Ольга Карелина - Эффект Домино
На экране замельтешили картинки: Забава на улице, Забава в школе, на природе, в магазине, в спортзале, этакая отдельная боевая единица, с семьёй, строящая младшеклассников и кричащая на старшеклассников. Забава в снах, преследовавших Рафаэля регулярно, и он густо покраснел от некоторых сцен, хотя даже они были под флёром романтичности и влюблённости. Забава в том самом турпоходе…
— Не знаю, что и думать, — рассеянно проговорил Рафаэль-2. — Ну всё благоприятствовало. Ни людей, ни Альфреда, положительный пример в виде Кита. Почему ничего не случилось? Почему ты испугался в последний момент? Чего? Куда делся ты сам, то, что из тебя получилось за эти два года, откуда взялась эта неуверенность в себе, этот комплекс неполноценности? Как тебе пришла в голову эта безумная идея — сбежать? С тобой ведь даже Рэкс разговаривал…
Забаву сменил сидящий на краешке дивана в комнате Рафаэля Рэкс, неотрывно смотрящий на него своими бездонными чёрными колодцами, о которых хиддр знал, что они появляются, когда он на пике чувств — в данном случае, похоже, злости.
— Зачем? — глухо спросил хорон. — Чего ты этим добьёшься? Твоё место здесь.
— Я не смогу жить, постоянно видя её рядом с Альфредом, — услышал Рафаэль свой собственный голос. — Так будет лучше для всех.
— Ты ещё даже не попробовал завоевать её. Откуда ты знаешь, что…
— Оттуда, что я хиддр, а она рейта, понятно?!
— Клуб одиноких с Розой не хотите создать?
— Не смешно, Рэкс. Это горькая правда. Я сломаю ей жизнь: я не смогу дать ей такую семью, которая должна быть у рейтеров. Она, может, и согласится быть со мной, но потом наверняка пожалеет. Я не хочу, чтобы она о чём-то жалела из-за меня.
— Если бы да кабы… — улыбка у Рэкса была пугающей. — А завтра на тебя кирпич упадёт, что ж теперь, из дома не выходить? Ты себя слышишь вообще?
— Я всё сказал.
— Сам не боишься пожалеть?
— Я это я. За себя и понесу ответственность в полной мере.
Комната затемнилась, и Рафаэль-2 покачал головой.
— Вот уж и правда побег от ответственности, да какой сложный, мама дорогая. Жертвы во имя любви, ладно. Я бы тебя понял и мы бы не сидели тут, если бы потом ты не занялся садомазохизмом.
— Простите? — сухо спросил Рафаэль.
— А как ещё это назвать? Ну, поехали. Ты поступил не в дельфийскую академию ГШР или патруля, а в биологический институт. На орнитологию. — Кадр со списком зачисленных. — Мы оба знаем почему, в честь той птички, что пела тогда тебе и Забаве. Но, чёрт подери! Способности, Раф! Ты у нас развитый мальчик, в том числе и в биологии, что ж тогда на мехмат не пошёл? Отец прочил тебе карьеру в ГШР! Орнитология… — Рафаэль-2 презрительно фыркнул. — Даже педагогика для тебя была бы интереснее. Дальше. Звезда института София. Тысяча и один поклонник, постоянный бойфренд, но ты очаровал её и отбил, из принципа, что ли? Типа я хочу, потому что могу? Она влюбилась в тебя без памяти, и ты сделал ей предложение после первого же раза, как она заговорила о гипотетической возможности пожениться! Помнишь?
Рафаэль опять увидел эти счастливые глаза девушки, которую он никогда не любил, глядящие с экрана прямо в душу, и его альтер эго вкрадчиво проговорил над самым ухом:
— Помнишь, что чувствовал, Раф? Мрачное торжество. «Я добился». Всё. Брак, семья, совместная жизнь — что это? О ком ты думал в постели? Ты даже не хотел возвращаться домой, у вас с ней не было ни одного общего интереса. Тебе банально с ней было скучно. Но ты продолжал говорить Софии, что, да, конечно, ты её любишь и детей любишь, точнее сына, и давай сделаем ещё одного… Зачем, Раф? Первый год ты не всегда мог вспомнить, как зовут Вэлианта…
Он последовательно показал Рафаэлю несколько короткометражек: надрывающийся от плача в колыбели Вэлиант и Рафаэль, заткнувший уши наушниками; Вэлиант, сваливший у его ног целую груду игрушек, и Рафаэль, отодвигающий их ногой прямо на сына; Вэлиант с первой двойкой, пытающийся объяснить за что, и Рафаэль, отвешивающий ему болезненный подзатыльник.
— Про Руслану я молчу, — хмыкнул Рафаэль-2. — Она-то сразу просекла, что к папе идти нет смысла, и изначально привязалась к маме. А Вэлиант тебя любил, очень любил, да и до сих пор любит…
— Почему? — глухо спросил Рафаэль, нервы которого уже были натянуты до предела.
— А вот кто его знает, Раф! Ты для него такая же заноза в сердце, как для тебя Забава. Расскажи-ка, почему ты был вынужден взять его с собой?
— Потому что, как только он узнал о разводе и о том, что я уезжаю, у него поднялась до сорока температура и его увезли на скорой, — огрызнулся хиддр. — Потому что он болел. И, когда он пришёл в себя, а София притащила меня к нему в больницу и я опять сказал ему, что свои выкрутасы пусть оставит маме, всё повторилось. Я не мог его оставить, он очухался, только когда София сказала ему, что я не уезжаю…
— Знаешь, что меня в тебе всё-таки радует, моё первое «я»? — Рафаэль-2 щёлкнул на него пультом. — То, что ты умеешь останавливаться. Во всём. Ты мог сделать всё ещё хуже, но не сделал. Ты не мучил Софию ничем, кроме пренебрежения. Ты ответственно занимался совсем не интересной тебе работой. Ты не загнобил сына и, в конце концов, не дал ему умереть, хотя и полагал в душе, что всё это ерунда и пройдёт. И ты опять попытался взять над своей жизнью контроль. Хвалю.
— Тогда к чему всё это было?
— Да к тому, что тебе этого недостаточно. Ты требуешь большего от себя. Большего, большего, ещё большего! Совершенства! И потому считаешь, что отходного пути нет, ты и так достаточно накосячил…
— Да, Кит был прав, — перебил его хиддр. — Мы и правда с Домино абсолютно одинаковые.
— Тем более! — всплеснул руками его двойник. — Видел, чем для Домино это кончилось? А ты всё ещё здесь и здоров! Вторая твоя главная проблема, что ты зачем-то начал пытаться решить свои проблемы чужими руками, хотя у тебя и самого неплохо получается. Налицо внутренний конфликт.
— И?
— Почему ты не хочешь полюбить Вэлианта? Или хотя бы признать его?
— При чём здесь это?!
— Сейчас поймёшь. Это относится ко всему сразу. Вспомни тот эпизод с работорговцами. Ты легко бы выбрался оттуда, попутно устроив знатный кипеж, но ты опустил руки. Сдался, смирился и даже был рад такому исходу. Моментальное избавление от всех неразрешимых на тот момент проблем. Жалко, что спасли, правда?
— Издеваешься? — хмуро спросил Рафаэль.
— О, ничуть! Ты многое тогда понял про себя, в общем-то именно это и стало толчком к тому, чтобы начать исправлять свою жизнь. И тогда же ты стал подчёркнуто не замечать Вэлианта. Совпадение?
Рафаэль промолчал. Всё в нём встопорщилось пиками, и, кажется, он догадывался, к чему ведёт его оппонент.
— И до чего же дошло это твоё поведение? — продолжал резать по живому альтер эго. — Что ты потерял голову и показал всё худшее в себе перед Забавой, прекрасно зная, как она относится и к детям, и к указаниям от других людей, как ей жить. А Вэлиант-то не сделал ничего особенно плохого.
— Меня бесит, что он цепляется за меня, — выдохнул Рафаэль. — Что любит меня, хотя и не за что. Что он внешне — моя точная копия, и вообще моё продолжение, я не достоин такого! Он не видел от меня ни любви, ни внимания, почему…
— Короче, — оскалился двойник, и Рафаэль сорвался:
— Хорошо, хорошо, я скажу это! Я ненавижу себя, доволен? Я не могу простить себе того прокола, побега!
— А поскольку по-настоящему ты не можешь ненавидеть себя, так как есть и плюсы, ты ненавидишь сына, — подытожил Рафаэль-2, и хиддр наконец закрылся руками. — И от осознания того, как это глупо и непоследовательно, ты погружаешься в самоуничижение ещё больше, что крайне мешает тебе жить.
— Отлично, — Рафаэль резко поднялся, из депрессивного состояния мгновенно переходя в гневное, — раз мы тут со всем разобрались, может, скажешь тогда, что мне делать?
— Сам поймёшь, когда увидишь Забаву, — подмигнул ему Рафаэль-2 и растворился в воздухе. В считаные секунды подступившая тьма скрала погасший экран, кресла и в последний свой вздох поглотила и Рафаэля. Открыв глаза, он обнаружил себя всё в том же кабинете неподалёку от безмолвствующих друзей и рядом с крутящейся вокруг него Эмине.
Поскольку никто не торопился нарушать тишину, Рафаэль решил сделать это сам. Повернувшись к Киту, он улыбнулся:
— Как же я рад, что в ГШР форма.
— Ну вот ещё, — немедленно откликнулся сильвис. — Я уже продвигаю поправку об отмене дресс-кода хотя бы для ведущих программистов.
— Не продвинешь, — усмехнулся Рэкс и внимательно посмотрел на поднимающегося Рафаэля. — Надеюсь, ты сам стал себе понятней? Это был впечатляющий сеанс психосамоанализа.
— Я не уверен, — стушевался хиддр, — но я попробую. А ты что решил? По моему мнению, я не очень-то гожусь в твои помощники.
— А по моему — вполне себе. Как только ты устранишь окончательно этот конфликт, цены тебе не будет: я отлично помню эти два года вместе. Мне нужны как воздух люди, на которых я могу рассчитывать. Пойдёшь в дворники, только если сам захочешь. Опять.
