Алексей Волков - Пластуны Его Величества
– Хорошо, а оружие тогда они берут где? – Кречетов перебил открывшего рот Мюллера. – Промышленности у них быть не может.
В принципе, подобный вопрос уже задавался, но полковник лелеял надежду, вдруг Бестужев узнал нечто новенькое?
– Говорят, покупают у людей Порта. А вот что это за люди, точно не скажу. Если верить Зитуле, то чуть не боги. Мол, они могут с легкостью покарать любого по отдельности и всех вместе, только не делают этого по доброте душевной. Лишь следят, чтобы люди могли жить свободными. А какая подлинная свобода без набегов и ссор? Но большие войны пресекают на корню.
– Опять по доброте? – хмыкнул Кречетов.
Как-то не очень верилось ему, опытному путешественнику и бывалому офицеру в могущественных бескорыстных дядей.
С добротой-то гораздо проще. Распускают слухи о своем могуществе, а сами просто не лезут в горы. Если у каждого жителя ружье, то война с аборигенами может длиться десятилетиями. Попробуй, выследи горца на его земле!
Озвучивать размышления Кречетов не стал. Только усмехнулся, давая невольный комментарий:
– Выступают против войн, но оружие продают всем желающим. Кстати, что в обмен предлагают аборигены?
Он посмотрел на Бестужева с явным интересом. Догадался ли выяснить, или нет?
– Основной ходовой товар – некая трава. Как я понял, наподобие анаши, но с гораздо более сильным эффектом. Вот она уходит нарасхват. Местные в основном живут впроголодь, лишь бы ружьишко прикупить. Все уходит в таинственный Порт. Кстати, очень высоко расценивается птица, которую искал наш знакомый. Но она почти не попадается. Селах, к примеру, богачом стал, когда отловил птенчиков, да сумел их в Барат доставить.
Богатым хозяина вряд ли назвали даже казаки, но все в таких вещах относительно.
– Остальные, выходит, не сумели, – понимающе кивнул Кречетов.
– Выходит, так, – согласился Бестужев. – Хотя, это уже не наши проблемы…
Глава восьмая
– И это ваши хваленные горцы? Да они просто трусы! – возмущению Чейли не было предела.
Она только что просмотрела снятые кадры, и имела все основания для недовольства.
– Посмотри сам, разве это нападение? Атаковали селение, и при первых же выстрелах дружно пустились наутек! Разве что, баранов прихватить не забыли!
Генерал тоже посмотрел снятый фильм, и потому прекрасно знал, о чем идет речь.
– Местные племена не настолько велики. Высокая детская смертность, довольно скудные урожаи. У них сложилась определенная двойственность в восприятии. Каждый мужчина кичится собственной смелостью, и действительно бывает крайне отважен, но в мало что решающих делах, наподобие коротких взаимных набегов, жизнь взрослого мужчины ценится достаточно высоко. Обрати внимание – минимум пять трупов в течение первых же минут. Вот аборигены и сочли миссию выполненной.
– Ты считаешь – дело маловажное?! – возмутилась Чейли.
– Для них – да. Они получили плату, отработали ее, и даже странно, что после этого еще устроили преследователям засаду, – спокойно поведал генерал. Помолчал и добавил. – Впрочем, ничего странного. Они прикрывали отход тех, кто угонял отару.
– Даже так… – новоделу казалось, будто хоть в этом аборигены постарались ради нее.
Хотя, сама Чейли им не являлась во плоти, да и не знали местные о ее существовании. О, ужас – женщины вдобавок ко всему занимали в горах подчиненное положение, и появись прославленная звезда среди дикарей, ее даже бы слушать не стали.
Засада выглядела гораздо эффектней нападения, но и тут упорного боя не получилось. Единственная разница – теперь бежали преследователи. Место было выбрано правильно, стрельба велась с такого близкого расстояния – захочешь, не промахнешься, но сам бой опять длился считанные минуты. Напрасно новоделы надеялись, что аборигены бросятся друг на друга с имевшимися у каждого саблями. Бросились, чуть помахали, после чего устремились в противоположные стороны.
– У аборигенов очень мало патронов, – внес дополнительный штрих в ситуацию генерал.
– Так продайте им побольше! Или – просто подарите, но с условием: пусть ведут настоящую войну, а не играют в игрушки!
Конечно, из уже имеющегося материала при умелом монтаже получался достаточно зрелищный документальный фильм, гораздо более кровавый, чем реальные события.
Сейчас как раз в кубе визора мелькали отдельные отобранные кадры. Падение раненых и убитых, стрельба…
– Стоп! – генерал голосом остановил показ.
– Что такое? – поинтересовалась Чейли.
– Смотри, – ее собеседник пустил сильно замедленный повтор заинтересовавшего его сюжета.
Какой-то человек в подпоясанной ремнем странной рубашке, отнюдь не похожей на наряды аборигенов, выстрелил, передернул затвор и сразу стал целиться опять.
– Как-то странно одет, – заметила новодел.
– Одет – ладно. У него многозарядная винтовка, – генерала больше интересовала военная сторона. – Между тем, мы таких местным не продаем. А взять больше им неоткуда.
– Ты хочешь сказать…
– Ничего я не хочу, – оборвал новодела начальник базы. – Только разобраться.
Оружие Чейли не волновало. Для нее главным было другое.
– Это все мелочи, Том. Лучше скажи, почему так и не были тронуты посевы?
– Я же говорил – табу, – напомнил генерал.
– Овцы, значит, нет?
– Угнать скот считается в порядке вещей. Как и захватить несколько человек из соседнего племени и использовать их в качестве рабов. Ладно. Все равно надо связаться с хитчами. Тебе ведь хочется, чтобы война продолжалась?
Солнце на небе старалось вовсю, и день был удушающее-жарок. Больше сказать про погоду нечего. Если же про настроение аборигенов, то в селении господствовала скорбь. Кто-то переживал из-за утраты близкого человека, кто-то – из-за потерянного имущества, а самые невезучие горевали по обеим причинам сразу.
Те, кого не коснулась беда, вели себя относительно тихо. Лишь в самом начале немного пошумели, покричали о том, что обязательно надо отомстить, а затем выплеснули эмоции, успокоились, и понемногу занялись делами. Разве что, ружья старательно держали под рукой, очевидно в ожидании повторного налета.
Кречетов на пару с Мюллером опять вернулись к бумажным делам, старательно вычерчивая кроки пройденного пути. Бестужев беседовал с хозяевами, время от времени докладывая узнанное начальнику. Буйволов с Кангаром и двумя казаками взяли коней и отправились на отдаленный луг, где Селах разрешил накосить травы. Двое других казаков занимались снаряжением. Отец Александр бродил среди туземцев, пытаясь понять их веру, но, в конце концов, задержался в доме, где молодая женщина горевала над раненым мужем.
А вот Миша остался не у дел. Вернее, дела у него были, но какие-то неинтересные. Как еще назвать возню с винтовкой? Собери, разбери… Тьфу!
О собственной беспомощности во время короткого боя Миша предпочел забыть, а занятый иными заботами урядник не мог в данный момент стоять у него над душой. Следовательно – свобода!
Остаться во дворе означала рано или поздно вернуться к той же винтовке, поэтому студент потихоньку ускользнул на улицу.
Очень хотелось совершить какое-нибудь открытие, не столь важно какое, да только как? Языка Миша не знал, а если б и знал, открытия не свершаются путем примитивного опроса. По крайней мере, когда сам не ведаешь, что именно надо спрашивать.
Приходилось рассчитывать на находки. В таких местах вполне могли сохраниться заброшенные храмы, какие-нибудь могильники или что-нибудь не менее древнее. Не в самой деревне, конечно, где-нибудь в окрестностях. Туземцам при такой жизни не до них, а вот пытливый человек сразу заметит следы минувших веков. И не просто заметит, но и сумеет разгадать их тщательно скрываемую тайну.
Движимый благородным научным зудом, Михаил выбрался за околицу, некоторое время озирался по сторонам, а потом решительно двинулся туда, где за кронами деревьев виднелась одинокая скала. Сам бы он непременно устроил на ней не жилище, так наблюдательную башню, а лучше, конечно, алтарь неведомому богу. Не потому что был язычником. Просто неведомому – это звучит солидно, гораздо солиднее, чем какому-нибудь там Будде, Аллаху или родному Христу.
Хотя студент формально считался православным, на деле в Бога он верил мало. Разве что, во время экзаменов, когда поневоле возносишь горячую молитву: «Пронеси!..» Да и не модно было верить в студенческих кругах. Новые учения, словно губка впитываемые молодежью, призывали уповать на разум, а на первое место неизменно ставили знания. От которых, правда, учащиеся бежали, как от чумы. Считали: основное уже известно, а преподают им заведомую чушь.
Основным в последнее время была новомодная классовая борьба и стремление к всеобщей свободе. Каждому времени – свое.
Лесок на практике оказался значительно дальше, чем решил Михаил, поглядывая на него от околицы. Зато и значительно меньше. Не лесок даже, а так, кучка деревьев сбоку от довольно густых зарослей каких-то явно садовых кустарников.
