Александр Сапегин - Столкновение
Василий Иону, будто не веря собственным глазам, вывел на главный экран лаборатории последние данные, поступившие со спутников группировок «Сателлит» и «Щит», а также стационарных постов, расположенных в районах геомагнитных аномалий.
– Началось…
– Что началось? – переспросил Василия Николаевича один из молодых сотрудников.
– Глаза разуй! На графики глянь… – отмахнулся Иону, нащупывая рукой трубку внутреннего коммуникатора. – Илья Евгеньевич, Иону… Да… Уже обработали… Началось, Евгеньевич… Я понимаю… Мать их, бомбы… Произошло смещение… Есть одно полное раскрытие… Как предполагалось… Амурские столбы… Д-да… Да-да… Там армейская спецбригада уже неделю дежурит и заложены электромагнитные заряды… Что еще? На очереди Новокузнецк, Пермь, Алтай, остальное обрабатываем… Э-э-э, Египет, Междуречье… На всех реликтовых зонах положительная динамика… Понял, через двадцать минут буду.
Положив трубку, Иону посмотрел на замерших подчиненных, напряженно прислушивавшихся к разговору начальства с вышестоящим боссом.
– Чего стоим? Кого ждем? – взвился Василий. – Работаем, ребятки, работаем! У нас есть десять минут на обработку данных. Давайте в темпе вальса!
Земля. Россия. Н-ск. Час спустя
– Насколько мы можем доверять словам мальчишки? – Человек на том конце виртуального провода слишком приблизился к глазку камеры, его голографическая голова увеличилась в размерах, обзаведясь громадным гротескным шнобелем.
Санин, позади которого возвышалась гора, в миру зовущаяся профессором Керимовым, и перетаптывались с ноги на ногу ответственные сотрудники научного центра, поморщился. Генералу, мягко говоря, не нравились душевные терзания президента. Время раздумий закончилось, сейчас важен каждый час, и промедление смерти подобно. Первое лицо государства не может позволить себе метаться из угла в угол, как неврастеничная баба с ПМС. Понятно, что «гарант» пытается удержать штурвал давшего крен судна, опасаясь «торпеды» Игрума, и которые сутки не спит, координируя деятельность сонма оперативных штабов, но ему, тем более сейчас, не к лицу публичная демонстрация слабости. Безусловно, он живой человек, а не каменный истукан. Порой и железные нервишки пошаливают, лопаясь от напряга, но надо держать себя в руках. Даже когда твой корабль идет на дно, истинный мужчина должен вести себя, как настоящий английский джентльмен, который с выражением полного спокойствия на лице раскуривает сигару на уходящей под воду палубе. Как жаль, что не получалось курить – ни сигар, ни трубок, ни сигарет.
Когда привычный мир рассыпается, как карточный домик, а непривычный рушится в тартарары. Когда в стране объявлено военное положение. Когда порталы, построенные в крупнейших городах, эвакуируют десятки миллионов человек, причем основная масса воспринимает насильственное переселение в штыки. Когда десятки передвижных портальных комплексов, оторванных от сердца и отданные спасателям, работают на износ в Индии и Японии, добавляя к бесконечному потоку россиян нескончаемые колонны иностранных беженцев. Когда армия и силы правопорядка из последних сил сдерживают хаос. Когда, когда, когда… Когда сам находишься на грани нервного срыва и мечтаешь нажраться до беспамятства и помутнения рассудка, тебе не остается ничего иного, кроме как закусить удила и работать до потери пульса и полного истощения. Сомнения остались в прошлом, и тебе суждено либо выжить, либо сдохнуть. Не правы те, кто считает, будто до заката мира доживут лишь крысы и тараканы. Есть существа, которые намного более живучи, чем описанные выше виды. Люди дадут фору крысюкам и пруссакам. Мир изменится безвозвратно, исчезнут цивилизации, утонут в песках города, но люди выживут.
Санин скрипнул зубами, костяшки на его сжатых кулаках побелели до цвета слоновой кости. Боже, как он устал…
– Слова Белова ничем не подтверждаются, – ответил он, – только опытами на малых моделях. Я уверен, что он говорил правду, а не выплескивал на нас шизоидный бред воспаленного воображения. Впрочем, исходя из логических умозаключений, нам слили дезу и запудрили мозги. Не буду отрицать такой вероятности. Возможно, что он ошибся, тогда мы в заднице; а если нет? Если пирамиды действительно являются древними накопителями маны в системе планетарной обороны, что тогда?
– Как это ни обзови, все равно – военная операция в чужой стране. – Президент успокоился. Отпрянув от камеры, он тяжело примостился в обычное офисное кресло. Минутная тишина, сплетенная из клубящегося тумана тяжелых размышлений, прервалась фразой: – Начинайте переброску войск, к утру пирамиды должны быть под нашим контролем, – обращался президент к кому-то вне пределов обзора объектива камеры. Закончив отдавать приказы, он воззрился за спину Санина. Вычленив Керимова, президент спросил:
– Что по «окну» под Хабаровском?
– Псаны, как мы и предполагали.
– Псаны… На сколько процентов это достоверно?
– На все сто. Мобильная бригада успела столкнуться с их охотничьими «зондеркомандами». Загонщики уничтожены. Военными спасена пара местных рейнджеров. Парень и девушка. Сейчас с ними беседует старец Дионг. По оперативным данным, на той стороне псаны, с помощью насланного мора, предприняли попытку задавить последний свободный человеческий анклав. – Керимов, стукнув кулаком по столешнице, отодвинул в сторону генерала. – Господин президент, я по– прежнему выступаю за нанесение ядерных ударов по жреческим центрам и некрополям. Эту заразу можно выжечь только каленым железом.
Иланта. Великий Лес
Ирина Белова
Тишина. Как странно. Эля утверждала, что рядом с дугаром нет звуковых пологов и не ощущается гасящих щитов, но стоит преступить невидимую границу, как звуки пятидесятитысячного города остаются позади. Шум и гам вязли в незримой стене, дробясь на глухие шепотки и затихая в вязкой атмосфере. К древесной химерической клинике вели несколько усыпанных прошлогодними листьями дорожек. Листва, подсушенная ветром, который свободно проходил через незримую препону, хрустела под ногами, вминаясь в мраморную крошку тропы, вихлявшей между миорановыми стволами. Фруктовые деревья, произраставшие на нижнем ярусе мэллорновой пущи, наполняли воздух приятным сладковато-пряным ароматом, разбавляя землисто-зеленый пейзаж густыми сиреневыми шапками крон. Вокруг цветущего сада раздавался тихий пчелиный гул. Мириады насекомых, привлеченных запахом, собирали нектар и пыльцу среди тюльпанообразных цветов.
Ирина неторопливо брела привычным, нахоженным за неделю маршрутом, стараясь наступать на свои вчерашние, поза– и позапозавчерашние следы. Вмятая в дорожку листва служила женщине путеводной нитью Ариадны, крошками, которые разбросали Гензель и Гретель, пробираясь через чащобу. Ирина не знала, чем ее привлек этот заповедный уголок, в который почти не наведываются смотрители. Именно этот заброшенный кусок сада успокаивал гостью волшебного мира и дарил краткое и такое необходимое умиротворение. Удивительно, Эля тоже предпочитала ходить именно здесь, что-то бурча про себя о дурных вкусах землян, но Ирина лишь хмыкала на фальшивое ворчание эльфийки. Поворот налево: рука, едва коснувшись бархатной коры миорана, обняла ствол, будто тонкую девичью талию. Весело усмехнувшись над посетившим голову сравнением, Ирина отпустила ствол и двинулась дальше. Раскидав кучку прелой листвы, девушка вышла на очищенный от растительности пятачок перед дугаром. Глядя на дерево-химеру, увешанное стручками-коконами, сквозь зеленые стенки которых просвечивались контуры человеческих тел, Ирина окунулась в омут воспоминаний недельной давности.
