Владимир Поселягин - Беглецы
— Потомки… пришли вы ко мне не просто так. Что вы хотите?
— Встретиться с Императором.
— Но для этого же есть секретариат, — недоуменно сказал адмирал.
— Это конечно так, но по мы из будущего, и все шпионы, которые работают в близи Императора нам известны. Поэтому были вынуждены обратиться только через вас для прямой встречи.
— Почему именно я?
— Герой Крымской войны, не может предать… — сказал было я, но был прерван открывающейся дверью. В кабинет въехала тележка, которую вкатил слуга. Быстро расставив на столике у дивана пару бутылок красного вина, и несколько тарелок с салатиками и фруктами.
— Можете быть свободны, — нетерпеливо приказал адмирал, и как только слуга вышел спросил: — Герой войны? Крымской?
— Как много вопросов и как мало ответов, — улыбнулся я, но ответил, на требовательный взгляд адмирала, взяв один из бокалов и протягивая его адмиралу: — Крымская война тысяча восемьсот пятьдесят третий-тысяча восемьсот пятьдесят шестой, или Восточная война — война между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. Боевые действия разворачивались на Кавказe, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Черном, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму… э-э-э, — завис я, так как дальше просто прочитать не успел. Поездка от дома была быстрой, да и трясло там не милосердно.
— И это все?
— Что успел прочитать то и рассказал. Вот здесь полный рассказ, правда я сам с трудом разбираю что тут написано, — сказал я и встав, стал расстегивать мундир. Достав тоненькую стопку бумаг, я отдал ее в жадные руки Нахимова, который немедленно углубился в чтение.
— Тут краткая история Крымской войны, и ваша биография, — сказал я застегиваясь.
Почти на полчаса застыл над бумагами Нахимов.
— Господин адмирал. Павел Степанович… время! — постучал я по наручным часам, чем заинтересовал адмирала, на миг оторвавшегося от чтения.
— Я вас слушаю, Александр Геннадьевич, — с трудом отложив бумаги в сторону, сказал адмирал.
— Я бы хотел сказать, что не стоит оставлять гостей на столь долгое время. Основная просьба для вас это ЗАВТРА устроить личную встречу с Императором, но что бы это происходило без лишних ушей.
— Хорошо я сделаю это. Как раз на завтра мне назначена аудиенция у Государя, он попросил задержаться после награждения. Так что завтра я его увижу и передам личную просьбу, без лишних глаз.
— Хорошо. Но вот бумаги я вынужден забрать, если они попадут не в те руки, вы понимаете, что будет?
— Да я понимаю, но нельзя ли?..
— Павел Степанович, вы узнаете все что нужно, по разрешению императора, я вам и так был вынужден показать лишнее. Вот листок тут записан мой адрес. Поверьте, нам крайне важно встретиться с ним как можно быстрее.
— Хорошо. Я подъеду к вам сразу после встречи с Государем, — сказал Нахимов после того как прочитал адрес.
Вернувшись обратно на банкет, где уже обеспокоились долгой пропажей адмирала.
Подойдя к жене, я извинившись перед дамами, спас ее от общения с ними.
— Кушать хочешь? — спросил я ее.
— Ты издеваешься? Как все прошло? — так же тихо спросила она меня.
— Договорились. Завтра адмирал поговорит с Государем, самое сложное это ждать. Солнышко я проголодался… смотри какая курочка на том блюде.
— Желудок бесчувственный.
Немного утолив голод, мы подошли к адмиралу и учтиво поклонившись, сообщили, что удаляемся с этого замечательного праздника.
— Надеюсь, мы еще свидимся, — ответил он, так же поклонившись.
— Фу-х, все домой, — велел я Демьяну, залезая в пролетку.
Минут за тридцать мы долетели до закрытых ворот моего дома.
— Отворяй, его сиятельство приехали, — тут же заорал Демьян.
Бородатый охранник, видимо один из нанятых сегодня внимательно нас осмотрел и, убедившись, что действительно свои, отворил ворота.
— Молодец, — похвалил его, когда проезжал мимо. Надо будет познакомиться со всеми бывшими солдатами.
— Как все прошло? — первым делом спросил Андрей, как только мы вошли в дом. Я посмотрел на Зинаиду Захаровну и укоризненно на Андрея, разве можно задавать такие вопросы при посторонних.
— Все в порядке, он удовлетворил мое прошение, — официальным тоном сказал я.
Андрею этого хватило, поэтому кивнув, он сказал:
— Ужин готов, накрывать?
— Накрывайте. Где профессор?
— Да все там же. Как получил новую пачку бумаги, так мы его вообще не видим. Все какие-то даты вспомнить пытается.
— Понятно. Слушай Андрей, я вот что думаю, тебе не кажется, что эти два дня охрану дома лучше вести в усиленном режиме?
— Уже. Дом охраняет три человека, пока остальные отдыхают, так что с этой стороны не беспокойся, парни опытные, знают что делать.
— Хорошо. Да и пригласите Карла Фридриховича к ужину, в конце концов. А то мы это бледное приведение уже пол дня не видели, — сказал я, доставая из-за пазухи стопку бумаги.
— Ну что, тихо? — спросил я к двум часам следующего дня.
Стоящий у окна Андрей в полном снаряжении осназа, спокойно ответил:
— Тихо.
— У адмирала назначена встреча на одиннадцать часов. Три часа прошло, видимо тут все делается без спешки.
Приехали за нами только через полтора часа. Среди солдат лейб-гвардии выделялся военно-морской мундир адмирала Нахимова. Он лично приехал с приглашением от Императора Всероссийского.
— Выходим, — сказал я, оглядывая всех присутствующих в комнате. Кроме своих, в ней никого не было.
Роли уже были распределены, поэтому подхватив сумку, мы с профессором направились к выходу. Аля и Андрей обеспечивали наш тыл, так что насчет этого мы не беспокоились. У нас было семь дней, для работы с Императором. Именно столько я выделил времени перед отправкой обратно в сорок первый.
Открыв дверь, я вышел на крыльцо дома, к которому уже подходил Нахимов, его сопровождал гвардейский офицер в каком-то звании.
— Здравствуйте, Александр Геннадьевич. Прекрасный охотничий костюм, — сказал Нахимов, осмотрев мой камуфляж. Профессор был в местном одеянии.
— Здравствуйте, Павел Степанович. Это военная форма, — коротко ответил я, мельком глянув на остановившегося рядом с адмиралом офицера.
— Вы можете говорить при полковнике Оболенском, он в курсе, — понял меня адмирал.
— В наше время войны идут совсем по-другому, и приходиться подстраиваться под нее, это касается и формы. Чем незаметнее солдат или офицер, тем лучше.
— А парады? Балы? — спросил полковник.
— Для этого есть парадная форма, сейчас я в полевой, — так же коротко пояснил я.
— Понятно, — протянули офицеры, задумчиво рассматривая мое одеяние.
— Чаю, кофе? — спросил я.
— Нет, Государь ждет, очень вы заинтересовали его. Поэтому прошу в карету, не откладывая ни на минуту, — ответил Нахимов. По-видимому, они действительно торопились, даже гвардейцы, которые остались за территорией, продолжали находиться в седле
— Ясно. Это даже лучше. Профессор, прошу вас на выход, — крикнул я в глубину дома, Карл Фридрихович не выходил, ожидал моего сигнала внутри.
'М-да, явление Христа народу!' — подумал я, когда профессор с сияющими глазами вышел на свежий воздух, и стал долго трясти руку адмирала, здороваясь, при этом говоря, что ему никто не поверит, что он здоровался с таким легендарным человеком.
— Карл Фридрихович, может все-таки поедем? — спросил я, указывая на карету, которая стопроцентно была из каретного двора Императора, слишком дорогая на вид.
— Да-да, конечно.
Наконец мы вчетвером, даже полковник со своей саблей уместился довольно комфортно, выехали со двора и трясясь по брусчатке направились в неизвестном направлении. Я и вправду не знал куда, шторы были закрыты.
'Удивительная выдержка у человека, знает, откуда мы, а ничего не спрашивает!' — уважительно подумал я о полковнике.
Ехали мы почти час, постоянные повороты не давали определиться, куда мы едем, но меня это особо не волновало. Как привезли, так и отвезут обратно. Главное чтобы план сработал, и Государь адекватно встретил потомков.
В отличие от меня, профессор не был так спокоен как я. У него был зуд ученого, и хотя он не был историком, сдавал только общее направление, единственное, что у него было, это хорошая память, и он действительно помогал делать курсовую другу об этих временах, так что кое-что запомнил. Так вот видя исторических персонажей, он аж подпрыгивал он нетерпения что-то спросить. Хотя это может быть такие дороги, меня тоже подбрасывало.
Наконец мы остановились, и полковник прервал затянувшееся молчание:
— Приехали. Прошу вас господа следовать за мной, — после чего первым вышел из кареты.
