Владислав Выставной - Злой
— Он был далеко, и к тому же пытался нас убить.
— Вот-вот! Теперь все порождения «Андромеды» будут пытаться нас убить. Думаешь, я зря взял с собой…
Шон не успел договорить, как откуда-то сбоку с утробным рычанием вынырнула гигантская тень. Ник не успел заметить, когда его напарник из усталого, согбенного человека превратился в стальную пружину.
Выстрел! Еще один!
Рычание перешло в жалобный визг.
А следом началось что-то невообразимое. Топот, скрежет когтей, рычание, визг, шипение — и выстрелы.
— Шон, слева!
— Вижу! Смотри, чтобы со спины не зашли!
— Еще две! Мать его… Стреляй, да стреляй же!
Короткий щелчок — сменилась обойма. Следом, быстрые, словно очередь, пять выстрелов — прямо в морду вынырнувшего из темноты чудовища…
…Они сидели, спина к спине, прямо в густой пенной жиже, продолжая вглядываться в коварную темноту, словно тела сковал какой-то омерзительный паралич.
— Легки на помине, чтоб их… — выдохнул наконец Шон, вставая и делая шаг в темноту. — А ну, напарник, посвети!
Луч фонаря нервно пошарил и уткнулся во что-то лежащее в булькающей, исходящей испарениями массе.
Это была крыса. Хотя, чтобы поверить в это, нужно было подойти в упор и тщательно осмотреть трофей. Но подходить ближе не хотелось.
Крыса была размером с сенбернара, и зубы она имела длиной побольше ладони. Рядом валялись еще туши — чуть поменьше, однако не менее жуткие на вид: полутораметровые лысые хвосты, огромные острые когти и отвратительные желтые зубы, способные, наверное, разом отхватить голову.
— Ну, вот, пожалуйста — стая, — настороженно озираясь, сказал Шон. Теперь он держал пистолет на уровне глаз, накрест перекинув руку с фонариком, как это принято у полицейских. — А сунься мы сюда с одним арбалетом?..
Он пнул ногой тушу. Ник содрогнулся.
— Хорошо, что мы их встретили, — усмехнулся Шон.
— Я не разделяю ваших восторгов… что это значит?
— Это значит, где-то рядом может быть здоровенный крысиный лаз. А это нам на руку.
— Главное, чтобы не набежали их родственники!
— Тоже верно. Тем более что патронов осталось немного. Стоит поторопиться! Мне показалось, она бросилась вон от той стены. Пойдем, посмотрим!
За спиной раздалось отчетливое движение жидкости и мерзкое бульканье. Не удержавшись, Ник оглянулся.
Из жижи вынырнула огромная, похожая на змеиную, голова, вцепилась в самый крупный крысиный труп и медленно, растягивая челюсти, принялась заглатывать добычу. Не успел Ник оправиться от изумления, как появилась еще одна жуткая башка. И еще одна. Все они с аппетитом заглатывали трупы. Гигантские хвосты, извиваясь, терялись в темноте.
И тут же, словно по команде, со стен ринулись членистоногие твари и набросились на оставшиеся трупы.
Видимо, это было невероятное везение — что первыми им повстречались крысы. Ник отвел глаза и наткнулся на взгляд Шона. Тот явно думал о том же. Ничего не сказав друг другу, они отправились дальше.
Чутье оперативника не подвело: у основания стены имелась изрядная дыра, в такую могло протиснуться что-то и покрупнее убитой твари. Шон встал на четвереньки, сунув в дыру фонарик вместе с пистолетом. Внезапно, затылком, Ник почувствовал взгляд. Он обернулся — и чуть не заорал: в тусклом отблеске фонарного света замерла человеческая фигура.
— Он стоит! Там! — выдохнул Ник, изо всех сил дернув напарника.
Шон среагировал мгновенно: обернулся, вскинув оружие и фонарик.
Никого не было. Краем глаза оба заметили резкое движение куда-то влево.
— Не может быть… — пробормотал Шон. — Черт возьми… Нет, наверное, показалось…
— Но я видел!
— Это действительно был человек?
— Да! Голый по пояс, поджарый такой!
— Может, все-таки животное? Ну, обезьяна какая-нибудь. Говорят, их здесь используют как опытный материал.
Ник промолчал. Он был слишком потрясен, чтобы спорить.
— А может, и человек, — неожиданно согласился напарник. — Мало ли психов… Но если он здесь выжил, значит, и у нас есть шансы!
— А может, и не человек, — прошептал Ник.
Он вспомнил этот взгляд. Пустой, безжизненный.
Страшный.
— Ладно, я лезу вперед! — решительно сказал Шон, вновь становясь на четвереньки. — Ползти надо как можно быстрее: чем раньше мы преодолеем эту нору, тем больше у нас шансов не быть съеденными. На той стороне мне чудился какой-то ветерок. Возможно, открытое пространство недалеко.
* * *Пробираясь по норе, отчаянно работая локтями и в клочья раздирая костюм биологической защиты, Ник в полной мере ощутил, что такое настоящая клаустрофобия. А потому, когда они вывалились на какую-то узкую бетонную площадку «на той стороне», он испытал ни с чем не сравнимое счастье. Они сидели на непривычно сухой поверхности, прислонившись спинами к ровному бетону, и еще не вполне понимали, насколько им повезло.
Они выбрались из жуткой клоаки в какой-то неширокий туннель, очевидно, служебного назначения. Вдоль стен здесь тянулись гирлянды энерговодов и оптоволоконных кабелей.
Шон с отвращением стянул с себя маску. Лицо его было багровым, струи пота стекали, заливая глаза.
— Пить! — прохрипел он.
Ник быстро снял маску, суетливо покопался в рюкзаке, достал и протянул напарнику пластиковую бутыль. Тот сорвал крышку, жадно припал к горлышку. Напившись, тяжело привалился к стене:
— Эта дрянь меня доконает…
— Держитесь, Шон! — неуверенно сказал Ник. — Нам бы только до людей добраться…
— О да, ВБ ускорит финал! — тихо рассмеялся Шон.
Он снова вколол себе антидот, адреналин и добавил капсулу болеутоляющего.
— Порядок! — бодро сказал он.
Осталось лишь встать — и идти прямо, пока не покажется ближайшая дверь. Так они и поступили.
Только вот Шон двигался все тяжелее, и никакие медикаменты ему уже не помогали. А потому, когда напарники оказались перед стандартной бронированной дверью, особой радости на лице оперативника не было.
Как и маркировки на безликой двери. Куда их занесло — ведала лишь вездесущая «Андромеда».
— Ну, пробуй! — через силу произнес Шон.
Ник стянул с рук грязные перчатки. Взглянул на правую кисть, пошевелил пальцами. Казалось, кожа мертвого руководителя проекта приросла еще плотнее. Пропало чувство «перчатки», чего-то постороннего, раздражающего. И даже чужой браслет на запястье стянулся, плотнее обхватив руку.
— Ну! — хрипло повторил Шон. Выглядел он уже совсем плохо.
Ник протянул руку к черной панели у двери, потом замер и повернулся к напарнику:
— Надо договориться — как будем действовать, если пройдем туда.
— Не говори глупостей, — мотнул головой Шон. — Ты пойдешь один.
— Как это — один?
— Ты все прекрасно понимаешь. Мне не осилить и сотни шагов. Я буду как красная тряпка для систем безопасности. К тому же генетический пропуск — только у тебя. Нет, я останусь здесь…
— Я не могу вас здесь бросить!
— Еще как можешь! — пьяно захихикал Шон. Похоже, болеутоляющее содержало сильный наркотик. — Иногда человек просто не представляет себе — что он может!
— Мы пойдем вместе! — упрямо повторил Ник. — Или я останусь.
Шон вдруг как-то подобрался, поманил Ника пальцем. Тот послушно шагнул ближе, а оперативник схватил его за ворот и встряхнул — так, что лязгнули зубы.
— Иди, парень! — прорычал Шон прямо в лицо Ника. — Если хочешь — это приказ! Иди и узнай, что происходит в этом чертовом логове! Сделай это для меня — если ты действительно хочешь помочь мне!
Ник оцепенело молчал. Бросить умирающего, одного, в этом аду, — это было выше его понимания.
— Иди! — рявкнул Шон и вдруг ткнул в лоб Ника пистолетом. Щелкнул взводимый курок. — Ты понимаешь, как это серьезно?! Или мне пристрелить тебя, чтобы ты понял?!
Ник медленно попятился к двери.
— Вот, молодец, — опуская пистолет, устало выдохнул Шон. — Ты пойдешь и сделаешь все, как надо…
— Но как… как надо?! — беспомощно произнес Ник.
— Ты головастый парень, что-нибудь придумаешь, — Шон сплюнул и тупо уставился на кровавое пятнышко на полу. — Обо мне не думай — я живучий, как-нибудь выкарабкаюсь, не из такого дерьма вылезал. Если получится, то потом, позже, вернешься и подберешь меня…
Ник чувствовал во всем этом какую-то условность, игру. Оба знали, что он не вернется, а Шон вряд ли выживет, однако все равно обменивались этими формальными, подбадривающими обещаниями.
«Я вернусь, — упрямо сказал себе Ник. — Я найду его…» Он должен был сказать себе это — просто чтобы остаться самим собой.
— Извини — пистолет я оставлю себе, — сказал Шон. Он прислонился к стене и, обессиленно съехав на бетонный пол, принялся осматривать оружие. Весь его вид говорил: «Все сказано, брат! Иди своей дорогой».
