Тимофей Печёрин - Технофобия
Но вот она, победа, достигнута. Гигантские костры из множества трупов мутантов лижут языками пламени сумрачное небо. Очков опыта — как из рога изобилия. Я, например, сразу перескочил на третий уровень, Гриша — на четвертый. Те из мутантов, кто выжил и успел свалить из рукотворного пекла, затаились в окрестностях, а то и вовсе перебрались на ПМЖ в другие сектора. Зрелище массовой гибели своих соплеменников действует подавляюще не только на чистокровных хомо сапиенсов. Про гибель питомника я уже молчу — осознание содеянного вызвало у меня приступ жуткой депрессии, которую оказались не в силах побороть похвалы и комплименты сослуживцев.
Впрочем, как бы там ни было, перелом в войне на лицо, и встает вопрос: «что дальше?».
Я ожидал, что, перейдя в наступление и разрезав контролируемую мутантами территорию надвое, мы начнем планомерно очищать от серокожих тварей сектор за сектором, отвоевывая город для людей. Затем можно будет вывести этих самых людей из бункеров и дикарских поселений, и вместе, дружно восстанавливать мирную жизнь.
Но ждал меня кукиш из широких штанин. В очищенном от мутантов секторе мастера установили парочку лазерных турелей, поврежденный танк отогнали обратно на базу, и… о штурме словно забыли. Я снова был рядовым (пусть и уровня выше первого) бойцом-пехотинцем, а боевые действия вновь свелись к вялому и нерегулярному патрулированию границы с отстрелом случайных нарушителей. Единственная разница состояла в том, что вышеназванных нарушителей стало меньше, чем до штурма. Ах, да, еще на карте у командора прибавилась пара зеленых кружочков — по одному на каждую, установленную в захваченном секторе, турель.
Но окончательно добил меня разговор с командором на восьмой день после взятия сектора. На мой, как мне казалось, справедливый вопрос о том, почему мы, практически в одностороннем порядке прекратили боевые действия, он ответил следующее:
— Понимаю, скучновато несколько, — от этого словосочетания у меня чуть ноги не подкосились, — но не волнуйся. Со дня на день в город должен пожаловать клан Белого Льва. Вот тогда и повеселимся.
— Клан Белого Льва? — переспросил я.
— Угу. У нас, как ты успел заметить, клан Черного Дракона. Видишь эмблему? У Белых Львов, соответственно, лев, белый на белом фоне. Контур льва. Понимаешь? Хотя с нашей системой опознавания ты и без эмблемы обойдешься.
— Я не о том. Не понимаю, зачем нам эти Белые Львы? Мы вроде и сами бы справились.
— Справились? Ты сам-то себе не противоречь, Админ. Если жалуешься на скуку, значит нужна заварушка, битва, в смысле. А в битве должно быть минимум, два участника.
— Но тут три получается, — не доходило до меня, — мы и Белые Львы против мутантов.
— Нет, ты не понял. Мы против Белых Львов. Что до мутантов, то им и так порядочно досталось. Они еще долго не смогут на нас нападать.
— Мы — против Львов? — воскликнул я и чуть не упал от неожиданного осознания, — люди против людей? Но зачем?
— Личный состав и ты в том числе, — начал основательно и терпеливо, как туповатому недорослю, объяснять мне командор, — жалуетесь на затишье после прорыва. И я это понимаю, ведь вы за неделю не набрали десятой части от тех очков опыта, что заработали от взятия сектора. Я предусмотрел этот вариант и поэтому связался с кланом Белого Льва, которому тоже нечем заняться.
— Прямо так уж и нечего, — возразил я, — мы же с мутантами воюем, ну на кой леший нам еще и друг в дружку стрелять? Не говоря о том, что и мы, и они — бессмертные. Хоть застреляйся, победить в такой битве невозможно. Меня убили и в тот же день…
— В битве кланов другие правила, — перебил командор, — бойца нельзя восстановить до победы одной из сторон. Если же клан теряет всех своих бойцов, его база и территория переходят к победившему клану.
— А бойцы? Те, что погибли?
— Их восстанавливают, но уже в качестве членов клана-победителя. Да, кстати, за каждого подстреленного, а значит потенциально переходящего в наши ряды бойца очков опыта полагается раз в десять больше, чем за убитого мутанта. Что-то не видно энтузиазма… технофоб.
Та-а-ак, меня уже месяц не называют технофобом, а после успешной атаки на сектор мутантов я и вовсе считался героем базы, этакой местной знаменитостью. И если после этого на меня снова пытаются приклеить сей обидный ярлык, то лишь с одной целью — унизить, по меньшей мере, подколоть. Других причин я не вижу. И не собираюсь оставаться в долгу.
— Лучше быть технофобом, чем идиотом! — рявкнул я. Получилось, помимо ожидания, довольно жестко и грозно. Командор даже опешил на мгновение, но быстро собрался с духом.
— Админ. Владимир Марков, — обратился он ко мне с мягко-доверительными интонациями, — ты хороший боец и я, да что там, весь клан это ценит. Но тебя иногда глючит. Не спорь, со стороны виднее. Лучше подскажи, в чем ты видишь идиотизм?
— Клан Белого Льва — нам не враг… по большому счету, — тихо сказал я, — он не мешал нам, не пытался захватить нашу территорию, а нас перебить. Там тоже люди, такие же как мы. И я, честно скажу, не могу понять этой войны на ровном месте. В ней нет никакого смысла.
— Я понимаю, прости за тавтологию, твое непонимание. Я слышал, такие как вы, технофобы, сражаетесь только за что-то. За лишний кусочек еды, клочок земли, или просто, чтобы выжить. Но мы другие. Мы — бойцы и умеем только стрелять и сражаться. Если у нас не будет противника…
— Так у нас есть противник! — от нетерпения я буквально сорвался на крик, — мутанты! Полгорода под их контролем, они тут, под носом…
— Под каким носом? Или это у вас называется «образное выражение»? В любом случае, ты сам заметил — серокожие сейчас на минимуме активности. Зализывают раны.
— Так надо пользоваться ситуацией! — воскликнул я, — нужно долбить их — сектор за сектором. Мало моего танка — пусть мастера создадут еще парочку, должно хватить…
— Твоя ненависть к мутантам мне тоже, в общем-то, понятна, — командор сохранял олимпийское спокойствие перед лицом кипящего от гнева меня, — но, в отличие от тебя, я еще и понимаю, что смысла в их уничтожении нет. Сам посуди: ну вырежем мы всех серокожих в городе. Хватит работы на месяц. Дальше-то что?
— Восстанавливать город, — предположил я, — заселять его людьми. Жить мирно.
Теперь уже командор смотрел на меня как на идиота. Нет, на умственно отсталого дебила.
— Город? Да кому он нужен? Понимаю, неплохая площадка для стычек, маневров и прочее. Но жить в нем? Кому? Кто согласиться? Ваш брат технофоб, что возненавидел машины пуще смерти? Или нам и другим кланам из наших баз выбираться? Но нам и здесь неплохо. Это только мутантам почему-то нравиться жить в городе. Почему — непонятно. Но… если бы их не было, их следовало бы придумать. И уж точно не для поголовного уничтожения. Потому что бойцу нужно сражаться. Вопрос лишь с кем.
— Боец? Сражаться? Ради самого процесса? — этот разговор окончательно мне надоел и испортил настроение, — тогда я отказываюсь быть бойцом.
— Смелое заявление, — голос командора прозвучал сделано-равнодушно, — уверен? Ты ведь от многого отказываешься. Да и мне не хотелось бы терять столь ценную боевую единицу. Я не отговариваю, в конце концов, здесь никто никого не держит. Но предлагаю подумать — до послезавтра, когда Белые Львы должны появиться в городе. Хорошо?
* * *Война без причины — признак дурачины. На такую перефразировку известной пословицы вдохновил меня разговор с командором. Нет, я не чистоплюйствую, не делаю презрительную гримасу, как столичная «светская львица» при виде старого, помятого, грязного «Запорожца» и такого же его хозяина. Моя память не стерлась за тысячу лет, я прекрасно помню, что и в мое время хватало военных конфликтов, не имеющих с точки зрения рядового гражданина, ни малейшего смысла.
Но беда в том, что, если копнуть хоть немножко поглубже, этот смысл проявлялся во всей красе лежалого утопленника, всплывающего со дна, побеспокоенного рыбачьим динамитом, озера. Скажем, Штаты никогда бы не погнали свои войска за тридевять морей и земель, не будь среди спонсоров правящей, в этих самых Штатах, партии, воротил нефтяного и оружейного бизнеса, а за вышеуказанными морями и землями — много дешевой нефти. Или взять Израиль, что больше полувека шумно, но безрезультатно противостоял арабским экстремистам, зарабатывая тем самым политические очки для целого выводка своих «народных избранников». А был еще Афган, где столкнулись лбами наркомафия, религиозные фанатики, а также совершенно не родственные друг дружке племена, по чьей-то глупости объединенные в одно государство. Все они знали, за что сражались, это со стороны не всегда было понятно.
Как говорила Кэролловская Черная Королева, «я видала такую чепуху, рядом с которой эта — просто толковый словарь». И локальные конфликты начала третьего тысячелетия кажутся мне преисполненными вселенской мудрости по сравнению с тем, что встретило меня почти тысячу лет спустя. Война идет не за выживание человечества — оно живо, да еще поживее моих современников; и не за статус доминантного вида на планете — его тоже никто не оспаривает. Эти версии, если подумать, исключительно на моей совести и к реальному положению дел имеют отношение не больше, чем толкования катренов Нострадамуса — с якобы предсказанием ядерного оружия и мировых войн. Реальность же такова, что хомо сапиенсы трехтысячного года, вооруженные до зубов и потенциально бессмертные, предстоят совсем в другом, и отнюдь не благовидном свете.
