно своих людей и корабль, — задумчиво произнес Граймс. — Допустим, я, как старший офицер Конфедерации Миров Приграничья, уступаю им приоритетные права на Аутсайдер… Что тогда скажете вы: вы, коммодор Граймс и вы, капитан Фландри?
— Я сделаю, как ты решишь, Джон, — сказал второй Граймс.
— От имени Федерации, я с вами, — кивнула Соня.
— Вы меня уговорили, — согласилась Мэгги Лэзенби.
— Мне надо подумать, — заявила Эйрин.
— Как наниматель судна, я хочу кое-что сказать, — вмешался Смит. — Даже много что. Я симпатизирую коммодору Граймсу, но тут вопрос расстановки приоритетов. Важнее ли жизнь горстки людей, чем жизни миллионов угнетенных мужчин, женщин и детей, которые с надеждой смотрят на СПРУТ?
— Если вам интересно, я тоже хочу вставить слово, — сказал Фландри. — Я ничем не обязан ни Федерации, ни Конфедерации и уж тем более СПРУТу. Я принес клятву верности Императору, — он взглянул на Эйрин, — своему Императору. Но мои симпатии на стороне коммодора.
— Спасибо, сэр Доминик, — сказал Граймс.
— Подождите, пока не увидите счет. Далее, я хочу напомнить, сэр, что у вас есть оборудование и специалисты, которых нет у меня. Это же относится к вам, мэм. Вы сможете использовать их в полной мере?
— А я хочу напомнить вам, сэр Доминик, что среди пленников на борту «Поиска» моя жена, — вмешался Мэйхью.
— Тем больше причин перестать ковырять в носу и заняться делом. Всем вам.
«Ах ты, заносчивый ублюдок», — молча возмутился Граймс.
— Сэр Доминик прав, — сказала Соня. — У нас есть телепаты. У «Адлера» — нет. Более того, один из наших телепатов на борту твоего корабля, Джон. Ведь должно быть что-то, что Кларисса сможет сделать сама. И остальные.
— Все, что мы можем — это пробиться к ней, — возразил Мэйхью. — Слишком большие помехи из-за Лесси…
Соня что-то пробормотала, но разобрать удалось лишь «мозги в желе».
— А почему не заткнуть эту суку? — спросила она чуть громче. — Я имею в виду Лесси. Вас же трое: Метцентер и Триаланн на «Скитальце» и ты сам. Ты нам как-то рассказывал — помнишь? — что мыслью можно убить.
— Я… я не могу, Соня…
— Черт побери! — взорвался Граймс. — Хочешь сказать, для тебя эта псина значит больше, чем жена? Да что ты за человек?
— Но… но Лесси так… беспомощна…
— Кларисса тоже, пока мы не сделаем хоть что-то — и как можно скорее. Это вопрос жизни и смерти. Она должна держать нас в курсе того, что думают Дрютхен и фон Дондерберг. К тому же без этих чертовых помех вы сможете предупредить ее о намерениях капитана Блюменфельда. Ты должен это сделать, Кен.
— Конечно, — медленно кивнул телепат. — Я… должен. Метцентер и Триаланн помогут, они уже сказали.
— Тогда начинайте, — приказал Граймс.
«Странные они все-таки люди, — подумал он — уже не в первый раз. — Чертовски странные. Но, наверное, если ты живешь в собачьем мозгу, а она — в твоем, вы будете чувствовать друг друга куда лучше, чем обычный человек обычную собаку… И, конечно, чувство вины… За то, что она действительно абсолютно беспомощна…»
Он смотрел, как Мэйхью выбирается из рубки с застывшим, словно окаменевшим лицом.
Коммодор заметил на лице Граймса II симпатию, а на физиономии Фландри — презрение, которое при определенном желании можно было назвать «легким».
Граймс II посмотрел на часы.
— Пока ваш Мэйхью не доложит о результатах, нам делать нечего, коммодор. Предлагаю устроить перерыв и пообедать.
— Армия марширует желудком, — сострил Фландри. — Полагаю, то же относится и к космическому флоту.
— Джон никогда не пропустит обед, — согласилась Соня. — Если даже Галактика взорвется.
«Ох уж эти женщины», — подумал Граймс… оба Граймса.
— Это уж точно, — согласилась Мэгги Лэзенби.
Глава 18
Это была первая настоящая, полноценная трапеза за последнее время. Однако нельзя сказать, чтобы Граймс получал особое удовольствие. Он привык есть за капитанским столом — но сидя исключительно во главе. И вот теперь видеть там себя, вернее, свою копию… Это было несколько… странно. Впрочем, один момент доставлял ему некое извращенное наслаждение: Граймсу II, как и ему самому, было несвойственно позволять беседе мешать важному пищеварительному процессу. И не похоже, чтобы у Мэгги эта милая привычка вызывала больший восторг, чем у Сони.
Они сидели впятером за коммодорским столом. Граймс II, разумеется, во главе, Мэгги Лэзенби справа от него, Соня слева, Граймс I — рядом с Мэгги, а Фландри — рядом с Соней. Имперский капитан оказался еще и блестящим собеседником, и обе дамы просто упивались неожиданным счастьем. Он изображал свой временной поток в столь привлекательных красках, что Вселенные обоих Граймсов — которые, впрочем, различались весьма незначительно — были обречены померкнуть, а оба коммодора выглядели на фоне его неотразимой персоны скучными сторожевыми псами. Вдобавок, несмотря на нескончаемый поток фривольных анекдотов, его тарелка опустела первой.
Еда, надо признать, была отменной. Граймс II имел великолепный стол, а сервис в исполнении двух крошек-стюардесс в опрятной униформе ничуть ему не уступал. Присутствовало и вино; Граймс II к нему почти не притронулся, но остальные, напротив, поглощали его весьма усердно. «Этот Фландри хлещет его, как пиво», — подумал Граймс с неодобрением и тут же заметил, что делает то же самое.
Наконец все наелись и потягивали кофе. Граймс — оба Граймса — вытащили трубки, и миссис Граймс — тоже обе — запротестовали:
— Джон, тебе прекрасно известно, что кондиционер не справляется с этой вонью!
Фландри, по-прежнему элегантный и самодовольный, зажег сигару, которую ему поднесла стюардесса. Дамы благосклонно приняли от него огонь и раскурили сигариллы.
Граймс посмотрел на Граймса с капитанского места и слегка приподнял брови:
— Я иду в рубку, коммодор — хочу спокойно выкурить трубку. Может быть, вахтенным офицерам это и не нравится, но возражать они не станут. Идем?
— Благодарю, коммодор.
Он (они) поднялись на ноги. Фландри и дамы наслаждались кофе с ликером и вряд ли заметили их отсутствие. Граймс II направился к выходу из столовой. Его корабль превосходил «Дальний поиск I» не только размерами, но и богатством обстановки. Потолок столовой подпирали колонны, увитые пышно цветущими карибскими вьюнками. Яркие голограммы имитировали окна, открытые в чужие миры.11 Граймс задержался перед той, что изображала пляж на Аркадии. Он присмотрелся, стараясь разглядеть, есть ли она среди обнаженных золотокожих людей на песке и в прибое. Но если и была — что с того? Он хмыкнул и последовал за своим двойником в осевую шахту.
После роскошного убранства столовой рубка казалась унылой и холодной. Вахтенный офицер, который поднялся, чтобы поприветствовать двух коммодоров, в сомнении переводил взгляд с одного на другого, соображая, кому из них первому отдавать честь. Ему даже удалось не ошибиться. За иллюминаторами чернела пустота. Граймс знал, что по правому борту летят «Адлер» и его собственный корабль, за ними следует «Скиталец». Но синхронизация уровней темпоральной прецессии вновь нарушилась, и корабли оставались невидимыми. Один из экранов Карлотти показывал скучающего Таллентайра, который развалился в своем кресле и развлекался какой-то математической головоломкой. Время от времени его пальцы пробегали по клавишам и вновь замирали.
