Сергенй Кусков - Рыцарь в алмазных доспехах. Принцесса и рыцарь
За дверью ждал Карен. Вид у него был угнетенный – часы показывали полчетвертого, и если они ждали меня с двенадцати… Короче да, «Алые паруса» в меня вцепились.
- ЗдорОво! – обнял я гитариста. – Что, с полудня тут торчишь?
- Да нет, - отмахнулся он, явно воодушевленный тем, что ожидание окончено. – Мы с пацанами меняемся. Сейчас моя очередь. Ладно, пошли! – и куда-то потянул, на ходу сообщив своим, что я освободился.
Минут через пять мы очутились в каком-то небольшом зале, судя по наличию техники на мини-сцене, репетиционном. Перед сценой стояло несколько рядов кресел, общим количеством мест под сто. И что-то мне подсказывало, что они здесь просто хранятся, как на складе – из-за скученности сидеть можно было только на первом и последнем, дальнем от сцены ряду.
- Вот тут мы и занимаемся, - произнес Карен, обведя зал рукой. Голос его потонул, почти не отражаясь от стен – то есть, комната звукоизолирована.
На сцене стояли оба его коллеги по группе – широкоплечий вечно довольный жизнью Хан и постоянно улыбающийся японец. Мы поднялись. Карен, чувствуя себя главным, глубоко вздохнул, мысленно подбирая ключик к дальнейшей беседе, и произнес:
- В общем, так, то, что мы давно обсуждали, произошло. И ввиду того, что делом собираемся заниматься серьезно, давай еще раз представимся. По трезве, так сказать.
При этих словах и он, и Хан, довольно улыбнулись.
- Карен, - тут же первым протянул он руку. – Пишу музыку и тексты. Может, не самые выдающиеся, но всегда готов к сотрудничеству и самосовершенствованию.
- В смысле, к диалогу открыт, - пояснил Хан. – Будут идеи – всегда выслушает.
Беря последний комментарий на заметку, я кивнул.
- Армянин?
Карен пожал плечами.
- Здесь мало кто знает, кто такие армяне. Вообще да, но для всех я русский, и не заморачиваюсь. Родился здесь, - предвосхитил он вопрос, - но это мало что меняет. Для латинос я такой же чужак, как и остальные русские.
- Понятно.
- Амирхан, - продолжил знакомство его товарищ. – Русский, подробности, хоть убей, не знаю. – Его улыбка стала настолько широкой и довольной, что я чуть не рассмеялся. – Но точно не армянин – мы себя, как они, не выделяем.
Далее последовал несильный тычок лидеру группы под ребра, на который тот ответил таким же тычком в плечо и тихим комментарием что-то об «этих дагах». Кто такие «эти даги» - уточнять не стал.
- Мы с Кареном основали группу, - продолжил Хан. - Вместе занимались у дона Бернардо, и под конец решились. Я песен не пишу, но у меня другая роль – контакт с залом. Поверь, Ванюша, это важно, чтобы на сцене кто-то зажигал толпу. Эта морда армянская хоть и талантлива, но ему только колыбельные петь! – Снова тычок и снова ответный. - Так что моя задача поднимать зал, строить диалог, и не обращай внимания, что я такой веселый. Так надо!
- Понятно, - кивнул я. Действительно, группа, которая просто поет на концерте и группа, которая при этом общается со зрителем – две совершенно разные группы. И Карен… Ну совершенно не харизматичный! Без обид для Карена.
– Не сказать, что получается блестяще, - скривился Хан, - но как могу, так и работаю. Если у тебя получится лучше – будем натаскивать. Никакой ревности, дело важнее. Ты как?
- Я всегда за! – поднял я руку. – Но сначала ведь надо посмотреть, получится ли. Это же не просто.
- В Гаване обкатаем, - кивнул Карен. – В прошлый раз у тебя получалось, зачатки были.
Да, зачатки были. Правда, я был совсем не в той форме…
С другой стороны, как показывает практика последнего времени, работать языком на зрителя я могу. Особенно если вспомнить толпу и крышу министерства культуры.
«Х-м-м! - одернул я сам себя. – Ванюша, не надо о грустном. О хорошем лучше думай. О том, что надо, и как сделать это правильно.»
Трудно не согласиться с этим камаррадо, неправда ли?
- Наото, - продолжил знакомство последний участник группы. – Как уже говорил, японец. Местный, родился в Альфе. У нас здесь нет такой организованной общины, как на Обратной Стороне, потому примкнул к ребятам, - кивнул он на напарников. Под «нами» очевидно подразумевал японскую мини-диаспору, о которой я, уроженец Альфы, в подтверждение его слов, никогда не слышал. - Специализируюсь на ударных, хотя вообще умею много на чем.
- Он пятью инструментами владеет, - пояснил Хан. – Но на ударных он бог!
- Минакануси! – блеснул я познаниями. И глядя на недоуменные лица, пояснил, - Японский бог!..
Меня не поняли, но прилежно закивали, не желая связываться. Знал ли сам Наото, кто такой Минакануси, осталось под вопросом, но эмоций никаких не проявил. Впрочем, сдержанность в любой ситуации его отличительная черта, и кажется, я уже говорил об этом.
- Местные прозвали «Фудзиямой», - продолжил он. – На «Фудзи» откликаюсь. Поначалу было неохота связываться, а после привык. Так что насчет прозвища не беспокойся, меня им не унизишь. Если какие будут вопросы – говори прямо в лицо. Говоря за спиной обидеть легче, чем говоря в лицо, - выдал он одну из мудростей своего народа, с которой трудно спорить.
- Да какие вопросы! - вздохнул я. – Пока никаких. Потом – посмотрим.
- Ладно, о себе, - перешел я к финальной стадии представления друг другу. - Шимановский Хуан. Местный. Мать – дочь польского ссыльного националиста и русской переселенки, отец – неизвестен. Воспитывала она меня, как латиноса, русский для меня второй язык.
- …Хотя с другой стороны, польским не владею совсем, а это о многом может сказать, – сделал я невольную оговорку. Они понимающе закивали
– Так что я не совсем ваш, - подвел я итог. - И даже больше, если все-таки объявятся мои родственнички по отцу, а это может произойти, окажется, что я СОВСЕМ не ваш.
Карен отрицательно покачал головой.
- Знаешь, Ванюша, что может объединять армянина, дагестанца и японца? Никогда не думал?
Я пожал плечами.
- То, что поют они на русском языке и считаются русскими националистами, - расплылся он в искрометной улыбке. - Добро пожаловать на борт, латинос Хуан Шимановский!
Он протянул руку, не пожать которую было просто невозможно.
* * *
Первый день в школе искусств в творческом плане ничем выдающимся не выделился. Ребята знакомили меня со своим творчеством, рассказывали, показывали, исполняли. Проверяли, на что способен я. Увиденным остались довольны.
- Подтянем, Ванюш! Не ссы! – выдал заключение Хан.
Остановились на том, что они берут творческую паузу, где-то в месяц, а я после каждого занятия в школе буду оставаться с ними, изучать материал и репетировать. Заодно обкатывать на практике пройденное – и вокал, и навыки игры на инструментах. Продолжу изучение и в свободное время, но тут крылась засада – Мишель наверняка впихнет в четыре оставшихся ей в неделю дня всю программу корпуса, положенную для семидневки, даже без учета положенных увалов. Так что время за пределами школы искусств у меня вряд ли останется.
Но зато в тот день произошло событие, не имеющее к творчеству и искусствам отношения, чуть кардинально не изменившее дальнейшие планы относительно течения оставшихся «фаз». Речь, естественно, о ее высочестве. Нет, разумеется, я думал, что она может меня вспомнить, но такой бурной реакции от нее не ждал, потому сам был в шоке.
Итак, прошло уже часа два, как мы с ребятами занимались. Играли, распевались, шутили – мне с ними все больше и больше нравилось. Как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилось… Существо.
Нет, должно было по инструкции появится не оно, а кто-то из охраняющих ее девочек. Но видно, пыша злобой, существо послало в космос все инструкции безопасности и ринулось вперед само, дабы произвести больший эффект.
- Здесь! – довольно воскликнула ее высочество, оскалилась и направилась к нам, на сцену, уничтожая меня пылающим взглядом. Ворвавшись, она больше не спешила, вела себя с показным достоинством, и я смог ее внимательно рассмотреть.
На сей раз она была разодета, пусть и не ярко, но «для банкета». Стиль неброский, но понимающие люди оценят. Короткая малиновая юбка, из под которой виднелись ровные ухоженные ножки, которым мы с парнями отдали должное. Желто-зеленая блузка, совершенно не скрывающая и даже подчеркивающая размеры и формы груди с широким, хотя и без перекоса в сторону пошлости, вырезом. Волосы привычно по предыдущим встречам разлинованы во все цвета радуги и присыпаны блестками. Красивая девочка! Как человек, вынужденно разбирающийся в сеньоритах и их прелестях, я мысленно поставил ей «отлично»!
- Тебя ведь зовут Хуан? – остановилась она в метре от меня. Голос ее лучился насмешкой и ядом. Парни вокруг повскакивали с мест и стояли с раскрытыми ртами, оттесненные от места разборок юркими девочками в сером. Я же как сидел, сжимая в руках гитару, так даже не шелохнулся. При звуке ее голоса демонстративно закинул ногу на ногу, медленно провел рукой по струнам и поднял изумленные глаза.
