Артем Мичурин - Еда и патроны
– Еще одна шутка, и я передумаю, – ответил невидимый собеседник, и над лицом Стаса зависла алюминиевая миска.
– Ладно, понял. – Стас аккуратно взял посудину, поставил ее слева на телегу и, стиснув зубы, перевернулся на левый бок. – А ложек в вашем заведении не предусмотрено?
– На. – Над головой Стаса возникла ложка, да не простая, а деревянная, с росписью.
Краска местами уже потерлась и кое-где отслоилась, но все же роспись еще производила впечатление. Ручка была золоченая, с черным концом, а сама ложка вообще представляла собой буйство невиданных красочных цветов на черном фоне.
– Ух ты. Откуда красотища такая? – попытался Стас завязать разговор.
– Заткнись и жри. Я с тобой беседы вести не подряжался.
С виду блюдо было не особо аппетитным, хотя пахло вполне сносно. Немного поковырявшись на всякий случай в желтовато-сером месиве, Стас пришел к выводу, что состояло оно из слегка подгнившей картошки и мяса неопознанного животного. Слизнув с ложки и пережевав эту почти однородную субстанцию, он, к собственному удивлению, остался удовлетворен ее вкусовыми качествами, и через несколько секунд миска была уже пуста.
– Спасибо! – крикнул Стас через плечо, и возникшие из ниоткуда руки забрали опустевшую посуду. – А запить чем-нибудь можно? У меня и кружка есть.
Позади послышалось недовольное бубнение, звук отвинчиваемой крышки, и сверху в тару, разбрызгиваясь во все стороны, полилась вода.
– Благодарю.
Стас сделал несколько глотков и вздрогнул, расплескав остатки на покрывающий телегу брезент. Звук выстрела эхом разнесся по лесу. А за ним еще один и еще… Сразу несколько стволов ухнули, выдав раскатистый и немного растянутый залп. Обеспокоенно зафыркали лошади. А потом все стихло.
– Обоз? – спросил он через плечо, не особо рассчитывая на адекватный ответ.
– Да, обоз. Скоро будут, – ответили позади.
В голосе этого человека чувствовалось облегчение. Отсутствие звуков затяжной перестрелки говорило о положительном результате рейда.
Стас снова, морщась, принял горизонтальное положение и, закрыв глаза, стал прислушиваться. Через некоторое время впереди послышались голоса, треск веток, скрип колес и фырканье лошадей. Отряд возвращался с добычей.
– А-а! – зазвенел вопль, явно женский. – Сволочь! Пусти!
Мимо телеги со Стасом промчалась взлохмаченная девица весьма миловидной наружности, но далеко ей уйти не удалось.
– Оп! – весело крикнул кто-то позади телеги и загоготал. – Ты смотри, шустрая какая. Далеко собралась?
– Не трогай, скотина! – орала девица.
Судя по долетавшим до Стаса пыхтению и звукам ударов обо что-то мягкое, она яростно сопротивлялась.
– Папа!
Детина, изловивший крикливую особу, продолжал ржать, пытаясь справиться с отчаянно брыкающейся жертвой. Народ постепенно подтягивался к этому аттракциону. Все находились в приподнятом настроении, смеялись, делились со счастливчиком дельными советами по обузданию своенравной девки.
Скоро перед телегой Стаса собралась целая толпа зевак голов в двадцать. Среди этой разношерстной братии особо выделялся один человек. Его светло-бежевая кожаная куртка строгого покроя, перепоясанная черными ремнями портупеи, резко контрастировала с тулупами, бушлатами и прочим гардеробом простолюдинов. Темно-синие брюки были заправлены в высокие черные сапоги. На правом боку у щеголя висела кобура с ТТ, а левое бедро украшал кинжал в ножнах с дорогой серебряной инкрустацией. На вид этому импозантному мужчине было лет под сорок. Худощавое лицо с тонкими, но мужественными чертами обрамляла аккуратно стриженная русая борода, а голову прикрывала темно-синяя, как и брюки, пилотка. В отличие от остальной толпы человек этот оставался серьезен и наблюдал за происходящим без особого интереса, явно погруженный в собственные мысли. Он прохаживался вправо-влево, сложив руки в перчатках за спиной, и лишь изредка поглядывал в сторону объекта всеобщего внимания.
– Вы что же, твари, делаете?! – У Стаса перед носом неожиданно нарисовалась спина, обладатель которой истошно орал, тыча пальцем в детину с девкой. – Суки! Она же ребенок еще!
Орущий дядька был в одной рубахе с воротником, залитым свежей кровью из раны на затылке. Редкие волосы, подернутые сединой, слиплись и торчали словно иглы. Похоже, это был отец спесивой девицы. Он покрутил головой и зафиксировал взгляд на щеголе, судя по всему, признав в том предводителя банды.
– Останови это! – снова заорал он. – Останови!
– Не могу, – спокойно ответил предводитель и улыбнулся открытой добродушной улыбкой.
Папашка немного подергался в безысходности и замолчал. Он стоял неподвижно, стараясь не смотреть в сторону дочери, плечи его опустились. Весь он как-то осунулся, придвинулся ближе к телеге и присмирел. Оргия шла полным ходом, а он просто стоял без движения, казалось, даже не дышал.
Так продолжалось пару минут. Стас, наблюдающий за бедолагой все это время, уже решил, что тот впал в глубокую прострацию, может быть, даже лишился рассудка от пережитого стресса. О таких вещах Стас слышал, да и сам однажды был свидетелем чего-то подобного. В тот раз, года полтора назад, случилась перестрелка посреди одной деревеньки. Шальной пулей ранило в шею мальчугана на окраине. Он истек кровью, пока бежал до дома, и умер. Мать нашла своего ребенка, лежащего в пропитанной кровью пыли, и сошла с ума. Она даже не плакала, просто сидела с ним рядом, покачивалась и тихонечко выла, как собака. Так она просидела двое суток, пока ее силой не оттащили от трупа, уже начавшего разлагаться. Вскоре женщина и сама отошла в мир иной от истощения и обезвоживания.
В то время как Стас предавался сентиментальным воспоминаниям, правая рука убитого горем отца сдвинулась за спину и медленно-медленно стала приподнимать низ рубахи. Она шла выше и выше, пока не ухватила рукоять нагана, торчащего за поясом.
Стас заметил неладное, когда рука папаши уже тянула револьвер вверх. Барабан зацепился за ремень, и это дало несколько мгновений на раздумье.
Порой, в критические моменты жизни, мозг человека способен выдавать невероятные вычислительные мощности. Стимулируемое сложными биохимическими процессами серое вещество активизируется в такие моменты до предела своих возможностей. Вот и Стас смотрел на наган, медленно, словно в болезненном бреду, извлекаемый из штанов, а мозг его лихорадочно обрабатывал громадные для столь ничтожного времени объемы информации. «Вариант один – папашка достает волыну, шмаляет в главаря, главарь подыхает, банда кончает папашку. Банда без главаря не знает, что делать со мной. Я не нужен банде. Банда кончает меня. В сторону. Вариант два – папашка достает волыну, шмаляет в главаря, главарь подыхает, банда кончает папашку. Находится умник, который знает, как получить за меня бабки. Меня передают заказчику, заказчик кончает меня. В сторону. Вариант три – я мешаю папашке вальнуть главаря. Главарь жив и здоров. Мне почет и уважение с последующей амнистией. Годится».
Дернувшись всем телом, не обращая внимания на приступ жгучей боли в правом боку, Стас метнулся к краю телеги и правой рукой схватил мстительного папашу за запястье, когда тот уже вынул наган из-за пояса. Левой рукой Стас вцепился злоумышленнику в рубаху, не давая тому развернуться, и заорал: «Пушка! У него пушка!» Точнее, хотел заорать, но на деле лишь не особо громко прохрипел, и хрип этот потонул в криках и гоготании болельщиков, активно поддерживающих своего коллегу в матче «детина против девки».
Оскорбленный отец дернулся вправо, пытаясь высвободить руку с оружием, но это ему не удалось, и Стас, увидев, как указательный палец ложится на спусковой крючок, сделал еще одну попытку:
– Пушка! Мать вашу! Уроды!
«Пушка» прозвучала еще относительно разборчиво, а вот на «уроды» ни дыхания, ни связок уже не хватило.
Папаша оказался весьма крепким мужиком, и его правая кисть с наганом, несмотря на отчаянное противодействие Стаса, принялась медленно, но неумолимо поворачиваться назад. Стас уже начал терять и без того небольшие силы, а дуло револьвера сантиметр за сантиметром приближалось к его левому плечу. И тут мозг снова заработал на полную мощность, родив мысль, гениальную в своей простоте. Стас вытянул большой палец правой руки и нажал на указательный палец папаши, пока тот еще не успел развернуть свое орудие смертоубийства.
Грохнул выстрел. Все заволокло облаком едкого сизого дыма. В ушах задребезжало. Хохот, крики, завывания мгновенно смолкли, и воцарившуюся на пару секунд тишину разорвал оглушительный дробовой залп из двух стволов. Неудавшийся мститель кувыркнулся назад, перелетел через Стаса и рухнул на землю справа от телеги, как мешок с картошкой.
Дым рассеивался, сквозь него начали проступать очертания удивленных рож. В абсолютной, гробовой тишине все смотрели на Стаса, и он на всякий случай решил поднять руки повыше. Но и второму пришествию тишины долго продержаться не удалось, его нарушил истошный девичий визг, очень быстро прерванный звуком короткого и увесистого удара.
