Уильям Форстчен - Солдаты
— Как вы себя чувствуете, сэр?
Григорий посмотрел на него, неспособный придать словам форму, сказать ему пойти прочь, и заняться кем-нибудь еще, кому он более необходим.
Санитар, держа прямо свою руку, медленно двигал ею взад-вперед перед лицом Григория, внимательно за ним наблюдая.
— Вы видите мои руки, сэр?
Затем он взял руки Григория, перевернул их, мягко нажимая, смотря на реакцию Григория.
— С вами все будет в порядке, сэр. Вас ошпарило. Судя по звукам вашего голоса, вы могли вдохнуть немного пара. Я схожу за мазью, потом сержант сможет забрать вас к реке.
В то время как он это говорил, галопом примчался курьер, низко наклонившись в седле, он с трудом обуздал животное. К нему повернулся запачканный кровью доктор, и они обменялись какими-то фразами. Курьер отсалютовал, дернул вожжи, затем двинулся вперед, отправляясь прямо в направлении фронта. Доктор отступил назад, созывая персонал на совещание.
Григорий наблюдал в молчании, ощущая что-то странное, поскольку приказы отдавались беззвучными голосами. После того момента, как медперсонал умчался их выполнять, санитар с мазью так и не вернулся.
Доктор, казалось, заметно сжался, посмотрев на своих подопечных.
— Все слушайте, — прокричал он на латыни, стараясь перекрыть непрерывный рев битвы.
Григорий слушал внимательно, неуверенный в том, все ли он расслышал верно. Доктор взял паузу, сильно наклонился, когда над головой мимо низко промелькнул летательный аппарат, дым тянулся из двигателя, затем доктор поднялся вверх.
— Мы должны эвакуироваться отсюда сейчас же! Все кто могут передвигаться самостоятельно, отправляйтесь в тыл немедленно. Если у вас есть силы помочь товарищу, то сделайте это. Давайте, двигайтесь!
Он отвернулся. Григорий, с трудом поднявшись на ноги, посмотрел вокруг. Солдаты, шатаясь, поднимались вверх, другие пытались, но сползали назад на землю. Слишком многие вообще не шевелились, и он видел, что везде не хватало санитаров, чтобы передвинуть их всех. Он посмотрел на сержанта.
— Помоги кому-нибудь еще; я и сам могу уйти отсюда.
— Вы уверены, сэр? — и он ощутил неподдельное беспокойство, которое глубоко его тронуло.
— Конечно сержант. Кесус с тобой.
— И боги с вами тоже, сэр, — сержант поколебался, затем посмотрел назад.
— Сэр, мне очень жаль ваш экипаж. Мой младший брат служит на одной из этих машин. Вы думаете с ним все в порядке?
— Я молюсь об этом.
Сержант кивнул, посмотрел вниз на мужчину без сознания с повязкой на лице, и, обхватив того снизу, поднял и бережно удерживая его в своих руках словно ребенка, направился в тыл.
Григорий подошел к доктору. При его приближении доктор перевел взгляд на звездочку на его плече.
— Почему вы отходите? — спросил Григорий.
— А вы не слышали?
— Слышал что?
— Нас обходят с фланга, окружают.
— Что?
Доктор указал на север, и Григорий впервые осознал весь творящийся хаос, столбы дыма, прорезаемые очередями и тусклыми вспышками света. Это было похоже на занавес, простирающийся от одного края горизонта до другого.
Мельком он увидел темную машину, медленно продвигающуюся по отдаленному холму, множество темных высоких фигур позади нее… бантаги; выше них постепенно снижался в пламени дирижабль. Картина напомнила Григорию о живописи, которая пугала его в детстве, в величественном соборе Суздаля, «Судный День», мир в огне, обреченные на заклание в лапах демонов, тех, кто, конечно же, были Ордой. Сейчас все выглядело точно также.
Повернувшись, чтобы взглянуть назад, туда, откуда он пришел, он увидел выживших из их атаки, тянувшихся назад, некоторые парни сломя голову бежали в тыл, другие поворачивались, пытаясь сражаться, падая вниз под градом огня.
— Лучше проваливать отсюда сейчас, — сказал доктор, поворачиваясь к операционному столу, чтобы сгрести свой инструмент в переносную сумку. Единственная санитарная повозка была переполнена ранеными.
— А эти парни? — спросил Григорий.
— Те, кто не может идти, остаются, — мрачно произнес доктор, и к своему ужасу он увидел, как санитар вытаскивает револьвер.
Об этом никогда не говорилось, но все знали, что есть приказ, никогда не оставлять раненых бантагам, если их нельзя эвакуировать.
В ужасе, Григорий обошел вокруг доктора и изо всех сил стал тянуть солдата вверх.
— Оставь его, он в любом случае покойник, — спокойно произнес доктор.
— Да пошел ты!
Слезы боли и отчаяния потекли вниз по лицу Григория, обхватившего капрала, который потерял ногу и все еще был без сознания; подняв его, он отправился в тыл.
Глава 4
Тормоза пронзительно завизжали, поезд плавно подъехал к платформе. Эндрю устало встал, посмотрел вниз на свою парадную форму, нервно чистя пятно чуть пониже груди.
— Долгая поездка, — простонал Ганс, выпрямляясь на узкой койке, где он спал последнюю сотню миль выматывающего семисотмильного путешествия.
Эндрю кивнул, тщетно пытаясь вытянуться, чтобы убрать складку со спины.
— Готов к этому? — спросил, поднимаясь Ганс и, с почти отеческим жестом, счистил с плеча Эндрю немного сажи.
— Не уверен. Такое чувство, словно отправляюсь на битву.
— Да, и может быть почти такую же опасную.
Поезд последний раз дернулся, и выпустил пар, издав свисток. Выглянув в окно, он увидел огромную толпу, ожидающую под раскаленными лучами раннего утреннего солнечного света. Военный оркестр, издав металлические скрипы, заиграл «Боевой Клич Свободы». Он сошел на платформу и огляделся. Там ожидала небольшая делегация, но его взгляд сфокусировался на предпоследней группе, Кэтлин и четверо детей. Мэдисон, его старшая, вырвалась из группы и бросилась вперед с радостными криками, за ней последовали близнецы. Кэтлин, одевшаяся для этого случая в гражданскую одежду, традиционную русскую блузку и свободную кофточку, со своими рыжими волосами, свисающими сзади из под платка, выглядела совершенно восхитительно. Она стояла с их младшим сыном на руках, смотрящим на него широко раскрытыми глазами. Прошло уже более полугода с тех пор, как он видел его в последний раз, и мальчик, очевидно, подзабыл его, хотя и улыбнулся робко, когда Эндрю сошел на перрон из вагона, Мэдисон дернула его за одну штанину, Джефферсон и Авраам схватились за другую. Она вышла вперед, и приподнялась, чтобы поцеловать его.
— Ты выглядишь измотанным.
— Да.
Посмотрев на всю длину платформы, он увидел обеспокоенные семьи, столпившиеся около трех санитарных вагонов, которые составляли оставшуюся часть его экспресса; первые пострадавшие, вернувшиеся с фронта после поражения у Капуа.
— Здесь его нет, — прошептала она. — Он не пришел.
Хотя он и не ожидал пышной встречи с церемониями, тот факт, что президент не пришел встретить его, или, в крайнем случае, не прислал почетную гвардию, являлся весьма недвусмысленный показателем его настроения. Также это был довольно неприкрытый и заметный намек со стороны старого друга, что впереди ожидает серьезное испытание.
— Полковник. Как все прошло?
Повернувшись, он увидел Гейтса, редактора еженедельника Гейтс иллюстрейтед, стоящего в выжидательной позе, с блокнотом в руке и карандашом, готовым вести запись.
— Пока без комментариев, Том.
— Давайте, полковник. Я готовлю экстренный выпуск о сражении, и нужно немного больше ценной информации, кроме как список пострадавших и слухов, что все плохо.
— Тебе придется подождать.
— Это правда, что вас отозвал назад Конгресс, чтобы вы отчитались перед Комиссией по Ведению Войны?
— Том, почему бы тебе просто не свалить к черту, — прорычал Ганс.
— Мне нужно что-нибудь, что угодно, — продолжил давить Том, игнорируя Ганса.
— Гейтс, — рявкнул Ганс, — Я помню, как ты намочил штаны под Геттисбергом, ты был так чертовски напуган, и спрятался позади здания семинарии, пока я не вытащил тебя из кустов. Почему бы тебе не написать об этом.
Эндрю покачал головой Гансу, чувствуя сожаление к Гейтсу, пристыжено стоявшего, с покрасневшим лицом.
— Твое первое сражение, Том. Мы все обмочились или в тот раз или в другой, — сказал Эндрю с утешением, похлопывая его по плечу. — Все в порядке.
Он отвел редактора в сторону.
— Смотри, Том, там было плохо, очень плохо. Вкратце, они разорвали нас на части, но в этот момент ты не можешь опубликовать данную информацию.
Том посмотрел на него, очевидно разрываясь между бывшей лояльностью к полковнику и требованиями своей новой профессии.
— Позволь мне сперва доложить президенту. Приходи сегодня позже ко мне домой, и я расскажу тебе все, что смогу. Это по честному?
Том кивнул.
— Простите меня, сэр. Именно на эту тему ходит много слухов. Здесь говорят, что если мы на самом деле потеряли Капуа, то Конгресс проголосует за то, что чинские послы Джурака должны быть официально представлены и им необходимо сделать предложение о прекращении огня.
