Юрий Иванович - Империя иллюзий
Остановился внизу, присмотрелся сквозь листву. Грустно цокнул языком.
– И многих вы так предали?
Вместо ответа послышалось лишь испуганное мычание.
– М-да… значит, многих… На смертях наживаться нельзя, а посему и наказание будет соответствующим…
Сразу сверху под ноги коня плюхнулся кошель с деньгами и раздался сдвоенный голос:
– Прости!..
– Да нет, эти деньги останутся с вами, – решил Семен, разворачивая коня. Но отъехал недалеко, всего лишь на пять метров. Обернулся в седле и пробормотал: – Надо опробовать свой пятьдесят восьмой. Заодно и приговор приведу в исполнение.
В следующий момент все дерево занялось огнем: от корней до самой макушки. Вопли из двух глоток наверняка достигли и княжества Лотос. Но вскоре прекратились, а два тела, запутавшиеся в ветвях, так и остались догорать вместе с неповинной листвой. А брошенный кошель присыпало мелким, белесым пеплом.
Возле траншеи появилось новое действующее лицо. Гвардейцы на аркане приволокли подраненного командира уже погибшего десятка и с ходу, не в силах отвести взгляд от горящего дерева, отрапортовали:
– Охранял одиннадцать лошадей в овраге. Когда услышал вопли тех двоих… кхе… попытался уйти, но мы его сняли арбалетным болтом. Рана неопасная.
– Обыскать, усадить на коня! Перевяжите рану. Буду допрашивать его на ходу. Двигаемся дальше!
Плененный с ужасом переводил взгляд с траншеи с трупами своих подчиненных на дерево. Видимо, знал, что именно там обычно прятались проводники-предатели, и никаких сомнений об их судьбе у него не оставалось. А когда Загребной соединил удар большой силы с эманацией страха и покорности, то пленник окончательно превратился в безвольную тряпку. И на любой вопрос отвечал без раздумья или попытки хоть что-нибудь скрыть. Из этих ответов и вырисовалась общая картина происходящих здесь ужасов.
Отряд пограничников уже давно сотрудничал с так называемыми проводниками. С истинных контрабандистов они исправно и регулярно снимали дань, а вот всех остальных путешественников или просто искателей приключений грабили до последней нитки, убивали и зарывали тела в землю. Причем всегда действовали наверняка, ни разу не предложив банальный выбор «кошелек или жизнь!», – забирали все. Потому что побаивались нарваться на Шабена высокого уровня и потерять хоть одного подельника. Но, как говорится, сколько веревочке ни виться, а конец все равно найдется. Так и тут, нарвались.
Пока ехали к тракту, пленник рассказал все о преступлениях своего отряда, ответил на прочие косвенные и некосвенные вопросы и проинформировал, как и где пользоваться найденными у него кожаными лоскутами с гербом Айлона и несколькими чернильными оттисками. Последние фразы он уж договаривал, когда все остановились на Платформе и тройка демонов с озабоченными лицами прислушались к допросу. Как только Люссия поняла, в чем дело, так сразу потянула свой смешанный меч из ножен, и только резкий окрик Загребного остановил демонессу от немедленной расправы. Потом он уже чуть мягче добавил:
– Постой, все равно он будет казнен.
Пленник словно очнулся после этих слов и попросил:
– Только не затягивайте. Такой мерзости, как я, и в самом деле давно следовало умереть. И я… готов.
Они находились совсем рядом с древним трактом, по которому передвигались одинокие путники как верхом, так и пешком, громыхали крестьянские возы да очень редко проплывали кареты состоятельных людей. Как ни странно, но на группку из четверых всадников никто не обращал особого внимания, видимо, своих забот хватало. Да и в демоническом мире особого оживления не наблюдалось, разве что в пределах видимости на краю Платформы десяток древесных возводили какое-то жилье.
И так Семену стало неприятно на душе, так захотелось избежать очередного случая сделаться палачом и судьей в одном лице, что у него зубы свело от внутренней дрожи. Кое-как с этим справившись, он сказал первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать:
– Тебя как зовут?
– Ганидем…
– Твоя участь решена, но мне неприятно сейчас даже думать о казни.
– Верю, господин, верю… Я сам удивляюсь тому, что с таким никчемным существом еще можно дышать одним воздухом. Но вы имеете полное право не марать о меня руки, поэтому прошу дать мне меч или кинжал, у меня еще остались силы умереть самому.
– Ладно, Ганидем, если тебя готовы принять в пятом эфирном слое…
С этими словами Семен спешился, подошел к пристяжной лошади и достал из тюка с оружием короткий меч, вставил его рукоятью в расщелину между камнями и указал на острие приглашающим жестом:
– Вот твой палач! – Затем опять вскочил на своего коня и посоветовал решительно спешивающемуся смертнику: – Начинай действовать только после того, как мы хоть немного проедемся по тракту.
– Хорошо. – Взгляд Ганидема стал таким безумным, потусторонним, просветленным и решительным одновременно, что все люди и демоны почему-то вздрогнули. – Пусть вам в пути сопутствует удача, странники…
После этого раненный в бедро пленник опустил голову и прошагал к торчащему из земли мечу. Весь мини-отряд так кучно и выехал на тракт и двинулся по нему, постоянно оглядываясь на одиноко стоящую на обочине фигуру. И лишь частично совместившаяся с Загребным маркиза Фаурсе горячо зашептала ему прямо в ухо:
– Зачем ты оставил его в живых?!
– Мне кажется, этот разбойник и так уже умер, – стараясь, чтобы остальные спутники их не услышали, ответил Семен. – Физическая смерть его не испугает, скорее станет благом…
– Хм… сейчас посмотрим…
– Постой! – Он отстранился, пытаясь заглянуть своей собеседнице прямо в глаза. – Но откуда ты поняла, что он останется жить?
– Догадайся с первого раза!
– О-о-о!.. Неужели? Да ты перескочила на двадцать девятый! Иначе…
Иначе демонесса ни в коем случае не смогла бы рассмотреть, что граф Фаурсе оставил в расщелине между камнями лишь иллюзию боевого оружия из железа. Умения пятьдесят шестого уровня ему это позволяли без труда, чем он и воспользовался, руководствуясь нежеланием казнить и еще каким-то спонтанным, подспудным чувством.
Они оглянулись одновременно как раз в тот самый момент, когда командир пограничного десятка преступников, уже казненных дланью судьбы, раскинув руки в стороны, упал на блестящее лезвие, которое вылезло у него из спины. Упал и замер без малейшего движения.
– Да-а… прямо сердцем, – послышался одобрительный шепот одного из гвардейцев. Второй тоже его поддержал с философскими нотками в голосе:
– На этот раз – насмерть…
Тогда как Люссия опять с недоумением зашептала:
– Иллюзия меча вот-вот пропадет, но тем не менее он и в самом деле мог умереть. Если настроился только на смерть…
И только Загребной обратил внимание на совершенно другой аспект события. Если до того никто на обочину практически не смотрел, то в момент падения самоубийцы на меч чуть ли не все поголовно люди, находящиеся на тракте, в едином порыве посмотрели в сторону происходящего. Послышались громкие вскрики, изумленные восклицания, кто-то остановился, кто-то ускорил движение, стараясь подъехать ближе и рассмотреть мертвого получше. Вот уже остановились сразу две телеги, и горстка крестьян сошла с тракта. Остальные зрители тоже спешно подтягивались, и, скорее всего, через минуту-две на том месте будет не протолкнуться.
– Галопом! – скомандовал Семен, первым подстегивая своего коня.
Дальше старались ехать не оглядываясь, и, только когда скрылись за первым поворотом, сильно сомневающаяся демонесса выкрикнула:
– Все-таки зря ты его оставил в живых! Если не хотел сам – дал бы мне.
Некоторое время он скакал, словно не слыша голоса из демонического мира, и лишь когда порицание готово было сорваться с уст во второй раз, неожиданно выкрикнул в ответ:
– Забудем о нем! Разбойник умер!
Глава восьмая
Город Пачере
Так и мчались весь день, сменяя животных и не делая ни единого привала. Ночь провели в какой-то захудалой гостинице, в которой отсутствовали элементарные удобства. И вот там, рассматривая, как Люссия старается незаметно растереть свои ягодицы, командир мини-отряда запоздало раскаялся: «И куда мы так мчимся? Насколько я теперь чувствую, Федору непосредственная опасность не грозит, разве что в дальней перспективе. Да и то как-то неопределенно. Значит, можно чуток сбросить темп, иначе маркиза не выдержит. Вон ее как всю выворачивает, а здесь даже ванны нет, хотя кухни обоих миров совмещены…»
Поэтому во время ужина он достал карту, поводил по ней пальцем и с решительным видом обрадовал своих подчиненных:
– Следующую ночь проведем в столице.
– Но там ведь опасно! – без промедления воскликнула демонесса. – Там жесточайший полицейский надзор.
