Василий Орехов - Железный доктор
Второй неуклюже передвигался на металлических узких гусеницах, предназначенных для гладкой поверхности, и нуждался в постоянной помощи товарища, застревая и падая на многочисленных неровностях. Как он взобрался на холм, можно было только догадываться, равно как и о том, чем был до Катастрофы этот помятый и побитый цилиндр метровой высоты. Если бы Рождественский смотрел культовый некогда фильм «Звездные войны», то, наверное, мог бы сравнить его с тамошним роботом R2D2, но лейтенант этого старья не видел. Новый век принес новые стандарты творчества и новых кумиров, так что плоское кино уже почти никого не интересовало, кроме горстки замшелых киноманов со снобских форумов.
Когда механическая парочка проникла в бывшее помещение «Книжной планеты», лейтенант сразу открыл глаза, едва услыхав скрежет металлических гусениц по битому бетону и шипение старого гидравлического привода ходуль экс-уборщика. Военврач даже успел сориентироваться и вытянуть руку с пистолетом в направлении появившихся монстров, однако в то же мгновение уборщик выстрелил. С громким хлопком вылетевший из пылесосного раструба свинцовый шар размером со сливу выбил пистолет из все еще слабой руки Рождественского. Лязгая траками, второй биомеханизм деловито подкатил к Володе и завис над ним, угрожающе наклонившись и потрескивая электрическими разрядами, срывающимися с поднятых вверх рук-контактов. В сыром воздухе запахло озоном, ржавым железом и смазочной жидкостью.
На самом деле эти два чудом уцелевших представителя так называемых примитивов были едва ли не самыми безобидными представителями Пятизонья. Но после встречи со сталтехом и битвы в подземном тоннеле Володя не делал различий между стальными чудовищами. Поэтому он пару мгновений зачарованно смотрел на то, как низенький гусеничный биомеханизм продолжает искрить и пощелкивать, а мутировавший уборщик, не опуская своего странного оружия, обходит их обоих по широкой дуге.
Далее все завертелось и замелькало, словно электрический детский волчок со смещенным центром тяжести.
Володя, не рассчитывая на левую руку и не имея возможности снять пистолет с крепления на левом бедре онемевшей от удара, но вполне подвижной правой, сделал вроде бы глупый, но неожиданно действенный ход. Он сгреб с пола пару расквашенных томов и в отчаянии швырнул в приближающегося уборщика, который с его пушкой выглядел более угрожающим.
Примитив тут же выстрелил, но не попал, потому что одновременно пытался неуклюже увернуться от броска. Он даже не оценил низкую степень опасности Володиного снаряда, просто автоматически отреагировал на раздражитель. Под левую ходулю подвернулась книга с подходящим названием «Непоседа», биомеханизм зашипел гидравликой, зашатался и с грохотом рухнул на пол, протягивая манипуляторы то ли к Рождественскому, то ли к своему подельнику за помощью. Подельник перестал угрожающе искрить и покатился спасать приятеля.
В этом он, впрочем, так и не преуспел, потому что внезапно вымелькнувший из дверного проема темно-красный луч пронзил и вскрыл его приземистое тело-цилиндр как консервную банку. Металл по границе разреза тут же вскипел, вспух безобразным багровым рубцом, дохнув в сторону военврача яростным жаром. Смертельно раненный робот судорожным движением угрожающе развернулся к дверям на одной гусенице, пытаясь зафиксировать нового противника. Внутри его корпуса что-то взорвалось с легким хлопком, выбросив через вентиляционные щели клубы черного вонючего дыма, удушливо потянуло горелой изоляцией.
Второй примитив истерично бился на полу, упираясь манипуляторами и пытаясь встать. При этом он непрерывно палил из своей пневматики; свинцовые шары энергично рикошетили от потолка, и Володя инстинктивно прикрылся рукой, чтобы не схлопотать в лоб. Поэтому он не увидел трагической кончины второго биомеханизма, который добили в упор еще одним выстрелом.
– И кто тут у нас, спрашивается? – раздался веселый голос с хрипотцой. – Мама родная – военный! Что, военный, вляпался?
Володя убрал руку от шлема.
Перед ним стоял высокий и массивный человек в таком же драном и битом, как у Бандикута, скафандре, поверх которого был накинут коричневый плащ. Совершенно лысый, череп покрыт старыми шрамами, лицо широкое и мосластое, как у типичного братка прошлого века. Довольная ухмылка от уха до уха, словно беспомощный военврач стал для него приятным сюрпризом. Но особое внимание Рождественского привлекло легкое красноватое свечение вокруг правой ладони незнакомца. Тот, перехватив Володин взгляд, с досадливым видом стряхнул свечение с руки, словно грязь, и крикнул, не поворачивая головы:
– Где ты там, Карапет? Тут еще живой мужик валяется. Из-за Барьера, между прочим! Хочешь потрогать?
– Иду, иду, – сварливо отозвались из-за стены.
Володя завозился, пытаясь сгруппироваться, но лысый предостерегающе направил на него палец:
– Не дергайся, военный. Очень не советую. И пистолет не трожь. А то живьем зажарю.
Поскольку никакого оружия в руках у незнакомца не было, военврач сообразил, что перед ним – энергик, представитель самого распространенного типа сталкеров, обладающих способностью управлять энергией. Он действительно запросто мог поджарить Володю, направив на него тепловой или электрический удар при помощи собственных имплантов, оплавившихся в момент Катастрофы. Поэтому Рождественский предпочел не испытывать судьбу, которая и так была в последнее время чересчур благосклонна к нему.
Прихрамывая, в дверном проеме показался второй сталкер. Этот был совсем не боевого вида: пузатый, пожилой, с жесткой черной щетиной на носатом и щекастом смуглом лице. Через защитные очки на мир смотрели его унылые, словно у крупной собаки, карие глаза. Одет пузан был в какую-то стеганую фуфайку, обшитую пластинами металла; на тыльной стороне запястья правой руки у него был прикреплен армган.
– Зачем кричал, Бордер? – все так же сварливо спросил он. – Валяется человек – и пусть себе валяется, да? Или сам убить не можешь?
– Убить успеем, – возразил Бордер. – Сначала поговорить бы надо. Не так часто к нам из-за Барьера гости приходят. Военный, лейтенант... Медик, правда, ну да это фигня, мало ли что можно на скафандр налепить. – Он оттолкнул ногой безмолвный, истекающий струями черного дыма биомеханизм, который отъехал на гусеницах к стеллажу и тихо стукнулся об него.
– Я действительно медик, – проговорил Володя, не ожидая, впрочем, от этого особенной пользы.
– Сейчас проверим. – Карапет подошел к нему поближе, воняя застарелым потом, присел на корточки, заглянул в глаза и потребовал тоном доцента-экзаменатора: – Расскажи-ка мне... э-э... ну, к примеру, о методах диагностики цирроза печени.
Володя на миг закрыл глаза, поразившись неуместности и неожиданности вопроса. Но отвечать следовало поскорее, и в мозгу привычно пришли в движение невидимые колесики, потащившие за невидимые нити из темных закоулков страницы давно прочитанных учебников.
– Значит, так... – забормотал Рождественский. – Начальным этапом диагностики при первом обращении больного к врачу является... является уточнение жалоб пациента и общий осмотр больного. Благодаря высокой компенсаторной возможности клеток печени развитие цирроза может долгое время оставаться бессимптомным. Однако большинство больных циррозом жалуются на общее недомогание, слабость, потерю аппетита, снижение веса, кожный зуд, боли в суставах, выпадение лобковых волос, снижение либидо, нарушение менструального цикла...
– Лобковых волос, надо же, – хмыкнул Бордер.
– Дальше, дальше, – ласково произнес толстяк, снимая с Володи пистолет. От него ощутимо пахло потом и чесноком. Откуда у них в Академзоне чеснок? – Какие еще симптомы?
– Н-ну... Часто присутствуют нарушения работы желудочно-кишечного тракта: тошнота, рвота, диарея, обесцвечивание каловых масс, непереносимость жирной пищи и алкоголя. Нередко у больных циррозом отмечается повышение температуры тела. Боли в правом подреберье являются классическим симптомом цирроза печени... – Володя замялся, но тут же вспомнил: – Как правило, боли тупые, ноющие. Появление болей связано... связано с растяжением капсулы печени, хорошо иннервированной блуждающим нервом. Увеличение размеров печени устанавливают при общем осмотре больного. Далее...
– Хватит, – махнул рукой Карапет и поднялся. Повернувшись к своему спутнику, уверенно сказал: – Бордер, он в самом деле врач.
– Тогда он нам действительно не нужен, – незамедлительно решил лысый Бордер.
Толстяк поднял исцарапанный армган.
Володя понял, что теперь ему уж точно крышка. Не было смысла даже бросаться на Карапета, потому что лысый энергик тут же испепелит его мощным зарядом. Поэтому военврач обреченно смотрел на внушительный нос смуглого толстяка с большой бородавкой на кончике, а в голове вертелся совершенно неуместный – или, наоборот, вполне своевременный – анекдот про нелепую смерть, которая пришла к мужику в клоунском наряде.
