Александр Баренберг - «Ради жизни над землей». Воздушный авианосец
Заодно в достаточно сильном освещении, проникавшем сквозь входное отверстие в «предбанник» пещеры, впервые внимательно осмотрел трофейное оружие. Да, как мне сразу и показалось – это новодел, изготовлено уже здесь, в Метрополии, а не позаимствовано из внушительных запасов, доставшихся от эсэсовских «дедушек», в отличие от большинства карабинов, захваченных нами на сбитых дирижаблях. То были оригинальные маузеры, в основном – образца последних военных лет, с упрощенными штампованными деталями. Наверное, местные поделки серьезно уступали им в качестве, раз стояли на вооружении только у менее «боевых» караульных частей. Штурмовиков же Патрульной Службы, находящихся на переднем крае, старались вооружать «настоящими» карабинами, несмотря на немалый износ стволов.
То, что производство патронов в Метрополии наладили уже давно, я знал – все захваченные нами боеприпасы несли следы местного изготовления. Осечки, судя по довольно скудному опыту использования трофейного оружия, случались частенько – видимо, состав наполнителя капсюля, смастряченного местными химиками, не сильно соответствовал оригинальному. Но и в таком виде изготовление патронов являлось серьезным достижением немецких «попаданцев», позволившим им почти подмять все остальные народы на планетке. Ну а «новодел» карабина я вообще держал в руках впервые. Да, отличия очень заметны. Качество обработки оставляет желать, как говорится… Шлифованные поверхности – только у самых ответственных деталей. Остальные примыкают друг к другу кое-как. Воронение либо какая другая поверхностная обработка металла отсутствуют. Эту дуру надо тщательно чистить и смазывать каждый день, иначе заржавеет в момент! А чем смазывать, кстати? Заглянул в кожаную сумку, стянутую с трупа караульного вместе с оружием. Кроме запасной магазинной коробки и нескольких пачек с патронами там обнаружились и куски ветоши, а самое главное – бутылочка из мутного непрозрачного стекла, плотно вставленная в специальный защитный кармашек. Вскрытие подтвердило: это какое-то масло, явно предназначенное именно для ухода за карабином. Смочил чуть ветошь и протер внешнюю поверхность ствола и затвора – для разборки оружия сейчас был бы не самый удачный момент.
Товарищи все не возвращались, и я, с завистью посматривая на мирно подремывавшего Ощутилло, начал понемногу беспокоиться. Они, конечно, все люди опытные, но, что такое местный лес, я успел достаточно навидаться. Варвары, видимо, тоже стали тревожиться, так как пламя притихшего было обмена мнениями в их кругу вновь разгорелось. Через пару минут от них отделился самый, вероятно, авторитетный после ушедшего в разведку вожака человек и подсел ко мне. Хочет спросить чего? Ну, пусть попробует.
Варвар попробовал. Судя по звучанию слов, он пытался разговаривать по-русски, и все бы хорошо, да вот только понять ничего у меня не получилось. Сносно знали язык только вожак и еще один, погибший вчера в борьбе с пиявками, остальные довольствовались переводом. Варвар попробовал другую фразу. С тем же успехом. Я отрицательно помотал головой. Тогда переговорщик, осознав тщетность усилий, лишь односложно выругался, причем тут я как раз все понял. Так как ругался варвар почему-то по-немецки.
После данного открытия диалог сразу наладился. Оказалось, варвар неплохо болтал на языке своих поработителей, да и остальные, судя по их реакции, тоже. Что, в общем, неудивительно. Это я тормоз, надо было раньше догадаться! В плену-то они уже давно, успели нахвататься. Вот то, что некоторые знают русский, как раз странно. Разговор зашел о наших дальнейших планах. Что мы собираемся делать и куда направиться. Честно сообщил, что будем двигаться дальше на восток, в поисках передовой базы союзников. Предложил варварам идти с нами. Вместе веселее, а других вариантов особо и нет – Западный «континент» (почему-то именно это определение закрепилось за каждым из трех полуостровов поперечником в несколько сот километров) соединялся с Восточным узким, шириной около шестидесяти километров, перешейком, и мы вместе с Метрополией находимся недалеко от его горловины. То есть кроме как на восток идти пока и некуда. Мои собеседники карты, разумеется, никогда в жизни в глаза не видели, поэтому им пришлось поверить мне на слово. Сами они толком и не знали, где находятся, а уж о месте обитания родного племени и вовсе понятия не имели. Где-то «в десяти переходах от русской деревни». То есть все, что можно было уверенно сказать – это наверняка на Восточном «континенте». Так что пусть пока идут с нами.
Как раз когда мы достигли консенсуса в данном вопросе, вернулись разведчики. Целые и невредимые, слава Создателю. Хотя в Коммуне так не говорят, они же все потомственные атеисты…
– Где вас столько носило? – возмутился я. – Ведь собирались только осмотреться!
– Пытались как-то определиться на местности, – ответил за всех Везунчик, выглядевший довольным.
– И как успехи?
– Примерно определились. Правда, пришлось залазить на очень высокое дерево, согнав оттуда пару крылатых ящеров. Зато стало ясно, куда идти, – продолжал делиться подробностями командир, тыча в начерченную мной еще в лагере на грязном лоскутке ткани карту. – Мы удалились от Периметра километров на двадцать на северо-восток, пройдя под окаймляющей Метрополию с этого направления небольшой горой. До указанной тобой излучины отсюда километров пятнадцать-двадцать почти строго на восток. Может быть, стоит забрать чуть к югу. Если ты, конечно, ничего не напутал.
– С чего бы ему напутать? – вдруг подал голос никуда не ходивший Ощутилло. – Он, оказывается, и по-немецки очень хорошо шпарит! Интересно, откуда такие познания?
Все с нехорошим интересом уставились на меня. Крепыш даже положил руку на спусковую скобу карабина. Вот это прокол так прокол! И ведь настолько прилежно делал вид, что спит, гад! А на самом деле слушал мою болтовню с варварами. Однако придется что-то объяснять! Ладно, мы уже не в лагере, можно, наверное, и сказать всю правду.
– Я не кочегар с дирижабля. Я его командир, – будничным тоном признался я, как будто сообщил ничего не значащую подробность.
С минуту товарищи переваривали сказанное. Первым «очнулся» Везунчик:
– Погоди… так ты, получается, тот самый Пришедший, о котором столько говорили в последнее время?
– Получается!
Глава 8
Просто так, свободно идти по лесу, не отслеживая краем глаза перемещение бригадира-надсмотрщика, оказалось несколько непривычно. Даже недолгое пребывание в лагере привило определенные рефлексы, от которых так быстро не избавиться. Поэтому, несмотря на вроде бы тот же лес и то же небо, просвечивающее сквозь густые заросли где-то там высоко над головой, что и в лагере, ощущения были совсем другими. С одной стороны – ты сам себе хозяин, с другой – столь ненавистный ранее забор с колючей проволокой более не защищает тебя от разнообразных зубасто-клювастых тварей. При воспоминании о предыдущих походах по лесу становится немного жутко.
Правда, мы вооружены. Благодаря «правильной» методике побега и немалой доле удачи, в нашем распоряжении четыре карабина с запасом в пять-шесть десятков патронов на каждый, терпеливо ждущих своего часа аккуратно уложенными в заводские картонные коробочки в обоймах по пять штук. Надолго, конечно, не хватит, но мы рассчитываем добраться до своих не более чем за неделю. Если передовой пост союзников уже снят, тогда нам по-любому конец: до расположения основных сил не добраться точно, слишком далеко. Но надо надеяться на лучшее.
Остальные члены отряда вооружены топорами или, в худшем случае, стальными лопатами с заточенной наскоро, за время перехода по пещере, кромкой, имеется и несколько длинных ножей с кухни, а также трофейных кинжалов. Разумеется, от крупных ящеров этим не спастись, но вряд ли те нами заинтересуются – слишком мелкая добыча. А от остальных есть шанс отбиться, главное – клювом не щелкать и не привлекать внимания!
Не успел я об этом подумать, как не прощающая даже малейших ошибок экосистема планетки доказала данный тезис на практике. Из густо заросшего высокой и плотной травой болотца, по краю которого мы проходили, внезапно выпрыгнула продолговатая зеленая туша. Не успел я моргнуть глазом, как зубастая пасть сомкнулась на ноге шедшего в паре метров передо мной варвара. На долю секунды все замерло, и удалось рассмотреть четырех– или пятиметрового крокодила. Самого обычного, даже не летающего. Впрочем, судя по не характерному для его земных собратьев способу нападения – многометровому прыжку, видимо, с помощью толчка мощными лапами в условиях низкой гравитации, – это мог быть переходной вид на пути к уже встречавшимся мне летающим крокодилам.
Разумеется, все эти рассуждения пришли мне в голову позже, а пока лишь подумалось, что товарища еще можно спасти – прыгнуть обратно в болото задом наперед, да еще и вместе с добычей в зубах у рептилии вряд ли получится. И мы успеем ее пристрелить, благо крокодил попался сравнительно маленький. Вот щас всажу ему пулю в такой близкий, наполненный естественной злобой хищника глаз! Однако и тут я ошибся. Пока рука только начинала приподнимать карабин, тварь предприняла «ход конем». Пользуясь преимуществами малой силы тяжести, крокодил в долю секунды приподнял себя на мощном, свернутом полукольцом хвосте, рывком развернул туловище на сто восемьдесят градусов и тогда уже оттолкнулся задними лапами. Еще через мгновение рептилия вместе с добычей исчезла в болотных зарослях. Его жертва в шоковом состоянии от неожиданного нападения успела только раз издать крик, тут же захлебнувшийся. Видимо, в прямом смысле слова, судя по донесшемуся из болота громкому бульку.
