"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Седой Василий

- Придется делать все быстро – забормотал Серж, успевший придумать крайне примитивный и туповатый план-прорыв – Нельзя дать ему времени устроить еще одну засаду. Ты двигаешься впереди, я бегу за тобой. Стрелять во все, что движется. Нигде не задерживаемся. Понял?

- Понял.

- Тогда подрываемся и… - Серж успел приподняться, но не успел договорить из-за того, что невидимый легкий толчок выбил у него пол из-под ног.

Упав, ударившись шлемом о стену, он удивленно уставился на распластавшегося рядом бойца, всем своим видом выражающего непонимание происходящего, но явно ощутившего тот же самый беззвучный, вроде как едва заметный, но при этом невероятно сильный толчок. И ведь примерно такой эффект они и ожидали от срабатывания того чертового устройства – только многократно более сильного.

- Я не…

Новый толчок также пришел ниоткуда и от него содрогнулось все вокруг: с гудением завибрировали стены, с потолка посыпались светильник и проводка, полетели декоративные плитки, со стен начали слетать пластиковые панели, обнажая крошащийся бетон и пошедший волнами деформации металл.

Еще толчок…

Лежащих на полу подбросило, уронило и протащило с метр по покрытому мусором полу. После этого все затихло, оставив живых и невредимых оперативников пораженно смотреть друг на друга сквозь покрытые пылью забрала.

Что случилось?

Этого они не знали. Но случилось явно что-то очень и очень страшное, причем произошло это не здесь и даже не поблизости от серверной, а где-то очень далеко, но при этом событие явное не рядовое…

- Что за черт? – прохрипел Клинтон и, в нарушение всех инструкции, включил личный браском и активировал сетевое подключение.

Устройству понадобилось пару секунд, чтобы обнаружить единственную в этой режимной зоне и обычно всегда отключенную информационную сеть – резервную аварийную, включающуюся лишь в крайних случаях для оповещения населения. Ее активность уже была плохим знаком, но все стало в разы хуже, когда из динамиков зазвучал срывающийся на истеричные выкрики голос:

- О ГОСПОДИ! МАТЬ ВАШУ! МАТЬ ВАШУ! ВЗРЫВ! ВЗРЫВ! ВНИМАНИЕ! КОД ДВА! КРАСНЫЙ КОД ДВА! ВЗРЫВНАЯ РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ! ПРИМЕРНАЯ ЛОКАЛИЗАЦИЯ – ЧЕТВЕРТАЯ ЗОНА ДЕСЯТОГО СЕКТОРА!

- Какой еще нахрен взрыв?! – сдавленно спросил Серж, но вместо ответа браском изрыгнул следующую порцию крайне плохих новостей:

- Внимание! Внимание! Зафиксирована масштабная взрывная декомпрессия в зоне десятого городского сектора! Всем покинуть место происшествия! Повторяю! Всем покинуть место происшествия! Ситуация чрезвычайная! Службы спасения уже выдвинулись к месту происшествия.

В помещении медленно оседала белесая пыль, а два онемевших оперативника замерли над кричащим браском, пытаясь понять, что, собственно, теперь делать и как вообще могла случиться такая хрень.

79

Нортис Вертинский, не обращая внимания на кровотечение из раны на голове и в пробитом пулей левом плече, смотрел на подкрашенный красным настенный экран, давящийся встревоженными выкриками:

- Много погибших! Портовую промзону десятки просто уничтожило! Это сделал гребаный шахтный робот и еще несколько поменьше – выбрались и без паузы ударили в хранилище порошкового топлива! Там не выжил никто! Радиус взрыва огромен! Все в пепел! Все в прах! Кто это сделал, люди?! Какая тварь сотворила это безумие?! Кто бы это не сделал – пусть небеса покарают его! будь ты проклят, ублюдок! Будь ты проклят!

Экран продолжать кричать и вопить десятками перепуганных голосов, но Нортис уже не слушал. Развернувшись, он перешагнул через размозженную голову лежащего ничком бойца СВБ, вышел в коридор и двинулся к серверной, собираясь завершить начатое.

Он достигнет цели. Любой ценой. И плевать на полыхающий город – как городу всегда было плевать на искалеченного мальчишку, что так и не дождался правосудия…

Василий Кленин

Русь Чёрная

Книга 1. Темноводье

Год 162

Приказной человек

Глава 1

Плохо увязанная дверь из тонких березовых стволиков от натуги потянулась, вздыбилась, но не поддалась усилию. В землянке раздалась глухая ругань, после чего от мощного пинка створка с треском распахнулась, криво повиснув на ременных петлях. В свежее сентябрьское небо выпорхнуло почти осязаемое облако спертого, застоялого воздуха. А следом, едва помещаясь в проем саженными плечами, выбрались двое раскрасневшихся стрельцов. Рукава закатаны по локоть — видно служилые употели в тяжкой работе. А «работа» вяло болталась промеж них: стрельцы волокли за собой крепкого красномордого мужика с густой бородой, мокрого то ли от пота, то ли от воды, то ли от крови. Изрядно побитый мужик слабо перебирал ногами, невольно помогая своим палачам, но голова его безвольно болталась под чаячьим изгибом могучих плеч. Правда, надышавшись свежим речным воздухом, он все-таки поднял кудлатую голову, чтобы посмотреть заплывшими глазами, куда его волокут.

— Хабаров! — ахнули казаки.

Ахнули неискренне. Как будто не знали, что только их атамана и могли выволочь из землянки, которую самовластно занял Зиновьев. Но одно дело: догадки строить. А совсем другое: самолично увидеть своего атамана Ярофея Хабарова. Такого грозного и барского ранее, а ныне — поверженного, битого, пытанного. Кто-то радостно хохотнул, но основная масса ватаги глядела на стрельцов хмуро. Даже те, кто еще недавно сами участвовали в составлении извета.

Служилые и охочие, без сговору, стали собираться мрачной тучею. Напротив, понимая, как оборачивается дело, уже толпились стрельцы, что пришли с московским дворянином. А за их спинами тихо шелестели по прибрежной гальке темные воды реки. Амуру было плевать на кровавое побоище, призрак которого завитал на голом пятаке меж скопища временных шалашей и землянок.

Многие из стрельцов даже не вздели свои кафтаны (чай, почти лето!), так что практически не отличались от местных. Только нового человека на амурской земле и без одёжи видно. По глазам, всему дивящимся, по походке, слишком самоуверенной.

Две «тучи» недобро оглядывали друг друга. Натертые ратным трудом ладони уверенно сжимали рукояти сабель (покуда еще укутанных в ножны) и ложа снаряженных самопалов. Но, несмотря, на игру в переглядки, все понимали: бою не быть. Амур, конечно, река закудыкина, дальше только море-океян, а вода черна — всё скроет. Но за стрельцами, точнее, за боярином Зиновьевым, стояла воля государева — суровая и неотвратимая. Как пойти против нее, даже здесь, на вольном Амуре? Рано или поздно эта воля найдет любого. Найдет и сотрет в кровавый порох.

А из землянки — в тяжелой шубе и громоздкой шапке меху бобрового — уже шел Дмитрий Зиновьев. Шел медленно, вбивая своими сапожками сафьяновыми каждый шаг. Чтобы чуяла вся земля, что не просто московский дворянин тут вышагивает — а Рука государева и Слово государево. Коим перечить не смеет никто.

— Люди добрые! Служилые да охочие! Послал меня к вам государь наш, Алексей Михайлович, дабы волю его донести, а ваши беды разрешить. Добр и милостив царь-батюшка, и не оставляет своей заботой никого. И узнал я, дворянин Димитрий Иванович, что приказной человек амурский Ярко сын Павлов все эти годы чинил вам разор и притеснения. Велел я изложить народу свои жалобы и вот что проведал: Ярофейко Хабаров тот ради выгоды своей людишек закабалял! Из казенного и надуваненного хлеба курил вина и пиво, продавал те вина и пиво людям, вгоняя их в долги. Выдавал заводные косы и серпы за плату. Отымал пушнину, пуская ее в обвод. Превратил храброе воинство государево в кабальников и холопей своих!

Зиновьев обвел казаков пронзительным взглядом: вот как о вас беспокоюсь, голытьба! И голытьба ответила, всею душой. Мало кто из служилых, да и вольных охочих людишек не задолжал Хабарову: кто полтину, а кто — и саму душу, кою не измерить ни рублями, ни рухлядью соболиной.