Invincible! I'm Invincible! (СИ) - "Navuhodonosr"

Один из пришельцев — смуглокожий и молодой, с аккуратными чёрными усиками и короткой стрижкой — схватил циклопа за горло, вцепился с такой силой, что изо рта Алена вылетело несколько капель крови. В его голове зазвучали мысли нападавшего.

— Ты расскажешь мне всё, что знаешь о вилтрумите с Земли! — уставившись своим жутким безжалостным взглядом в глаз пришельца, потребовал он. — Ты уверен, что это был вилтрумит?! Ты уверен, что у него есть наследник?! Ты уверен, что он оставил свой пост?!

На офицера Коалиции обрушился целый шквал вопросов, но даже в таком положении, понимая, что это, вероятно, последние минуты его жизни, Ален отметил нешуточное беспокойство нападавших.

— Очевидно, вы уже слышали мой доклад, — так же мысленно ответил он. — Это всё правда. Я получил информацию непосредственно от его сына, и, как по мне, это звучит так, будто у вас, ребята, проблемы с преданностью. Плохие новости, а?

— Подтверди, что ты действительно был на Земле! — потребовал другой пришелец, с белой кожей, русыми волосами и пышными усами, на вид он был чуть постарше товарища. — Как выглядел находящийся там вилтрумит?

— Ну, знаешь, — ухмыльнулся Ален. — Два глаза, усы. Вы, двуглазые, для меня все на одно лицо.

Это были его последние слова.

После первого удара Ален потерял половину зубов, после второго что-то лопнуло у него в желудке, после третьего единственный глаз выскочил из глазницы, но вилтрумитам всё было мало. Они били его кулаками и ногами, пробивали его тело насквозь, отрывали конечности, пока циклоп не перестал подавать признаки жизни.

Когда они закончили, Ален выглядел так, словно по нему потоптался слон (при условии, что он был бы столь же хрупок, как обычный человек). В окружении собственных внутренностей и кристаллизующейся крови он на долгие часы остался дрейфовать в открытом космосе.

Но про него не забыли.

Другие офицеры коалиции нашли останки могучего циклопа и доставили в лазарет. Поразительно, но после того, как врачи восстановили повреждённые и полностью уничтоженные органы пришельца, его, казалось бы, безжизненное тело снова начало подавать признаки активности.

Всё это время убитая горем девушка Алена Телия провела в коридоре у дверей его палаты, роняя слёзы.

Именно там её встретил Великий Тадеус, пришедший навестить своего верного офицера.

— Успокойся, дитя, — положил он сухую ладонь на плечо юной леди, — время праздновать, а не сожалеть. Всё могло быть намного хуже, в этот раз Алену очень повезло.

— Да… да, вы правы, конечно, вы правы… — согласилась заплаканная девушка.

— Иди домой, отдохни. Его жизни уже ничего не угрожает. Когда он поправится достаточно, с тобой свяжутся, — с отеческой улыбкой сказал он Телии.

Та не стала возражать и, бросив последний тоскливый взгляд на дверь палаты, в которую её так и не пустили, покинула лазарет.

— Могу ли я его увидеть? — спросил робота-врача старик, оставшись один.

— Разумеется, Великий Тадеус, — отъехал в сторону доктор, — когда вам будет угодно.

В палате было темно, но это не мешало старику. Он подошёл к постели Алена. Всё тело воина было скрыто за стенками контейнера, только верхняя часть лица с закрытым и опухшим веком выглядывала из металлического кокона.

— Не пытайся двигаться или отвечать. Этим ты только навредишь себе, но, — старик остановился, возложив руки на стенки лечебного ложа, — я знаю, ты меня слышишь… Наши врачи собрали тебя по кусочкам. К счастью, глаз не был полностью уничтожен, его удалось прикрепить обратно, то же самое с твоей рукой. Правда, некоторые кости пришлось выращивать и пересаживать, как и часть органов, но ты справишься. Регенерация уже запустилась, и все инородные компоненты со временем станут неотличимы от твоих родных частей тела. Теперь к плохим новостям.

Старик тяжело вздохнул и сделал небольшую паузу.

— С этого момента ты отчитываешься только передо мной лично и подчиняешься тоже только мне. Любые сведения о твоей межгалактической деятельности строго засекречены ото всех, включая избранных представителей Коалиции. Уверен, ты понимаешь почему. Отчитываться перед Советом больше небезопасно. Кто-то передал твой доклад вилтрумитам, а значит, отныне Совет будет получать ложные, сфабрикованные отчёты. Пока мы не выявим и не устраним предателя, никто не в безопасности. Сама коалиция под угрозой срыва. Это может быть началом её конца. Мы не можем этого допустить.

*** Земля. США. Нью-Йорк. Личные покои Бой-Бабы в здании WW-Inc ***

Мне снилось, что я плыву через летний луг, пробивая лицом море густой зелёной травы. У меня не было ни тела, ни рук, и я ничем не мог защититься от хлещущих меня по лицу волн степного малахита. Оставалось только отфыркиваться и мотать головой, жутко хотелось чихнуть.

Что я в итоге и сделал, вывалившись из сна.

— М-м-м… Софи? — донеслось сквозь ещё не до конца развеявшуюся пелену сна чьё-то невнятное бормотание.

Хотя почему чьё-то? События недельной давности пронеслись у меня перед глазами. Жаркая до невероятия ночь с Объятье и Бой-Бабой. И именно последнюю я обнимал со спины, зарывшись в её волосы лицом.

Судя по тусклому свету из окна, уже утро. Я проспал всего несколько часов и, честно говоря, не отказался бы провести в кровати ещё столько же.

Холли нежно погладила мою кисть, которой я во сне схватился за её грудь, и вдруг замерла, осознав неладное (то ли на ощупь поняла, что это не рука её подружки, то ли почувствовала мою утреннюю бодрость, упирающуюся в её зад), резко повернулась, отстраняясь и приподнимаясь на локтях, и вперилась в меня шокированным взглядом.

— Так это взаправду! — с неверием воскликнула она, прежде чем откинуться обратно на подушку.

Ну, вот и оно. Момент истины. Как она воспринимает случившееся теперь, без лишнего пассажира в своей голове?

— На секунду я подумала, что всё это мне приснилось, — уже спокойнее поделилась она.

— Жалеешь? — спрашиваю.

— Хм… — она задумалась, поднесла руку ко лбу. — Жалею ли я о том, что порвала со своей девушкой, с которой встречалась больше пяти лет, и переспала с несовершеннолетним? — она сделала паузу, повернулась ко мне, посмотрела прямо в глаза и ухмыльнулась. — Как ни странно — нет.

— Всё-таки хороший был сон, да? — непроизвольно отзеркалил улыбку я, почувствовав сильное желание прям сейчас её поцеловать.

— Не зазнавайся… — хмыкнула она, а затем уже серьёзнее продолжила: — Кажется, я устала быть мужчиной в этих отношениях… и во всех подобных им прежде.

— Услышали бы это твои фанатки… — не удержался от подколки я.

— Услышала бы это вчерашняя я! — тут же ответила амазонка.

Почему-то решиться на признание с каждой секундой становилось всё сложнее.

— Я что, отрубилась вчера? — спросила вдруг Холли. — Помню, как мы решили попробовать… — она вдруг засмущалась. — А потом…

— Ты взмолилась о пощаде… — услужливо подсказал я.

— Заткнись! — она пихнула меня в плечо. — И забудь об этом!

— Так забыть или вспомнить?

Что-то похожее на злое рычание было мне ответом… хотя злость явно была поддельная, игривая.

— Мне нужно в душ, — поспешила съехать со смущающей темы амазонка и, решительно отбросив одело прочь, села.

Мой плотоядный — недельное воздержание, как-никак — взгляд не ускользнул от её внимания. Но она не стала ничего говорить и уж тем более как-то прикрываться, только усмехнулась самодовольно, встала с кровати и нарочито медленно двинулась в сторону душевой, завораживая мой нижний мозг гипнотическими покачиваниями бёдер и прекрасно зная, что я неотрывно наблюдаю за каждым её шагом. А оставленная приоткрытой дверца душа и вовсе не может быть ничем иным, кроме как приглашением. Значит, не всё, что было вчера, обусловлено влиянием Объятья.

Это был тяжёлый выбор, но всё же я удержался. Будет подло принимать подобные приглашения до того, как мы поговорим начистоту.

Я усмехнулся: надо же, какой я, оказывается…

***

Бой-Баба купалась почти полчаса, и всё это время я чувствовал себя максимально неловко.