Эдуард Иноземцев - Слипперы
Группа поисковиков дружно кивнула. Мы с Маргаритой последовали их примеру.
Правда, менее энергично.
– Тогда до вечера. Водитель скоро придет, Галина. Он будет сопровождать вашу группу. С больницей договоренность есть. А вы, Максим, можете пользоваться такси. Потом представите мне счет, я оплачу. У меня дела, но часам к пяти я зайду сюда, и каждая из групп отчитается.
Параманис кивнул всем и вышел. Хлопнула наружная дверь. Впервые за все это время мы остались одни. Предоставленные самим себе. У меня появилось ощущение, будто из класса вышел учитель и можно прогулять урок. Но потом на глаза попал наш листок, и ощущение мгновенно пропало. Предстояла контрольная. Никогда не любил контрольных.
– Есть идеи? – поинтересовался я у Марга риты.
Она отрицательно помотала головой. Я нежно погладил ее бедро под столом и ободряюще улыбнулся. В знак протеста Багира тут же спрыгнула с моих колен, обиженно мяукнув. Но я не обратил на это никакого внимания.
– Пойдем на кухню… Выпьем кофе, покурим и обмозгуем, – бодро предложил я.
– А вдруг у нас ничего не получится?
Люблю, когда женщины в таком состоянии. Чувствуешь себя более мужественным.
– Все у нас получится. Вот увидишь, – заверил я ее.
Она послушно встала и даже взяла меня за руку. Как маленькая девочка. Мне захотелось подарить ей куклу и утешить от житейских невзгод и трудностей. Но впереди нас ждала работа.
15
Конечно, мы нашли способ, как представляться людям из списка прокуратуры. Хотя я и не был уверен, что прокуратура в курсе того, что мы знаем об этом списке и собираемся им помочь. Придумали мы самый естественный способ, по крайней мере с учетом ситуации. У меня сохранились журналистские корочки. И многие люди читали мои статьи и интервью в Интернете. Чего же проще, как не представиться именно журналистом, интересующимся ходом расследования? И опрашивающим свидетелей, а также людей, которые так или иначе замешаны в этом деле? Правда, прокуратура могла заинтересоваться нашей самодеятельностью. Если Параманис не договорился с ней заранее. Но это были не наши проблемы. Пусть с ними разбирается невидимое руководство. Вместе с видимым Параманисом.
Через час после того, как три наших слиппера ушли на задание, приехало заказанное мною такси.
Было довольно промозгло, когда мы сошли вниз. Скоро должна была наступить зима. Терпеть не могу зиму вообще. И московскую зиму в частности. Все эти неубранные сугробы, снег по щиколотку или слякоть, пробирающую до костей, тяжелую зимнюю одежду, запахи зимы, вкус зимы, холодные улыбки и зимнее настроение. В осени есть меланхолия и тихая грусть, в зиме же нет ничего, кроме депрессии.
Конечно, в первую очередь мы поехали в банк. Во-первых, потому, что там можно было застать сразу трех подозреваемых, которые все еще работали, несмотря на эти подозрения, во-вторых, к банку было ближе всего. По дороге я в качестве эксперимента разговорил таксиста. Он стал жаловаться на жизнь сначала в связи с финансовым кризисом, потом безотносительно к финансовому кризису, но я видел, что парень в общем-то почти счастлив. Потому что почти полный пофигист. Не стремится ни к деньгам, ни к славе или известности, не собирается спасать мир от чего бы то ни было, безразличен к существованию и Бога, и дьявола, очень любит технику: копаться в ней, чинить, что-то придумывать, что-то менять, пьет в меру и собирается скоро жениться. В его голове прочно засел образ простой и не хватающей звезд с неба, зато преданной и жизнерадостной девушки. За все время поездки он только раз взглянул на Маргариту, притом без особого интереса. И, думаю, они со своей девушкой вполне друг другу подходили. Хотел бы я так жить. Но этого мне было не дано. Выходя из машины, я пожелал ему удачи, и, почувствовав искренность в моем тоне, он широко улыбнулся в ответ. И пожелал мне того же. И тоже искренно.
Пока в вестибюле банка охрана разглядывала мои корочки и договаривалась с теми, к кому мы приехали в надежде взять интервью, а Маргарита скромно стояла рядом, изображая фотокорреспондента моего издания, я разглядывал внутренность банка. Как известно, деньги – это кровотоки любой страны. И чем богаче страна, тем она здоровее. Но наша страна достаточно богата и в то же время очень нездорова. Что было видно и по этому банку. Вестибюль был роскошен. Кричаще роскошен. Он подавлял, а не настраивал на деловой лад. Не должно быть в банках таких вестибюлей, не должно быть в них такой агрессивной и самовлюбленной охраны, такого чувства превосходства на сытых лицах фланирующих сотрудников. И такого чувства неуверенности и страха на лицах тех, кто пришел взять кредит или как-то иначе воспользоваться услугами банка. Для чего еще нужен банк, если не для использования денег населения? И зачем населению банк, в котором продают свой товар с таким высокомерным видом? Купите вы у торговки на рынке овощи или мясо, если она станет воротить от вас нос? Если бы Вера увидела этот банк в своем сне, она сказала бы, что в нем плохая аура.
Зазвонил телефон.
– Вас ждут, – сказал старший охранник, поговорив с кем-то. И кивнул молодому парню из своих, чтобы он сопроводил нас.
У меня зачесалась правая рука. Может, мне собирались предложить взятку?
Мы поднялись в лифте на четвертый этаж. Первым в списке наших интервьюируемых шел начальник кредитного управления банка. Сыщики подозревали его, потому что, по слухам, он брал откаты с крупных кредитов, выдаваемых крупным предприятиям, и мог попасть в поле зрения бандитов. И мог инициировать ограбление собственного банка, чтобы расплатиться с теми, кто на него наехал. Такова была версия, изложенная в списке, переданном мне Параманисом. И мне предстояло проверить эту версию. Что я и сделал за полчаса беседы с этим самым начальником управления. Кстати сказать, он был импотентом. На нервной почве. И мизантропом. На той же почве. Он мечтал купить остров и жить на нем вдали от людей. Вместе со своей дочерью, которую он любил не совсем как дочь. Или совсем не как дочь. Но что касается ограбления – он был чист. Я мог в этом ручаться, потому что, прикинувшись глуповатым и нахальным журналюгой, смог просканировать его без помех. Он сразу же посчитал, что я не опасен, а присутствие Маргариты ослабило его интуицию. И ввергло его в словесный понос. По ходу тщательно подобранных вопросов этот человек раскрывался все полнее и полнее, и к концу интервью я был уверен, что рано или поздно он решится на ограбление. Чтобы претворить в жизнь свою мечту об острове. И это будет его концом. Потому что он не обладал ни тем интеллектом, ни той силой духа, которые позволяют ограбить банк и остаться безнаказанным. Просто человек знал, сколько и кому выдавать кредитов, чтобы получить их обратно в срок. И греть на этом руки. В этом сыщики были правы. И это, пожалуй, все, что он знал о жизни. Мне стало его немного жаль.
– Ну что? – спросила Маргарита, когда мы вышли из богато обставленного кабинета.
– Это не он, – пожал я плечами. – Но если года через два тут снова будет ограбление, тогда, возможно, это будет он.
– И это все?
– Ты хочешь, чтобы я подробно рассказывал тебе, что вижу в людях?
– Да. А что? Это трудно?
– Нет. Но нудно, – усмехнулся я. – По-на стоящему интересных людей мало.
– И ты, конечно, принадлежишь к их числу, – протянула она с иронией.
– Да нет… Я всего лишь сканер… Вот ты – другое дело. Ты можешь менять людей, – добродушно улыбнулся я в ответ.
Маргарита неодобрительно взглянула на меня. Она знала, что добродушия во мне мало, и поняла, что я ответил иронией на иронию. Естественно, это ей не понравилось. Женщины очень любят прикалываться, но абсолютно нетерпимы к ответной иронии.
В коридоре нас ждал тот же охранник и тут же отвел к другому руководящему работнику банка. Этот занимал не менее ответственный пост – начальника службы охраны. При любом ограблении начальник службы охраны автоматически заносится в подозреваемые, потому что именно на этой должности человек лучше всего знает, как ограбить банк. Разумеется, тот, в котором работает он сам.
Во втором кабинете мы побыли несколько подольше, потому что мне потребовалось больше времени, чтобы расколоть бывшего подполковника спецназа МВД. У него аура была намного ярче. Жизнь – намного богаче событиями. Если сравнивать с животным миром, то первый был барсуком, второй – волком. Притом старым и израненным. Матерым. И тоже способным на ограбление. Странно, что в банках работают люди, которые при первой возможности ограбят банк. Видимо, это от близости к деньгам и понимания их сокрушительной силы. Но бывший подполковник отличался некоей этикой. Он с удовольствием ограбил бы банк, но чужой. Не свой. В нем был огромный цинизм, но и верность корпоративным интересам. Что касается Маргариты, то по отношению к ней я увидел проскользнувшее в бравом подполковнике солдатское желание изнасиловать ее тут же, на месте, но и рыцарское стремление не показать этого. Видимо, такими были в свое время рыцари храма, насиловавшие восточных женщин, но одновременно слагавшие им серенады. В свободное от грабежей время. Одним словом, передо мной сидел конкистадор, для которого идея была не пустым звуком. Такие свято блюдут все военные и государственные праздники, ходят на могилы товарищей, напиваются в одиночку от тоски и умирают от цирроза печени. В первые пять-десять минут он вел себя как вояка с журналистом, но потом учуял, что я не совсем журналист или даже если и журналист, то далеко не простой. Нюх у него был что надо. И тогда он закрылся. Но мне хватило времени, чтобы понять, кто он такой. А он так и не понял, кто я такой. Думаю, что, как только мы вышли из его кабинета, он сразу же предпринял меры для того, чтобы выяснить это. А так как потом я его ни разу не встречал, то делаю вывод, что он решил держаться подальше. На всякий случай.
