Владимир Перемолотов - Звездные войны товарища Сталина. Орбита «сталинских соколов»
В горном воздухе запах креозота казался резким, словно окрик часового.
Темнота и тишина…
Капитан поёжился, потер замерзающие щеки. Темнота, тишина да еще и холодный ветер. Ничего больше тут его не ждало.
Уже не остерегаясь чужих ушей, офицер пошел к здоровенному куску темноты, очертаниями напоминавшему паровоз. Ветер, поднимая снег с земли, заволакивал его снежной пеленой. Чем ближе британец подходил к паровозу, тем короче становились его шаги. Опасаясь, что глаза его все-таки подводят, он подобрал с земли палку и с размаху шарахнул по колесу.
Не веря ушам, он ударил другой раз и третий…
Мерзлая деревяшка стучала по замерзшему дереву… Британец вспомнил, как это называется у русских. «Потемкинская деревня».
Теперь оставалось выбраться отсюда и посмеяться над этим вместе с полковником.
САСШ. Нью-Йорк
Июль 1929 года
… – Чарльз! Я счастлив!
– Что случилось, мистер Вандербильт?
– Я наконец-то увидел наши, американские ракеты…
– И что с того? Я их тоже видел…
Несколько секунд мистер Вандербильт молчал. Видно было, что миллионера переполняют чувства и восклицательные знаки.
– Это великолепно! Видя это, начинаешь понимать, что мы не зря идем в авангарде всего цивилизованного человечества. Городок в Окичоби – это какой-то новый Вавилон. Только башен там много больше. Мистер Годдарт обладает бешеной энергией! Похоже, он печет свои ракеты, словно хот-доги! Я рад, что участвую в этом хотя бы своими деньгами!
Миллионер смотал шарф и бросил его на кресло. С наслаждением вытянув ноги, он пошевелил ступнями, словно пришел с долгой прогулки.
– Вы знаете, Чарльз… В мире существует не так уж много вещей, в которых человек может быть уверен на все 100 %. Для меня теперь таковой является мысль, что Америка обязательно станет сверхдержавой.
Приняв шляпу из рук шефа, Линдберг повесил её.
– Любопытный термин…
– Если хотите – страной, доминирующей во всем мире!
– Капитаном мировой бейсбольной команды?
– Ну, если желаете… Вы не представляете, какое это ощущение! Мы уже уходим в отрыв от всего человечества именно потому, что наука дает нам все, что нужно – вещи, еду, лекарства… Наука и ничто другое, что бы там ни говорили коммунисты, опрокинула над нами рог изобилия – есть все. Бери, что нужно, и пользуйся!
Он прищурил глаза, словно смотрел в блистающее будущее.
– Я могу представить картину… Она вызывает у меня восторг и восхищение. Блистающая в недосягаемой высоте Америка и остальной мир… Нет, даже не у её ног. Гораздо, гораздо ниже… В скором времени, если все пойдет так, как я себе представляю, вокруг Соединенных Штатов останется мир дикости и нового варварства!
Линдберг недоверчиво покачал головой.
– Дикости и варварства? Это уже слишком… Вряд ли весь остальной мир так стремительно скатится вниз… Нет для этого никаких причин.
– Почему же скатится? Ничего подобного не будет! Просто мы так стремительно уйдем вперед, что медлительное движение остального мира не станет иметь никакого значения для нас! Это будет соревнование Ахилла и черепахи, только наоборот… Помните Зенона?
Летчик кивнул, но миллионер в его согласии не нуждался.
– Возможно, вам в это верится с трудом, но… Припомните мировую историю. Все эти древние персы и греки с римлянами… Я не думаю, что они думали о себе хуже, чем мы думаем о своей цивилизации. Но какими они кажутся нам с нашего места, без машин, электричества, связи… Разве там была наука? Нет!
– А что же там было? – озадаченно спросил великий летчик. – Или имена Пифагора, Сократа, Герона ничего для вас не значат?
Миллионер качнул у лица указательным пальцем.
– Баловство! Интеллектуальное баловство! И не более того! Наша наука производительна, а их – нет. Их ученые забавлялись, разгадывая загадки природы, а наши – ставят их на коммерческую основу! Именно это и определит разделение мира! Я в этом убежден!
– На богатых и бедных?
– Отнюдь! Разделение мира не пойдет по пути богатые – бедные. Это большевистский лозунг. Для реальной жизни это слишком просто, очевидно и прямолинейно, а поскольку мир все же развивается по спирали, думается, человечество ждет иная судьба!
– Но разделение все-таки будет?
– Видимо, да… Но деление пойдет по грани «умные – глупые»..
– Странное разделение…
– «Сытое брюхо к учению глухо»!
– А, вот что вы имеете в виду. Тогда уж следует обозначить такое противостояние как «головы и желудки»
– Головы и желудки? А что… Хороший термин! Я воспользуюсь им с вашего разрешения… Итак, головы станут собирать знания, а желудки – пить, есть и совокупляться…
– Сегодня, я думаю, именно этим путем с большим удовольствием и пошла бы большая часть человечества.
– В том-то его беда! Они бы действительно пошли, но только, слава богу, правительства стран понимают, что без науки, без «голов», как вы выразились, накормить всех не удастся. Но у меня отчего-то есть уверенность, что совсем скоро мы подойдем к этому барьеру вплотную. И тогда…
– Тогда?
– И тогда «головы», то есть те, кто станет заниматься наукой, из интеллектуального баловства превратят её в производительную силу, поставят законы мира себе на службу и…
– И?
– Наберутся смелости решить вопрос с «желудками».
В голосе его летчик различил торжество. Торжество человека, заранее причислившего себя к категории «умных».
– Надеюсь, что у умных хватит сообразительности не истребить тех, кто не может жить, как они? – почтительно спросил Линдберг. – В конце концов, они и сами зависят от них.
– Как?
– Воспроизводство, разумеется. Умные появляются из среды глупых. «Головы» растут из «желудков»! Возьмите СССР. Там не редкость, что в родне известного ученого отец рабочий или крестьянин!
Миллионер небрежно махнул рукой.
– Это у них. А у нас все будет иначе! Занятие наукой требует образования, а значит, денег. Мы не социалисты и не станем тратить деньги на образование масс. Нам хватит ученых из своего класса!
– А Мечта!? Великая Американская Мечта? Мы общество равных возможностей!
– Мечта пусть и останется мечтой. А если Америке не хватит собственных ученых, гораздо проще найти их в Европе. В бедной, нищей Европе! Мы будем брать их оттуда, словно ангелы, забирающие праведных в небесный рай!
Ему понравилось это выражение, и он повторил его еще раз.
– Именно как праведников в рай! А в нашей стране ученые должны стать новой кастой, воспроизводящей самих себя.
– В любом случае нам понадобятся рабочие…
– Разумеется, понадобятся! Конечно! Для этого нам должно хватить американских «желудков». Вы видели фордовский конвейер? О! Это гениально! Колоссальный рост производительности труда! Другие «желудки» будут только путаться под ногами и потреблять ресурсы. Очевидно, что деление на головы и желудки пройдет не только внутри общества. Граница пройдет и между нациями мира. Персы, китайцы, японцы, арабы… Подумайте, что они сейчас дают науке? Ни-че-го! От них только революции и беспокойство.
Летчик представил всю ту массу «лишних» людей и содрогнулся. Размах мыслей у миллионера был воистину миллионерский.
– И что с ними станет?
– Сберегая жизненное пространство Земли, «мозги» вряд ли уничтожат «желудки». Я думаю, что гении ближайшего будущего придумают какой-нибудь гуманный выход… Например, мистер Годдарт построит побольше своих ракет и отправит всех этих непутевых обживать соседние планеты. Может быть, хоть там из них чего-нибудь и выйдет!
Великий летчик облегченно засмеялся. Все-таки это оказалось шуткой…
– Вы, однако, оказывается, весельчак, мистер Вандербильт!
– Это верно… Поездка доставила мне истинное удовольствие… А что, позвольте спросить, так веселит вас? Может быть, за ту неделю, что меня не было, вы установили еще один рекорд?
Линдберг, продолжая улыбаться, кивнул.
– И какой же?
Знаменитый летчик достал из кармана сложенную вдвое бумажку и тряхнул ей.
– Я установил… Точнее, прямо сейчас установлю рекорд по передаче хороших новостей
– Англичане! – ахнул миллионер, отставляя в сторону всю фантастику и забывая о ракетах.
– Нет, мсье. Французы!
Авиатор развернул бланк телеграммы.
– Петен на свой страх и риск дал санкцию на использование аппарата мсье Лауни…
Миллионер привстал.
– И? Говорите! Говорите быстрее!
– Могу только сказать, что они его использовали.
Он развел руки в стороны.
– К сожалению, фотографий нет. Французский аппарат слабее нашего и сам Арарат, скорее всего, уцелел, но они обрабатывали склоны не менее двух минут!
– Когда?
– Два дня назад.
От переполнивших его чувств миллионер подошел к кабинетному роялю и сыграл первые такты «Марсельезы».
