Алексей Евтушенко - Отряд-3. Контрольное измерение
– И места для «Маши» и «Ганса» во дворе больше чем достаточно, – добавил Вешняк. – И печка есть – можно растопить.
– Это не печка, – сказал Шнайдер. – Это называется камин.
– Какая разница… – пожал плечами рязанец. – Главное, чтоб тепло было и пищу горячую можно приготовить.
– Опять же, забор высокий и крепкий, – подвёл итоги Михаил. – Все, вызываем наших. Давай, Курт, связывайся. Мы относительно их на северо-востоке. А я на крышу слажу – посигналю им фонариком, чтоб уж наверняка…
Места в особняке, действительно, хватило всем. Девятикомнатная махина обставлена была с вызывающей роскошью, и, хотя мебель изрядно запылилась, все в доме было в целости и сохранности. Впрочем, ночевать, в целях безопасности, решили в трёх комнатах на первом этаже, стащив сюда дополнительные подушки и одеяла. Машины оставили во дворе, переведя их в режим попеременного бодрствования-стражи (сенсорные системы слежения вездеходов вполне могли заменить глаза и уши самого бдительного часового и в случае чего поднять тревогу). Разожгли камин, приготовили ужин, поели, заварили чай. Аня отыскала где-то в недрах кухонных шкафов десяток свечей, и теперь, за большим общим столом, в их мерцающем живом и тёплом свете, лица солдат выглядели по домашнему мягкими и расслабленными.
– Хорошо, – отдуваясь, сообщил Вешняк, отодвигая от себя большую фарфоровую чашку с чаем. – Прямо как дома. Если бы еще и сахар был кусковой, то просто-таки ничего больше для счастья и не надо.
– А чем тебе чай в Доме Отдохновения не нравился? – спросил Майер. – Что-то я не помню, чтобы ты там также блаженствовал. А ведь чай тот же самый.
– Ничего вы, немцы, в чаях не понимаете, – подмигнул Вешняку Валерка Стихарь. – Одно дело пить его на Лоне – путь красивой, удобной и замечательной, но, всё же, чужой планете, и совершенно другое – здесь, на Земле, да ещё и в России. Горячий, свежезаваренный, из настоящей фарфоровой чашки. Не чай – сказка. Не знаю, как вы, а я Серёгу понимаю. Тоже сейчас начал чувствовать, что домой вернулся.
– Вообще-то, есть такое чувство, есть, – добродушно подтвердил Дитц, откидываясь на спинку стула и вытягивая свои длинные ноги. – Хоть мы и не в Германии. Пока, надеюсь. Только мне лично для полного счастья не кускового сахара не хватает, а людей. Убей – не пойму, куда все подевались. Такое впечатление, что жители в один прекрасный момент все бросили и разом сбежали.
– При этом, практически, в чём были, – заметил Шнайдер. – Мы заходили в несколько домов и квартир. Вещи целы. То есть, те вещи, которые лично я бы прихватил с собой, будь у меня время собраться.
– Помните, Распорядитель говорил, что по его данным человечество на самой грани уничтожения? – сказал Хейниц. – Может, оно уже того… уничтожилось, а мы опоздали?
– Типун тебе на язык, – пробормотал Вешняк и потянулся налить себе ещё чаю.
– Нет, Карл, – качнула головой Аня. – Я бы почувствовала.
– А сейчас ты что чувствуешь? – спросил Велга.
– Люди есть. И не очень далеко. Просто мы пока их не нашли. Или они нас.
– И на том спасибо, – усмехнулся Александр.
– Не стоит переоценивать мои способности, – пожала плечами Аня. – Я не строю предположений, а говорю лишь то, что знаю точно.
– Вообще-то, и так понятно, что люди должны быть, – сказал Дитц. – Мы же разведчики и прекрасно знаем, что бесследно никто не исчезает. Давайте мыслить. Первая мысль такая: если бы люди погибли, мы обнаружили бы трупы. Однако, их нет. То есть я не исключаю, что где-то в городе лежит десяток-другой мертвецов, но, если бы погибли все, мы бы по ним буквально ходили. Значит что? Они ушли, как и было сказано. Теперь следующий вопрос. От чего уходят или бегут люди?
– От смертельной опасности, – подсказал Велга. – Обычно так.
– Какого рода бывают смертельные опасности?
– Война. Эпидемия. Природные катастрофы. Голод.
– Ничего из перечисленного не наблюдается, – заметил Валерка Стихарь. – Я вот, кстати, вспомнил, историю со шхуной «Мария Целеста». Знаете о такой?
Солдаты переглянулись.
– Что-то слышал, – почесал в затылке Майер, – но подробности…
– Ее нашли брошенной экипажем. В абсолютно целом состоянии. Даже столы были накрыты к ужину. То есть, люди просто спешно сели в шлюпки, в чем были и отчалили в неизвестном направлении.
– А их потом нашли? – спросил Малышев.
– Нет. В том-то и дело. Никто до сих пор ничего понять не может. Судно не терпело бедствия, на нём было вволю запасов воды и продовольствия. А экипаж сбежал. Как будто смертельно чего-то испугался. Понимаете, к чему я клоню?
– Ага, – сказал Шнайдер. – По-твоему, жители этого города смертельно чего-то испугались и спешно сбежали в леса? Но что-то в лесу мы их не видели.
– Леса в России большие, – сказал Валерка. – Вам ли не знать… И, кстати, думаю, что не только из этого города люди ушли. Мы ведь шарили по эфиру – пусто. Может, конечно, плохо шарили, но всё равно. Будь в городах живые, кто-нибудь обязательно использовал бы радио. Хотя бы для того, чтобы дать о себе знать другим.
Помолчали.
– Загадки и тайны, – вздохнул Дитц. – А также тайны и загадки. Что-то в твоей мысли, Валера, есть. Одно плохо. Мы не знаем, что именно произошло с экипажем этой самой шхуны… как её…
– «Мария Целеста», – напомнил Стихарь.
– Вот. И что здесь произошло, тоже не знаем. Ситуация похожая, но и только. В общем, как всегда, мало разведданных. Впрочем, торопиться нам, как я понимаю, некуда. Пока, во всяком случае. А значит…
– Спать, – сказал Велга. – Уж что-что, а хороший сон, никогда и никому не вредил. При условии, конечно, что караулы выставлены и бдят.
– На «Ганса» и «Машу» полагаться не будем? – осведомился Дитц.
– Я бы не рисковал. Они хоть и живые, а всё же машины. Мало ли что…
– Разрешите, я первый, – вызвался Вешняк. – Чаю напился крепкого, спать не хочу пока.
– Добро, – кивнул Велга. – Через час тебя сменит Майер. Ну и дальше соответственно графику. Не маленькие, сами разберетесь в очерёдности.
Через десять минут свечи были потушены, и отряд, за исключением сержанта Сергея Вешняка, спал крепким сном.
Глава девятая
Утро выдалось солнечным.
Леонид Макарович давно привык вставать рано, не взирая на погоду и самочувствие, но всё же чистое небо любил больше обложных дождей, а потому, только проснувшись и поглядев в окно, почувствовал определённый душевный подъём и даже некую, уже изрядно подзабытую общую бодрость организма. Непроизвольно Леонид Макарович покосился на спящую рядом четвертую, самую молодую жену, черноволосую Смолку, почесал, прислушиваясь к собственным ощущениям, заросшую седыми волосами грудь, решился и нырнул под одеяло к юному жаркому телу. С вечера заждавшаяся ласк Смолка, даже толком не просыпаясь, повернулась поудобнее, и вскоре Леонид Макарович сполна доказал молодой жене и самому себе, что жизнь, вопреки подступающей старости, продолжается. В совсем уже замечательном расположении духа он поднялся с постели, умылся приготовленной с вечера водой, оделся и вышел во двор заводоуправления. И тут же увидел, поджидающего его разведчика. Звали разведчика Соболь (когда-то парень носил фамилию Соболев и был к тому же проворен и ловок, словно упомянутый зверёк). Облаченный в изрядно потрёпанный камуфляж армейского образца, Соболь терпеливо сидел на корточках прямо напротив двери, посреди двора и явно ждал появления вождя.
«Что-то случилось», – подумал Леонид Макарович и прислушался к собственным ощущениям. Интуиция крайне редко его подводила, что, вкупе с умением принимать ответственность на себя, а также известной жестокостью, и сделало его вождём. На этот раз ощущения продолжали оставаться приятными.
Хорошие новости? Редко, но бывает. Ладно, но сначала – завтрак.
– Завтракал? – спросил он у Соболя, не здороваясь.
Разведчик молча покачал головой, по опыту зная, что вождь не любит лишних слов.
– Есть что важное сообщить?
Соболь кивнул.
– Хорошо. Пойдем, что-нибудь съедим. Не люблю новости на голодный желудок.
В столовой дежурные поварихи уже приготовили завтрак. Умяв тарелку овсяной каши, Леонид Макарович отхлебнул травяного чая (настоящий, экономя, пили только по праздникам и особым случаям) и приказал:
– Рассказывай.
– У нас гости, – сообщил разведчик. – Видел их сегодня ночью в городе.
– Рабы или люди?
– Не смог разобраться. Они приехали на машинах.
– На… чем?!
– На машинах, Леонид Андреевич. На самых настоящих машинах. Два вездехода. Большущие… И странные какие-то. Я таких никогда не видел. Даже в кино и на картинках. Ни колёс, ни гусениц. Плывут над дорогой. А в них – девять человек. В одной пять, в другой – четыре. И опять странность. Восемь мужчин и одна женщина. Разве так бывает?
– Да уж, – хмыкнул Леонид Макарович, в подчинении которого на сегодняшний день было, не считая детей, двести тридцать человек сто пятьдесят из которых составляли женщины и ещё двадцать – дети. – Интересное соотношение. Ни колёс, ни гусениц, говоришь… Может быть, на воздушной подушке? Хотя, что это я… не в этом же дело… Ты уверен, Соболь, в том, что видел? Сушеных грибочков, часом, с вечера не отведал?
